— Да, — ответила она.
— Ты уверена? — Меньше всего стрелку хотелось тратить драгоценное время на поиски проселочной дороги, на которой жил Кинг.
— Да. У нас там живут друзья. Бекхардты.
Поначалу эта фамилия ничего не сказала Роланду, разве что он сразу понял, что уже слышал ее. Потом все сложилось: Бекхардту принадлежал дом, где он и Эдди в последний раз беседовали с Джоном Каллемом. При мысли об Эдди вновь кольнуло сердце. В тот грозовой день он был таким сильным, таким энергичным.
— Хорошо, — кивнул Роланд. — Я тебе верю.
Она посмотрела на него поверх мальчика, который сидел между ними.
— Вы чертовски торопитесь мистер… прямо-таки, как белый кролик из «Алисы в стране чудес». Что за очень важная встреча, на которую вы едва не опаздываете?
Роланд покачал головой.
— Не важно, просто веди машину. — Он посмотрел на часы на приборном щитке, но они не работали, остановились давным-давно, а стрелки (естественно) показывали 9:19. — Возможно, еще не поздно.
Синий минивэн, который ехал впереди, начал от них отрываться. В какой-то момент пересек разделительную полосу шоссе № 7, выехав на встречную полосу движения, и миссис Тассенбаум едва не отпустила шутку насчет людей, которые начинают пить до пяти вечера, но синий минивэн вернулся на северную полосу движения, перевалил через вершину очередного холма и покатил дальше, к городу Лоувеллу.
Миссис Тассенбаум сразу забыла про него. У нее в голове вертелись куда более интересные вопросы. К примеру…
— Вы можете не отвечать мне, если не хотите, — начала она их озвучивать, — но, признаюсь, меня разбирает любопытство. Мальчики, вы — приходящие?
Брайан Смит провел пару последних ночей, вместе со своими ротвейлерами, близнецами из одного помета, которых он назвал Пуля и Пистоль, в туристическом комплексе «Миллион долларов», расположенном практически на границе между Стоунэмом и Лоувеллом. Это местечко у реки ему нравилось (местные называют эту шаткую деревянную конструкцию, переброшенную через реку, «мост за миллион долларов», Брайан понимает, что это шутка, и клянусь Богом, очень забавная). Опять же другие местные, в основном хиппи из лесов около Суидена, Гаррисона и Уотерфорда, иной раз привозят туда наркотики на продажу. Брайану нравится курить травку, нравится словить кайф, если вам угодно, он его и словил в эту субботу… немного, не так, как он любит, но достаточно для того, чтобы потянуло что-нибудь пожевать. В «Центральном магазине Лоувелла» продают батончики «Марс». А если хочется пожевать, лучше батончиков «Марс» ничего не найти.
Он выезжает с территории комплекса на шоссе № 7, не посмотрев ни направо, ни налево, потом восклицает: «Это ж надо, опять забыл!» Впрочем, шоссе пустынное. Это позже, между Четвертым июля и Днем труда[137], машин будет много, даже здесь, в этих пустынных местах, но тогда он, пожалуй, не будет далеко отъезжать от дома. Он знает, что водитель он — не очень. Еще один штраф за превышение скорости или погнутый бампер, и его, возможно, лишат водительского удостоверения на шесть месяцев. Опять.
Но на этот раз, впрочем, никаких проблем. Лишь старенький пикап ползет следом, и до него почти полмили.
— Жри мою пыль, ковбой! — говорит он и смеется. Он не знает, почему сказал «ковбой», когда в голову пришли другие слова: «Сукин сын», как и положено «жри мою пыль, сукин сын», но получилось неплохо. Очень даже неплохо. Он видит, что заехал на полосу встречного движения, и выворачивает руль, возвращаясь на свою полосу.
— Опять на трассе! — кричит он и вновь пронзительно смеется. «Опять на трассе» — тоже хорошая фраза, и он всегда говорит ее, если едет с девушкой. Есть еще одна хорошая фраза, которую ему нравится произносить, поворачивая руль из стороны в сторону, отчего автомобиль мотает по асфальту: «Ах, черт, должно быть, перебрал этого сиропа от кашля!» Он знает много таких фраз, даже как-то думал о том, чтобы написать книгу под названием «Безумные дорожные шутки». Круто, блин, — Брайан Смит пишет книгу, как этот Кинг из Лоувелла!
