— Тебе нужно вместе со всеми пройти лабиринт рода.

— Лично мне — не нужно. Я не принадлежу вашему роду. А заскоки магии меня мало волнуют.

Светлые остолбенели. Они приготовились толкнуть пафосную речь о том, какие они добрые и праведные, раз снизошли до темной и позволили топтать святыню грязными лапами исчадия. А тут просто неслыханная неблагодарность!

Диарра немного поглазела на мертвую сцену и, развернувшись на сто восемьдесят градусов пошла обратно. В дверях ее остановил холодный как лед голос Главы рода.

— Что ты хочешь за это.

— Другой разговор. Если уж так сильно жаждете и меня подвязать на этот балаган… Двадцать золотых и возможность беспрепятственно покинуть Уренфиа.

Гедарин подпер щеку рукой и с холодной брезгливостью изучал лицо темной. Мелькнула отвратительная мысль, что характером и статью фейри пошла в него. Сильная, дерзкая и несоизмеримо упрямая. Эта мысль вместо отцовского умиления вызвала неконтролируемую ярость. Хотелось самолично свернуть ей шею.

— Пять золотых и час форы. Сумеешь избежать ловчих, считай тебе повезло.

Диарра взвесила все за и против. Характер Главы рода за годы жизни успела изучить лучше собственного. Больше ни на какие преференции его не раскрутишь.

— Слово главы рода. Деньги вперед.

Гедарин подавляя чувство гадливости, медленно развязал кошель и бросил монеты прямо на пол. Солнечные кругляши весело зазвенели по плитам. Желудок темной скрутило узлом от унижения, захотелось расплакаться, но нет, такой радости она им не доставит. Диарра с деланным безразличием пожала плечами и со словами: «ну ладно я не гордая, а деньги не пахнут, где бы до этого не побывали», подняла четыре монеты. Один золотой закатился за ножку кресла Гедарина и тот, демонстративно наступил на него.

— С моего дозволения, ты беспрепятственно покинешь Уернфиа после прохождения лабиринта. Ступай к остальным.

— Чудный развод. Я даже прониклась.

— Тебе есть что добавить?

— Слово главы рода должно быть закреплено магией крови. — Потребовала темная. Бледнея от ярости, Глава рода произнес магическую формулу и проколол палец, дабы кровью закрепить ее.

— Вот и молодец. — Усмехнулась темная. — Возьми монетку за ножкой кресла себе в награду.

С этими словами она развернулась и пошла на лобное место.

Молодежь, копируя взрослых, отступила с презрительными лицами, создавая зону отчуждения. Диарра безразлично пожала плечами.

Старейшина взяла с низкого столика чашу с магическим снадобьем и поднесла Диарре.

— Пей.

Та подозрительно принюхалась и немного отпила. На яд не похоже. Скорее какой-то дурман.

«Странно. Неужели прохождение лабиринта всего лишь наркотическое опьянение? Какое разочарование, а я уж понадеялась на еще один ряд зубов. Стальных. Хотя, если серьезно…» — Сформировать мысль она успела.

Родовой камень ожил, запульсировал и засиял. Под ногами испытуемых открылся зев лабиринта. Восторженный вздох, нервические переглядывания и вот первый пошел. Светлые заходили в лабиринт с интервалом в несколько минут. Когда зашел предпоследний, вышла первая фейри.

На красивом юном лице сверкала восторженная улыбка.

— Мне подарили крылья! — Кричала она танцуя. Светлые сородичи радостно улыбались, одобрительно хлопали в ладоши. Родители девочки, вытирая слезы радости, бросились ее обнимать. Под разорванной на спине рубашкой явственно виднелись пробивающиеся крылья.

— Иди уже! — Зло гаркнула Старейшина и грубо пхнула Диарру в спину, буквально заталкивая в лабиринт. — Надеюсь, ты там и сгинешь, исчадие!

Это последнее, что услышала девушка перед тем, как проход закрылся.

Темное, пыльное место. Неприятное и затхлое. Странное испытание придумали для нее предки. Или они тоже темных не жаловали? Диарра зажгла маленький светляк и, вытряхнув паутину из волос, прошла вперед.

