Если Смерть не сумасшедший, он обязательно вернётся. Кто однажды попадётся на мой крючок, никогда с него не слезет.

И всё же добровольно я его не отпущу. Я уже принял необходимые меры, чтобы удержать здесь их всех.

Однажды ночью Жнец сказал: «Я должен помочь Ларк охотиться на Императрицу».

«Нет, — ответил я, — это плохая идея».

«Неужели ты действительно решил, что можешь командовать Смертью, сопляк?» — спросил он с проблеском былого высокомерия.

О да, жнец. Могу.

Смерть

Лицо Повешенного покрылось испариной. Жёлтое свечение над его головой стало ярче. Видимо, он максимально использует силы, пытаясь удерживать меня в замке.

Забавно. Как он не понимает, что я остаюсь по собственному желанию? Это тактический ход.

Стремление уехать и убить Императрицу разрывает меня изнутри. В душе всё кипит от её слов: «Играть становится неинтересно, когда ты слаб». Но я полагаюсь на Повешенного. Использую его силы как опору.

Кто-то скажет, что это зависимость…

Бросив взгляд на Архангела, сдающего карты, я в который раз задался вопросом, почему вообще впустил их за порог своего личного кабинета, своего убежища. Возможно, потому что я чувствую бессилие, когда провожу рукой по столу, на котором мы с Императрицей занимались любовью. Или когда смотрю на диван, на котором мы вместе читали. Её тепло и нежность…

Боги, как я соскучился по её прикосновениям. Секс с ней был просто фантастическим, но даже единственное касание и ласковый взгляд валили меня с ног.

Я пропустил между пальцами красную ленту, лежащую в кармане — какую-то памятку от Дево, которую я нашёл в ящике шкафа. Что она для неё значит? Прежде чем отнять у Императрицы жизнь, я обязательно заставлю её рассказать, чем эта лента так важна.

Несомненно, они со смертным возобновили связь. Но, несмотря на ревность, сейчас мне даже жаль Дево. Он-то до сих пор верит, что она добрая и душевная.

Я же знаю правду.

Неделю назад Императрица снова звонила и сообщила, что они нашли убежище во внешнем мире. Во время разговора она была одна. По голосу казалось, что она окрепла, но томится от одиночества. Будто ей нужно было хоть с кем-нибудь поговорить.

«Я, эмм… не часто куда-то выхожу», — призналась она.

Я попытался обуздать злость, чтобы подольше подержать её на линии и по возможности определить местонахождение. Она звонила из какого-то закрытого гулкого помещения, но ещё я слышал волны, ветер, музыку и людей. Поселение на берегу?

Будничным тоном она сказала, что общалась с Цирцеей, и та поведала пол нашего ребёнка. Мальчик.

Какой хитроумный ход. И хотя для меня одинаково желанными были бы что мальчик, что девочка, я сразу мысленно представил, как обучаю своего сына всему, чему в детстве обучал меня мой отец.

И от этого ложь стала правдоподобнее.

А боль сильнее.

Больше я не смог этого терпеть…

«И долго ты будешь разыгрывать этот спектакль?»

«Спектакль? О Арик, если б это было так».

«Почему ты продолжаешь мне звонить? Ты ведь сама даёшь подсказки, где тебя искать, чем несказанно облегчаешь работу Фауне. А её огромных хищников стоило бы бояться».

«Ты всё равно не скажешь ей, где я».

«Да неужели?» — спросил я, невольно улыбнувшись.

«Ты сам хочешь получить мой знак».

И это правда. Но вслух я сказал: «Готова поставить на это жизнь, моя красавица?»

На несколько секунд повисла тишина.

А потом: «До тебя не достучаться, да? Я не могу вынудить тебя прийти за мной. Не могу заставить тебя вспомнить, что между нами было. Мы не можем ничего сделать, чтобы вас спасти, — сказала она и, прежде чем бросить трубку, добавила, — у меня есть все данные, чтобы принять решение».

Какое решение? Я снова и снова прокручиваю эти слова в голове.

Архангел встал и подошёл к окну.

— Ну и пекло здесь.

Мой взгляд упал на его вылинявшие крылья.