Он включает радио (минивэн выкатывается на обочину слева от асфальта, поднимает шлейф пыли, но в кювет не сваливается), натыкается на группу «Стили Дэн»[138], которая поет «Эй, девятнадцать». «Хорошая песня! — восклицает Брайан Смит. — Да, сэр, чертовски хорошая песня!». Под музыку он прибавляет скорость. Смотрит в зеркало заднего обзора и видит своих собак, Пулю и Пистоля, которые сверкают глазами на заднем сиденье. На мгновение Брайан решает, что они смотрят на него, может, даже думают, какой же он славный парень, потом сам себя спрашивает, ну разве можно быть таким глупым? За водительским сиденьем стоит сумка-холодильник, а в ней лежит свежий гамбургер весом в фунт. Он собирается приготовить его на костре в «Миллионе долларов». Да, и съесть на десерт еще пару батончиков «Марс», клянусь волосатым старым Иисусом! Батончики «Марс» чертовски хороши!
— Вы, мальчики, на сумку-холодильник не заглядывайтесь, — говорит Брайан Смит собакам, которых видит в зеркале заднего обзора. На этот раз минивэн бросает в сторону, а не стаскивает, он пересекает белую линию, поднимаясь на очередной холм по полосе встречного движения на скорости пятьдесят миль в час. К счастью — или к несчастью, в зависимости от вашей точки зрения — никто не едет навстречу, поэтому Брайан Смит продолжает движение на север.
— Не заглядывайтесь на гамбургер, это мой ужин, — последнее слово он произносит с интонациями Джона Каллема, но лицо, отражение которого со сверкающими глазами смотрит из зеркала заднего обзора на собак, похоже на лицо Шими Руиса. Практически неотличимо.
Шими мог бы быть близнецом Брайана Смита из одного помета.
Теперь Айрин Тассенбаум вела пикап более уверенно, несмотря на механическую коробку скоростей. Сожалела разве что о том, что через четверть мили предстояло поворачивать вправо, то есть задействовать педаль сцепления, на этот раз для того, чтобы переключиться на более низкую передачу. Но они приближались к Тэтлбек-лейн, и именно на Тэтлбек хотели попасть эти парни.
Приходящие! Они так сказали, и она им поверила, но кто еще мог последовать ее примеру? Чип Макэвой, возможно, и, естественно, преподобный Петерсон из этой безумной церкви приходящих, расположенной в Стоунэм-Корнерс, но кто еще? Ее муж, к примеру? Нет. Никогда. В реальность того, что нельзя выгравировать на микрочипе, Дэвид Тассенбаум не верил. Она подумала — и в последнее время мысль эта приходила к ней не раз — может, и в сорок семь еще не поздно подавать на развод.
Перешла на вторую передачу без особого скрежета шестеренок, но потом, когда свернула с шоссе на проселок, ей пришлось переходить на первую, потому что двигатель старого пикапа начал чихать и кашлять, грозя заглохнуть. Она подумала, что один из пассажиров отпустит по этому поводу шутку (возможно, собака-мутант мальчика опять скажет «fuck»), но мужчина на пассажирском сиденье сказал лишь:
— Не так здесь все выглядит.
— А когда вы побывали здесь в прошлый раз? — спросила Айрин Тассенбаум. Подумала о том, чтобы вновь вернуться на вторую передачу, но решила оставить все как есть. Не зря же Дэвид любил говорить: «Пока что-то не ломается, лучше не чинить».
— Довольно-таки давно, — признал мужчина. Она то и дело бросала на него короткие взгляды. Что-то в нем было странное и экзотическое… особенно глаза. Словно они видели такое, чего она и представить себе не могла.
Прекрати, — сказала она себе. — Возможно, он всего лишь хлыщ из Портсмута, штат Нью-Хэмпшир, который снимает девок на уличном углу.
Но она в этом сильно сомневалась. Мальчик, конечно, тоже был странный, он и его экзотическая собака-полукровка, но куда им было до этого мужчины с осунувшимся лицом и необычными синими глазами.
