— Хм-м… — Майлз колебался. Когда мысль об Аудиторе пришла ему в голову, он имел в виду именно Форховица. — Форлеснер, Валентайн и Форкаллонер несколько… консервативны.

— Боишься, что они станут на сторону Гароша?

— Хм-м…

Глаза Грегора весело блеснули.

— Есть еще генерал Форпарадис.

— Избави Бог!

Грегор задумчиво потер подбородок.

— Предвижу здесь маленькую проблему. Какого бы Аудитора я тебе ни дал, существует пятидесятипроцентная вероятность, что на следующее утро ты опять прибежишь ко мне, требуя второго, чтобы держать под контролем первого. На самом деле тебе вовсе не нужен Аудитор. Тебе нужен лишь щит, чтобы прикрывать тебя, пока ты будешь проводить собственное расследование.

— Ну… вообще-то да. Не знаю. Может быть… может быть, я смогу что-нибудь сделать и в компании Форпарадиса. — При одной лишь мысли о такой перспективе у него сердце ушло в пятки.

— Аудитор, — нравоучительно заявил Грегор, — это не просто мой Голос. Он — мои глаза и уши, зачастую в прямом смысле. Мой слухач. Существо, которое идет туда, куда не могу пойти я, и сообщает мне свои абсолютно независимые суждения. Ты, — тут губы Грегора изогнулись кверху, — обладаешь самым независимым суждением.

Сердце Майлза замерло. Конечно же, Грегор не собирается…

— Думаю, — продолжил Грегор — что избавлюсь от множества хлопот, если просто-напросто назначу тебя временным Имперским Аудитором. Со всеми полномочиями и ограничениями Девятого Аудитора. Все, чем ты имеешь право заниматься, должно быть так или иначе связано с делом, которое ты должен рассмотреть, в данном случае — с болезнью Иллиана. Ты не можешь отдавать приказ о казнях, и вряд ли тебе придется кого-нибудь арестовывать… ну, во всяком случае, я буду очень признателен, если эти аресты будут подкреплены крепкими доказательствами, достаточными для суда. От имперских аудиторов принято ожидать некоего — хм — традиционного декорума и осторожности.

— Что делаешь, то делай хорошо, — процитировал Майлз одно из любимых изречений графини Форкосиган.

Интересно, не светятся ли у него глаза? Во всяком случае, ощущение такое, что они горят, как угли.

Грегор тут же узнал источник цитирования и улыбнулся:

— Вот именно.

— Но, Грегор… Гарош поймет, что это липа.

— В таком случае, — мягко проговорил Грегор, — Гарош совершит опасную ошибку. — И добавил: — Мне тоже вовсе не нравилось, как идут дела, но, не имея возможности пойти туда сам, я не знал, что делать. А теперь знаю. Удовлетворил ли я вас, лорд Форкосиган?

— Ох, Грегор, ты даже представить себе не можешь, насколько! Работать под чьим-то руководством на протяжении целых тринадцати лет — было все равно что пытаться станцевать вальс со слоном. Медлительным, неповоротливым, готовым наступить на тебя в любой момент и втоптать в грязь. Так имеешь ли ты представление, насколько это приятно — хоть раз получить возможность станцевать на этом чертовом слоне, а не под ним?

— Так и думал, что тебе это понравится.

— Понравится? Да я чуть ли не в экстазе!

— Ты не очень увлекайся, — предупредил Грегор. В уголках его глаз появились веселые морщинки.

— Не буду. — Майлз перевел дыхание. — Но… думаю, все пройдет отлично. Спасибо тебе. Я принимаю ваше поручение, мой сюзерен.

Грегор вызвал мажордома и послал его в хранилище дворца за официальными регалиями Имперского Аудитора: символической цепью и отнюдь не символической электронной печатью. Пока они дожидались возвращения слуги, Майлз рискнул забросить пробный шар.

— Аудиторы традиционно наносят свой первый визит без предупреждения. — И, не удержавшись, добавил: — Должно быть, немало развлекаются при этом.

— Я давно это подозревал, — согласился Грегор.

— Но я не испытываю ни малейшего желания попасть под луч парализатора, проходя в ворота СБ. Ты не думаешь, что тебе стоит лично связаться с Гарошем и известить о моем приходе?

— А ты этого хочешь?

— М-м-м… Не уверен.