В помещении он всегда складывает их, но на самом деле размах просто невероятный. И после каждого сытного обеда крылья вырастают ещё больше, а пулевые отверстия затягиваются и зарастают перьями.

Я тоже становлюсь сильнее. Наверное, это огромное количество смертей на земле помогает моему совершенствованию. Скоро мне не будет равных среди Арканов в силе и скорости.

Архангел открыл окно, и в кабинет ворвался поток холодного воздуха. Я сделал глубокий вдох, как бы ни было жаль бесцельно растрачивать драгоценное тепло. У них с Полом и в комнатах жарко, будто в сауне. Но когда я сделал замечание, Пол напомнил, что больше не нужно экономить ресурсы для вымышленного ребёнка и лишнего Аркана вроде Императрицы.

— Вот так получше, — пробормотал Архангел и вернулся обратно.

Как только он это сказал, резкий порыв ветра разбросал карты по сторонам.

И меня посетила странная мысль. Аркан впустил холодный воздух, который разметал карты… как если бы эта комната была Tar Ro — ареной, контролируемой таинственными существами. И мы, будто боги, управляющие погодой, повлияли на карты. Внесли сумятицу в игру.

Мои подозрения, что земля и есть полем боя, только усилились.

— Так же и боги забавляются нами, — сказал Архангел с удивительной проницательностью, — я чую их возвращение.

— Я тоже, — сказал я, вспомнив штормовую ночь, в которую сделал Императрицу своей. Интересно, чем это обернётся для Арканов?

Пол перевёл взгляд с меня на Архангела. Он прочёл достаточно хроник, чтобы проследить нить разговора.

На столе осталась только одна карта. Императрица. Разрываясь между ненавистью и вожделением, я поднял её, скомкал в ладони и бросил в камин, отдавая в жертву языкам пламени.

Вдруг у меня появилось ощущение стороннего наблюдения. Может, Фауна послала кого-нибудь из животных за нами шпионить? Хотя, вряд ли; она снова спит целый день.

Нет, это другой Аркан.

— Ты, — мысленно произнёс я, — я всегда узнаю твой немигающий взгляд. —

В голове зазвучал знакомый голос:

— Тредичи. Тредичи. —

Тредичи — «тринадцать» в переводе с итальянского. Так меня называет только Дурак.

В следующую секунду он спроецировался прямо передо мной. Одетый в толстую куртку, меховые наушники и полуперчатки.

Судя по отсутствию реакции у Гейба и Пола, они его не видят и не слышат.

Я встал с места и, наливая себе водки, повернулся к ним спиной, чтобы собраться с мыслями.

— Чего ты хочешь? —

— Ты тоже должен увидеть будущее. —

Моё зрение затуманилось, а затем перед глазами предстало какое-то далёкое место. Солёная вода. Волны. Дождь. Холод.

Я попытался расслабиться, чтобы Дураку легче было вовлечь меня в это видение. И увидел Императрицу. Бледную. С мокрыми волосами, развевающимися на ветру.

И огромную толпу смертных, скандирующих: «Доска! Доска! Доска!»

Она подняла отчаянный взгляд и прошептала: «Джек».

Сначала я оторопел, но потом понял, что, наверное, вижу всё глазами Дево, и поэтому думаю и ощущаю, как он.

Смертные, вооруженные винтовками со штыками, вытолкали их с Императрицей на какую-то доску, нависшую над пропастью.

Несмотря на все попытки Дево отклоняться от ударов, понятно, что долго ему не продержаться.

Наконец я позволил себе полностью погрузиться в видение.

«Хватит подставляться под удар», — Эви шагнула назад, потянув меня за собой. Мы дошли уже почти до середины.

Доска заколебалась.

«Стой на месте! Больше ни шагу», — скомандовал я и бросился на штыки, но понял, что бороться бессмысленно.

Доска снова заколебалась.

«Putain!»

Сейчас упадём!

Мы попятились назад. Бросив взгляд на другой конец доски, я крепче сжал ладонь Эви.

«Джек!» — крикнула она.

Доска раскачалась ещё сильней; и мы свалились вниз…