Девушка всегда смутно представляла себе прохождение родового лабиринта. Почему-то оно ассоциировалось со строгой экзаменационной комиссией в юридическом университете. Белые стены и потолок, а среди почетной профессуры, за длинным столом строгая дама-проректор. Она наливала в граненый стакан воды из графина и, сурово нахмурив брови, спрашивала…

— Кто посмел зайти в мои чертоги? — От зычного голоса Диарра вздрогнула и отпрыгнула в сторону, инстинктивно обнажая оружие – нунчаки. Только теперь вместо палок, веревка скрепляла округлые кинжалы.

Никто не нападает. Диарра подождала и спросила:

— А кто посмел на меня рот открыть?

Вперед вышел каменный исполин с огромной каменной дубинкой усеянной гвоздями. Темная ощутила, как закипает кровь, как дикий непонятный восторг охватывает ее. Хотелось драться, бить, рвать, стереть в порошок. Она издала боевой клич и без тени сомнения напала. От клинков полетели искры. Сознание затапливала такая нехарактерная ей жажда крови.

Глава 5.

Родовой лабиринт походил на обыкновенную рукотворную штольню, покрытую толстой коркой полупрозрачного льда. Кое-где на деревянных перекрытиях висели тусклые масляные фонари из потемневшей меди и отбрасывали длинные причудливые тени. Только приглядевшись можно было понять, что серебриться отнюдь не снег, а соль. Сужающиеся к потолку неровным полукругом стены блестят и сверкают. Слева крутой обрыв заканчивался соленым озером. Поверхность воды была черной и неимоверно гладкой, будто шелк. Длинная галерея терялась далеко впереди, то тут, то там чернели боковые входы-выходы. Воздух оказался неимоверно чистым, будто перенесся на безлюдное морское побережье.

Крайне любопытно, каким образом необработанные стены способны подарить новый талант? Может светлые предки сотворили какую-то специфическую магию? Или все дело в соли? Источник магии тоже был невозможно соленым на вкус.

Непонятно. А то, что непонятно крайне пугает, как и невольная мысль: темной не место в столь светлом со всех точек зрения лабиринте.

По закону жанра, возмущенные светлые предки подкинут самое непроходимое испытание. А жить так хочется, ой как хочется!

Право слово, уж лучше б завязнувшая во фрустрации светлая маменька действительно согрешила с темным фейри, тогда вопрос бы отпал, с чего такое чудо выродилось и что с ним делать дальше. Таких изгоняли с позором. Много лучше, чем годами терпеть ядовитую доброту и приторную ненависть.

Но нет, отцовские гены видны невооруженным глазом, только в негативе. Тонкий профиль, удлиненный к вискам разрез глаз, высокие скулы и пристальный тяжелый взгляд. Нежная, изящная, чуть манерная фейри Эрассия, мать Диарры за восемнадцать лет ни разу не заговорила с дочерью. Когда маленькую смуглянку обижала дети постарше, она лишь безразлично отворачивалась или раздраженно передергивала плечами. Когда темная стала старше, и вовсе стала воротить нос, будто унюхала что-то крайне неприятное.

Мысли проносилось в голове Диарры сумбурно и мимолетно. Руки, ноги, зубы все это время безостановочно работали. Темная сражалась как три тысячи берсеркеров. Каменный исполин в первый время момент даже ошалел, будто не видал такой странной реакции с момента возникновения, а потом споро ввязался в драку.

«Как уничтожить камень? По-моему, он плавиться при запредельной температуре. Хм, ядерный взрыв я вряд ли осилю, значит, придется обходиться подручными средствами»

Призывать магию было тяжело, будто тянула собственные жилы; все же по книгам, без подсказок учителя выучиться магическим приемам оказалось непросто. Девушка так и осталась магической недоучкой. По мелочи получалось, но призвать стихию, рисовать сложные петроглифы, наконец, вышивать собственный магический узор Диарра не умела. Такое искусство в классе не преподавали, только в семье, за закрытыми дверями, от родителей детям. Вот и приходилось в бою швырять сгустками сырой магии, не прекращая с чудовищной скоростью вертеть нунчаки. Соль разлеталась во все стороны и покрывала с ног до головы. Залепила глаза, нос и рот.