— В таком случае… не будем нарушать традиции. — Голос Грегора приобрел холодный профессорский оттенок. — И посмотрим, что из этого выйдет.

Майлз замер, внезапно охваченный подозрением.

— Ты говоришь в точности, как моя мать. Что тебе известно такое, чего не знаю я?

— Чем дальше, тем больше я прихожу к выводу, что в настоящий момент знаю гораздо меньше тебя. Но… я думал о Гароше. Наблюдаю за ним. Не считая проблемы с Иллианом, с которой он, по вполне понятным причинам, заковырялся, он вроде бы довольно легко тянет на себе работу шефа Имперской безопасности. Если Иллиан… так и не поправится, рано или поздно мне придется решать, утверждать ли Гароша на этом посту, или назначить другого. И мне любопытно взглянуть, из какого материала он сделан. А ты будешь для него не самой простой задачей.

— Не пытаешься ли ты сказать, что хочешь дать ему возможность провалиться с треском?

— Лучше раньше, чем позже.

Майлз скривился:

— Но это работает и в обратную сторону, верно? Уж не даешь ли ты и мне шанс провалиться?

Губы Грегора искривились в легкой улыбке.

— Ну, скажем… различные точки зрения на проблему облегчают ее решение. — И добавил: — Я обдумывал возможность диверсий, как и естественного ухудшения нейронных связей Иллиана.

— И?..

— За диверсией должна была последовать какая-нибудь атака, скорее всего немедленно во время неразберихи, возникшей после кризиса Иллиана.

— Или, еще лучше, непосредственно до кризиса.

— Верно. Но ничего необычного, кроме — как бы это назвать? Заболевания, нездоровья? — самого Иллиана, не произошло.

— Нездоровье — хороший термин, — одобрил Майлз. — Заболевание имеет какую-то внутреннюю причину. Ранение — внешнюю. Ни то, ни другое слово я бы пока что не рискнул употребить.

— Пожалуй. Короче, ничего странного, кроме нездоровья Иллиана, не произошло.

«Разрушения Иллиана».

— Понятно, — кивнул Майлз. — Но мотивом могла послужить, скажем, личная месть. То есть не двухступенчатый заговор, а одноступенчатый.

— Не начал ли ты уже, часом, составлять список потенциальных подозреваемых?

Майлз застонал.

— Если принять во внимание не только политические мотивы, но и личные, это могли сделать в отместку за все гадости, что Служба безопасности делала кому бы то ни было за последние тридцать лет. Причем не обязательно пропорционально нанесенному ущербу: кто-нибудь вполне мог взращивать свою ненависть долгие годы, хотя нанесенный лично ему вред ничтожно мал. Это не то, с чего нужно начинать, уж слишком большое поле деятельности. Я предпочитаю начать с чипа. Это во-первых. — Майлз прокашлялся. — Но все еще остается проблема, как избежать парализатора. Я не собирался в одиночестве отправляться в штаб-квартиру СБ. Предполагал, что со мной будет настоящий Аудитор, за которого можно спрятаться. Один из этих важных отставных адмиралов, к примеру. И я по-прежнему полагаю, что предпочитаю иметь свидетеля. Помощника, для пущей надежности. Он же — свидетель. Причем кого-то, кому я могу доверять и кому можешь доверять ты. Кто-то, обладающий высокой степенью доступа к секретным материалам, но не имеющий отношения к Службе безопасности.

— И у тебя уже есть кто-нибудь на примете? — спросил Грегор.

— О Господи! — как до него Грегор, воскликнул Айвен, уставясь на Майлза. — Это подлинник?

Он ткнул пальцем в тяжелую золотую цепь Имперского Аудитора. Толстые звенья скреплялись большими квадратными пластинами, на которых эмалью были изображены герб и девиз Форбарра. Цепь лежала на плечах и свисала на грудь. По прикидкам Майлза, весила она не меньше килограмма. На конце ее была электронная печать с выгравированным гербом Грегора.

— Хочешь попробовать содрать фольгу и съесть шоколадку? — сухо поинтересовался Майлз.

— Умф! — Айвен оглядел кабинет Грегора. Император сидел на краю стола с комм-пультом, болтая ногой. — Когда посыльный Грегора примчался сломя голову в Генштаб и выдернул меня с работы, я подумал было, что этот чертов дворец горит или что у матери сердечный приступ. Или что-то в этом роде. А оказывается, это всего лишь ты, братец?