В конце 1997 года президент России Борис Ельцин подписал указ об увековечении памяти Григоренко. В соответствии с указом правительству Москвы предлагалось рассмотреть вопрос о названии (переименовании) одной из улиц столицы его именем и установлении мемориальных досок на доме, где жил Григоренко, и на здании Военной академии имени Фрунзе, где он работал. Министерству обороны поручено учредить стипендии имени Григоренко для слушателей и адъюнктов Военного университета Минобороны.

Каких государственных наград лишили Калугина? У него было три ордена. Первый — «Знак Почета» — он получил в 1964 году за активную работу по приобретению источников информирования за границей. Ордена Красной Звезды (1967) и Красного Знамени (1977) ему были вручены за операции, направленные на обеспечение государственной безопасности.

Кроме государственных, он имел и ведомственные награды, в том числе и медаль КГБ «За безупречную службу» всех трех степеней. Были еще ценные подарки председателя КГБ, такие, как именное охотничье ружье, радиоаппаратура и т. д.

Приказом председателя КГБ СССР Калугин также был лишен знака «Почетный сотрудник госбезопасности». Отставной генерал узнал об этом, по его словам, не из советских газет, а из передачи Би-Би-Си. Был у него такой грех: по ночам слушать вражьи голоса.

Правда, если быть точным, то накануне ему позвонили из КГБ. Впервые с тех пор, как он ушел в отставку. Предложили приехать на Лубянку. Наверное, тогда ему хотели объявить о санкциях. Но Калугин догадался о цели вызова и сказал, что не хочет иметь никаких дел с руководством КГБ, что единственный способ доставить его туда — силой. Добровольно он там никогда не появится.

Почему Калугин более всего сокрушался о лишении его знака «Почетный сотрудник госбезопасности»? Подумаешь, какая-то там ведомственная награда!.. Ордена Красного Знамени и Красной Звезды куда весомее.

Все это так, но скромный ведомственный знак давал право на 50-процентную скидку в квартплате, 20 лишних метров жилплощади плюс престиж независимо от должности.

В интервью демократическим средствам массовой информации разжалованный генерал сравнивал обрушившиеся на него санкции с теми, которые выпали на долю уже упоминавшегося генерала Григоренко, а также академика Сахарова и министра внутренних дел Щелокова.

— С точки зрения процедуры, Сахаров так же, как и я, без суда и следствия, произволом высшего руководства был лишен звания трижды Героя Социалистического Труда, других наград. Правда, Академия наук не позволила лишить его «генеральского» звания. Или возьмем того же Щелокова. Он тоже был лишен всего, но по приговору суда, и осужден был за конкретные деяния. В моем же случае состава преступления нет. Разоблачая мафиозную ведомственную «секретность», я остаюсь чистым как перед законом, так и перед обществом. Считаю, что та поспешная акция, которая предпринята против меня, носит профилактический характер: заткнуть рты тем, кто захочет пойти моим путем.

Практически одновременно с лишением Калугина государственных наград Горбачев подписал указ о восстановлении в советском гражданстве эмигрантов Александра Зиновьева, Владимира Максимова и Жореса Медведева. Понимал ли Горбачев двусмысленность ситуации, устраняя несправедливость в отношении бывших диссидентов и давая повод для обвинения в отношении диссидента нынешнего? Высказывалось предположение о подоплеке этого своеобразного «обмена»: мол, после атаки со стороны высокопоставленных военных на партийном съезде лидер партии нуждался в поддержке организации не менее влиятельной, чем армия.

Как бы там ни было, но 17 июля исполнявший обязанности Генерального прокурора СССР Алексей Васильев подписал постановление о возбуждении по материалам КГБ СССР уголовного дела против Калугина. Как сообщила прокуратура страны, в советских и зарубежных средствах массовой информации со ссылкой на бывшего генерал-майора КГБ СССР О. Калугина и от его имени распространялись сведения, составлявшие государственную тайну (ст. 75 УК РСФСР). Пикантность ситуации заключалась в том, что именно в этот день — 17 июля 1990 года — Калугин был зарегистрирован кандидатом в народные депутаты СССР. Опальный генерал пошел ва-банк: решил баллотироваться в Краснодаре, на освобожденное Иваном Полозковым место. Первый секретарь ЦК Компартии РСФСР добровольно освободил место в союзном парламенте, сделав выбор в пользу парламента России и краевого Совета — в соответствии с законом можно было быть депутатом не более чем двух Советов.

