Вербена широко улыбнулась:

— Ворон, все потайные двери открываются наружу автоматически! Для эвакуации на случай пожара или химического загрязнения, или… Ты понимаешь, о каком уровне мышления это говорит?!

— Нет, — холодно ответил Ворон.

Наверное, обиделся на «дурака». Конечно, обидно, тем более если учесть, кто его так обозвал.

Откуда-то слева донесся немолодой грудной голос.

— Если вы тут не по долгу службы, идите спать. — Обладательница грудного голоса, доктор Дюрона с коротко стриженными седыми волосами появилась в его поле зрения, внимательно вглядываясь в него. — Господи, Вербена, он чуть было не сбежал — и это в его-то состоянии!

— Ну уж и сбежал, — сказал Брат Ворон. — Даже если бы ему удалось каким-то образом прорваться сквозь силовой экран, он замерз бы через двадцать минут — в его-то одежде!

— А как он вышел?

Очередная доктор Дюрона виновато сказала:

— Он, наверное, прошел мимо поста, когда я была в туалете. Извините!

— А если бы он выбрался днем? — задумалась старшая. — Если бы его увидели? Это была бы катастрофа!

— Теперь я буду запирать больничное крыло! — пообещала встревоженная Дюрона.

— Не уверена, что этого достаточно. Вчера он даже ходить не мог! И все же случившееся меня не только тревожит, но и обнадеживает. Кажется, мы тут что-то заполучили. Придется следить тщательнее.

— Кому это поручить? — спросила Вербена.

Несколько докторов Дюрона — кто в ночных рубашках, кто в халатах — разом посмотрели на молодого человека.

— Ну уж нет! — запротестовал Ворон.

— Вербена может следить за ним днем и продолжать свою работу. А у тебя будут ночные дежурства, — решительно объявила седовласая.

— Да, сударыня, — вздохнул Ворон.

Та повелительно махнула рукой:

— Верните его в палату. А ты, Вербена, проверь, не повредил ли он себе чего.

— Сейчас привезу антигравитационную платформу, — сказала Вербена.

— Не нужна нам платформа, — презрительно возразил Ворон, опустился на колени, подхватил его на руки и, хрипло выдохнув, встал. Демонстрирует, какой он сильный?.. Ну… нет. — Веса в нем не больше, чем в мокрой шубе. Пошли, Короткое Замыкание, тебя ждет постель.

Сил больше не было — пришлось позволить себя нести. Вербена на всякий случай пошла с ними.

Вербена тщательно осмотрела его, особое внимание уделив ноющим шрамам.

— Ничего страшного. Но, похоже, он испытывает беспокойство. Может, из-за боли.

— Ввести ему пару кубиков снотворного? — с готовностью спросил Ворон.

— Нет. Выключи свет. Ему нужны покой и тишина. Он очень измучен. Думаю, он сам заснет, как только согреется. — Вербена нежно прикоснулась к его щеке, потом к губам. — Знаешь, ведь он заговорил уже второй раз за последние сутки.

Ей хочется, чтобы он поговорил с ней. Но не сейчас. Сейчас он слишком устал. И слишком переволновался. В этих Дюронах чувствуется какая-то скрытая тревога. Что-то их очень беспокоит. Что-то связанное с ним? Может, сам он о себе ничего не помнит, но они-то уж точно что-то знают. Знают и не говорят.

Вербена ушла. Брат Дюрона сдвинул два кресла и, устроившись поудобнее, углубился в чтение. Время от времени Ворон возвращался назад или делал записи. Несомненно, изучает медицину.

Он лежал пластом, безмерно усталый. Сегодняшняя экскурсия чуть не прикончила его, и какие результаты? Никаких, не считая того, что он находится в очень странном месте.

«И я здесь пленник».

Марк, Элен и графиня сидели в библиотеке и просматривали данные по кораблю. Вылет планировался на завтра.

— Как вы думаете, у меня будет время повидать на Комарре клонов? — спросил Марк. — Иллиан позволит?

