Но ни сталинский, ни петровский сыск и шагу не могли ступить без доносчиков. Тут уж на деспотов нечего пенять. Они просто пользовались тем, чем исполнена обычная человеческая мразь – завистливая и мутная, готовая подличать от одной своей гнилостной сути. И да будет Ад ей еще при жизни…

В русской истории у фельдмаршала Миниха плохая репутация. В украинской – ее совсем нет. В чем же дело? Может, он проигрывал сражения? Или воровал солдатские пайки? Нет и еще раз нет! Все сражения Бурхард Христофор Миних выиграл с разгромным счетом, победив даже чуму. А воровать у своих «орлов» сухари ему и в голову бы не пришло. Он довольствовался взятыми у турок трофеями. А их хватало. Так почему же придворные историографы съели славу фельдмаршала, – как архивные крысы орденский наградной диплом? Бурхарду Миниху посчастливилось командовать русской армией в эпоху печально известной «бироновщины». Империей правила царица Анна – вступившая на трон после очередного дворцового «передела» племянница Петра Великого. Женщина тучная и самодержавная, она тем не менее нуждалась в мужской поддержке. A «поддержать» государыню мог только бывший конюх Эрнст Бирон, возведенный за свои качества в герцогское достоинство. Этот страстный лошадник обожал императрицу искренне, от всего сердца – ее августейший зад напоминал ему мощную стать его любимых кобыл. Счастливый альфонс занял все свободные на тот момент в империи высшие посты и ввел для поддержания порядка режим террора, превзойти который удалось только через двести лет неутомимому трудоголику Иосифу Сталину.

Но нашего героя все это мало касалось. Его-то пригласил на русскую службу еще Петр I. Дед Миниха был простым немецким крестьянином. Дворянство выслужил только его отец. А сам Бурхард Христофор до того, как приехать в «страну северных варваров», успел повоевать чуть ли не в половине европейских армий, отметившись под победоносными знаменами герцога Мальборо и Евгения Савойского. Петр ценил его как инженера и артиллериста. Работа Миниха по строительству Ладожского канала так понравилась царю, что тот заявил в Сенате: «Из всех иностранцев, бывших в моей службе, он лучше всех умеет предпринимать великие дела!»

Пока Бирон развлекал императрицу, кто-то должен был заниматься делами. И Миних занимался, управляя одновременно Военной коллегией и полицией, достраивая Ладожский канал и учреждая Кадетский корпус. Благодаря ему в русской армии появилась тяжелая кавалерия – кирасиры – и на треть возросло количество артиллерийских стволов. Как иностранца молва, естественно, зачислила Миниха в «немецкую» партию. Но парадокс состоит в том, что именно он принял строгие меры против проникновения в русскую армию чужеземных авантюристов. Привилегии иностранцев фельдмаршал упразднил, жалованье их сравнял с таким же у русских сослуживцев (до этого первые получали вдвое больше) и впредь повелел принимать на службу только тех, «кои в знатных европейских армиях служили».

В 1736 году реформировавшая армия получила возможность испытать себя на деле. В степях Украины вспыхнула война с турками. «Причиной Турецкой войны, – пишет историк Антон Керсновский, – явилось желание уничтожить унизительный для России Прутский договор и обуздать подвластных Турции крымских татар, опустошавших Малороссию своими набегами».

Эх, и досталось же Миниху за эту войну от позднейших историков! Причем за то, что и татар, и турок он неизменно побеждал – но не так, как хотелось его комментаторам.

До Миниха доблестная русская армия и не менее доблестные запорожские казаки возились с крымскими хищниками более трехсот лет. Возились по одному и тому же сценарию. Татары шли в набег. Казаки его отражали и, если получалось, сами старались накрасть чужого, а затем пропить. Несколько раз степняки сжигали Киев, однажды даже Москву. Вершиной же славянских успехов в Крыму явилось взятие Кафы гетманом Сагайдачным в 1616 году, о котором во времени Миниха успели основательно забыть. Зато хорошо помнили об окружении армии Петра I на Пруте, когда только подкуп коррумпированного турецкого командования спас победителей при Полтаве от капитуляции.