Калугин категорически отверг обвинение в разглашении секретов в интервью средствам массовой информации:

— Думаю, это очередная попытка набросить намордник на гласность, запугать людей, и прежде всего тех, кто меня поддерживает, особенно среди сотрудников КГБ, а также ввести в заблуждение общественность. Никаких официальных обвинений мне не предъявлялось. Да и не могли, наверное, предъявить. Ведь, как оказалось, никаких документов, дающих право обвинить меня в разглашении государственных тайн, в Главной военной прокуратуре нет. Единственное, что есть, это постановление о возбуждении уголовного дела, подписанное Васильевым…

К своему заявлению, растиражированному демпрессой, Калугин добавил, что в его публикациях не были раскрыты какие-то государственные секреты. «Тайны» КГБ, о которых он рассказал журналистам, можно отнести к разряду тайн корпорации, но никак не государственной организации, стоящей на страже Конституции и безопасности граждан. Мол, он говорил лишь о подзаконных актах, которые не должны применяться в правовом государстве.

— Возьмите, например, даже самый «секретный» документ, который я «выдал», — служебную инструкцию, пришедшую в КГБ из ЦК КПСС. Этот документ запрещает сбор и хранение любой негативной информации на номенклатурных работников, проведение по отношению к ним любых оперативных мероприятий. Но истинный смысл ее — поставить партию, а точнее ее руководящую верхушку, над обществом. Разве так должно быть в демократическом государстве? А то, что я говорил о деятельности органов за рубежом, то эти «тайны» давно и хорошо известны там.

Демпресса с удовольствием цитировала статью 50 закона СССР «О выборах народных депутатов СССР», где говорилось: «Кандидат в народные депутаты СССР не может быть привлечен к уголовной ответственности, арестован или подвергнут мерам административного взыскания, налагаемым в судебном порядке, без согласия Центральной избирательной комиссии».

Особенно смаковалось то обстоятельство, что коль Калугина обвиняют в разглашении государственных тайн, то, значит, должен быть закон об этой самой государственной тайне. Но такого закона в ту пору в Советском Союзе не было. Существовало лишь положение Совета Министров о гостайне — подзаконный акт. Секретный, разумеется.

На вопрос корреспондента «Московских новостей»: «Может быть, вы знаете, что такое государственная тайна? Так раскрывали вы ее или не раскрывали?» — Калугин ответил:

— Государственную тайну я пока держу при себе.

Таким образом, возбуждение против Калугина уголовного дела не могло помешать ему участвовать в выборах. Скорее наоборот. Сработала старая схема: если сверху говорят «плохой», то снизу реагируют по-иному. События обычно развиваются по закону физики — сила действия равна силе противодействия.

И действительно, за него проголосовали 57,9 процента пришедших на избирательные участки граждан. За его соперника, заместителя председателя краевого агропромышленного союза Н. Горового, было подано 39,2 процента голосов. Участие в волеизъявлении принимали около 62 процентов населения Краснодарского края. Это было что-то невероятное: генерал КГБ, лишенный звания и наград, получил парламентскую неприкосновенность и возможность критиковать Лубянку с трибуны Большого Кремлевского дворца.

И где победил! В вотчине первого секретаря ЦК Компартии РСФСР Ивана Полозкова, в которой полтора года назад он получил более 83 процентов голосов на выборах в Верховный Совет СССР. Не исключено, что успех «иногороднего» Калугина был вызван дефицитом политических лидеров на Кубани. Как правило, это были одни и те же лица, которым местное население не особенно доверяло.