Служба безопасности поместила клонов в комаррский частный пансион — по совету графини, которая держала Марка в курсе происходящего. Иллиану это понравилось, поскольку так надо было охранять только одно место. Клонам это понравилось, потому что они по-прежнему были вместе. Хоть что-то знакомое в совершенно незнакомом мире. Учителям это понравилось, потому что с клонами можно было заниматься по общей программе, подтягивая всех к одному уровню. В то же время детишки имели возможность встречаться с подростками из нормальных семей и понемногу учиться общению. Позже, когда минует опасность, графиня постарается найти им приемных родителей.

«Как они смогут научиться строить семью, не имея примера для подражания?» — убеждала она Иллиана. Марк слушал этот разговор с глубочайшим интересом, но рта не открывал.

— Конечно, если захочешь, — ответила графиня. — Иллиан, естественно, заартачится, но это у него чисто рефлекторное. Только… Боюсь, он может высказать один веский аргумент. В связи с тем, куда ты направляешься. Если ты — не приведи Господь — нарвешься на людей Бхарапутры, тебе лучше не знать подробностей, касающихся клонов. Было бы куда осмотрительнее заглянуть к ним на обратном пути.

Казалось, графине самой неприятно это говорить, но многолетняя привычка сделала осмотрительность автоматической.

«Если я нарвусь на Васа Луиджи, меньше всего меня будут волновать клоны», — подумал Марк. Да и вообще, зачем ему лично навещать их? Давняя мечта выступить в роли героя? Герой должен быть сдержан и суров. Герой не нуждается в похвалах и не преследует свои… жертвы… добиваясь признания. Хватит уже валять дурака.

— Нет, — вздохнул он наконец. — Если кто-то из них захочет со мной поговорить, он, наверное, сам меня отыщет.

Да и вообще, ни одна принцесса по доброй воле его не поцелует.

Графиня только молча пожала плечами.

Элен вернула их к практическим вопросам: стоимости топлива и ремонта системы жизнеобеспечения. Ботари-Джезек и графиня (Марк вспомнил, что когда-то она и сама была капитаном корабля) как раз обсуждали проблему отладки двигателей Неклина, когда изображение на экране комма вдруг разделилось и в одной его части материализовалось лицо Саймона Иллиана.

— Привет, Элен, — кивнул он ей, поскольку за пультом сидела именно она, — я хотел бы поговорить с Корделией.

Элен улыбнулась, кивнула, отключила микрофон, отодвинула кресло и, быстро поманив графиню, шепотом спросила:

— У нас неприятности?

— Он нам помешает, — забеспокоился Марк. — Он меня приколотит гвоздями к полу. Не сомневаюсь.

— Ш-ш, — графиня улыбнулась. — Сядьте подальше и молчите. Саймон — моя забота. — Она включила микрофон. — Да, Саймон, чем могу быть полезна?

— Миледи, — Иллиан отрывисто кивнул, — коротко говоря, — вы можете остановиться. Ваш план неприемлем.

— Для кого, Саймон? Для меня он вполне приемлем. У кого еще есть право голоса?

— У Безопасности, — прорычал Иллиан.

— Безопасность — это ты. Будь любезен, сам отвечай за собственные эмоциональные реакции и не пытайся переложить их на какую-то туманную абстракцию. Или отключись и соедини меня с капитаном Безопасность.

— Хорошо. Неприемлемо для меня.

— Коротко говоря — перебьешься.

— Я прошу вас остановиться.

— А я отказываюсь. Если хочешь меня остановить, придется тебе отдать приказ на мой арест. И на арест Марка.

— Я поговорю с графом, — непреклонно заявил Иллиан с видом человека, вынужденного прибегать к крайним мерам.

— Граф слишком болен. И я с ним уже поговорила.

Иллиан проглотил это, почти не подавившись:

— Не знаю, чего, по-вашему, вы сможете добиться, кроме как замутить воду, подвергнуть риску людей и потратить целое состояние.

— Ну вот, в том-то и дело, Саймон. Я не знаю, чего сможет добиться Марк. И ты не знаешь. Все дело в том, что у Службы безопасности в последнее время не было конкурентов. Вы принимали свою монополию как нечто само собой разумеющееся. Вам полезно будет посуетиться.

Какое-то время Иллиан сидел, молча стиснув зубы.

— Тем самым вы подвергаете семейство Форкосиганов тройному риску, — сказал он наконец. — Вы рискуете последней возможной заменой.

— Я это сознаю. И выбираю риск.