Неразрешимой проблемой войны с татарами казалось отсутствие в степи продовольствия и воды. Банды кочевников довольствовались малым, поедая сырую конину. Русская же армия жалась к рекам – Днепру и Дону – по которым можно было подвозить продовольствие.

– Нет, так нельзя! – заявил фельдмаршал. – Мы пойдем прямо на Бахчисарай!

– А жрать-то что в Диком Поле будем? – поинтересовались помнившие прежние поражения русские генералы.

– Я не собираюсь истощать вас постом, господа, – усмехнулся железный немец. – Все необходимое мы повезем с собой.

– Татары могут отбить обозы…

– Не отобьют, если вы будете беспрекословно выполнять мои приказы!

Трудолюбивый германский выходец заставил славянских бездельников вкалывать так, словно все они родились в его родном Ольденбурге. В конце концов, кто сказал, что война – это героизм? Война – это всего лишь работа.

Главной базой операции стал Киев. Сюда согнали сорок тысяч телег и пятьдесят тысяч быков. Выстроившись в гигантское каре, пехота окружила обоз замкнутым со всех сторон четырехугольником. Кавалерия заняла место на флангах. Быки жалобно замычали, предчувствуя судьбу живых консервов, и с Божьей помощью неспешными переходами (не более десяти верст в сутки), русская армия, направляемая германской волей, двинулась в степь. Татары только облизывались, тужась уколоть этого ощетинившегося во все стороны штыками ежа. Но безуспешно! Через месяц неотвратимые в своем наступлении русские полки были под Перекопом. 21 мая они захватили перешеек, 5-го июня Евпаторию, а 16-го (впервые в истории!) притаившийся в уютной долине Бахчисарай. Столицу хана ограбили, загадили, опустошили, а на прощание подожгли. Съев и выпив все, что только можно в Крыму, армия покинула полуостров исключительно из-за начавшихся болезней и нехватки продовольствия. В одном из боев казаки захватили коляску хана и его подзорную трубу английской работы. Миних сторговал ее за деньги у казаков и в последующих походах никакой другой не употреблял. Фельдмаршал мог бы просто отобрать ее, используя свое положение, но был по-немецки щепетилен – он хотел, чтобы его не только боялись, но и уважали.

Еще через год армия Миниха захватила Очаков, потом Хотин, разбила турок в чистом поле под Ставучанами. Миних грезил походом на Константинополь. Но Россия, в отличие от него, уже устала и заключила мир. Единственным реальным результатом войны стало то, что татары отныне боялись ходить в набег на Украину – «прогулка» Миниха в Бахчисарай сломала их психику навсегда.

Вскоре скончалась императрица Анна, назначив преемником внука Ивана Антоновича, а регентом – ненавистного всем Бирона. Терпеть над собой альфонса, выслужившегося в царской спальне, герой степных походов не мог физически. Он не был похож на современных генералов.

В ночь на 8 ноября 1740 года Миних лично выудил Бирона из постели. Чудовище, терроризировавшее всю страну, было арестовано и отправлено в Сибирь.

Россия странно отблагодарила фельдмаршала за этот поступок. Воцарившаяся через год Елизавета Петровича тут же отправила Миниха в ссылку. Она боялась инициативного полководца, боялась его замыслов, его неукротимого трудолюбия. Да мало ли что может прийти такому в голову?

О Минихе старались не вспоминать. Но охотно пользовались его идеями. Именно он, вернувшись через двадцать лет ссылки в Петербург, подал Екатерине II проект изгнания султана из Европы. Именно его победы убедили русских, что турок можно и нужно бить. Этот никогда не жаловавшийся, спавший по три часа в сутки фельдмаршал с лицом, покрытым волевыми морщинами, был так же неутомим, как впоследствии Суворов. Его не сломили ни войны, ни опала. Он умер на восемьдесят пятом году, пережив восемь (!) царей. Завоевание Крыма Суворовым и Потемкиным, произошло по его замыслу. И в том, что сейчас этот Крым принадлежит Украине, есть заслуга этого немца – несправедливо оболганного и забытого. Забытого именно потому, что он был слишком велик.