Он хлопнул в ладоши, словно закрывая тему.

— И точка.

Селена какое-то время молчала.

— Ты должен был сказать мне.

— Мне даже думать об этом не хотелось.

— Это точно, — айЭм закатил глаза.

— И, Селена, я серьезно. Я не сделаю это, ни через семьдесят два часа, ни через семь миллионов. — Трэз оглянулся. — Ты видел наших родителей, пока был там?

айЭм покачал головой.

— Я был только во дворце.

В камере.

— А они лишились своего положения, так что были по другую сторону стены. Естественно, я не искал с ними встречи. Они мертвы для меня. Плевать я хотел на них.

— Я тоже. — Трэз посмотрел на Селену. — Моя жизнь здесь. Вот моя жизнь — эти люди, это место, мой бизнес… а главное — ты. Я никому не позволю отнять это у меня, особенно потому, что какой-то астролог однажды взглянул на небо и что-то там увидел.

Селена обхватила себя руками.

— Жаль, что ты не рассказал мне этого раньше.

— Я бы так и сделал, если бы это было важным для меня.

— А этот твой бизнес… ты все еще торгуешь женщинами?

айЭм уставился на дверь. Направился к выходу.

— Они сами себя продают, — возразил Трэз. — Я просто даю им место для этого, но они сами за себя в ответе. Они выбирают, кто, сколько, как часто. Моя работа заключается в обеспечении их безопасности.

— В то время как ты зарабатываешь на них.

— Они платят клубу, не мне.

— Но клуб принадлежит тебе.

— айЭм, — резко произнес Трэз. — Я хочу, что бы ты остался.

Он закрыл глаза.

— Я другого мнения.

— Нет, — сказала Селена. — Если ему нечего скрывать, пусть скажет это перед аудиторией.

Отлично. Этого ему только не хватало. Работа посредника.

Нет.

И майкен до сих пор была в Коммодоре.

— На самом деле, я действительно должен идти. — айЭм посмотрел по очереди на них обоих. — Я никогда не был в отношениях, так что не могу дать никакого совета. Но, Селена, я думаю, ты должна быть в курсе двух вещей. Одна из них заключается в том, что вся его жизнь — восстание против с'Хисбе и наших родителей. И вторая: с тех пор, как он познакомился с тобой, почти год у него не было ни одной женщины. Он был верен тебе, даже когда вы были не вместе. Не казни его, если считаешь, что человеческие женщины, которые работают на него, каким-то образом имеют к нему отношение. У меня все.

Он не дал им шанса снова втянуть его в драму. Ему своей хватало. Он оставил обнаженную майкен в своей постели и волновался, что она уйдет, не дождавшись его.

Бросившись вниз в фойе, он пронесся через вестибюль, выпрыгнул в ночь и дематериализовался к Коммодору.

Он принял форму на террасе, дернул стеклянную дверь и бросился по коридору, который вел к спальне.

— майкен, — позвал он.

Как только он вошел в спальню, послышался ее голос:

— Да?

Он сделал глубокий вдох, когда увидел, что она лежала на подушках, и ее голые плечи выглядывали из-под складок одеяла.

— Слава Богу, — произнес он.

— Ты в порядке? — Она села на кровати. — айЭм?

Он молча скинул обувь. Он не мог ей ответить. Слишком много надо было рассказывать, о том, что он не мог изменить и о том, что так сильно ненавидел.

Вместо этого он откинул простыни и лег с ней рядом полностью одетым. Ее тело было теплым, голым и таким податливым, когда он прижал ее грудь к своей.

Когда он обернул свои руки вокруг нее, и она погладила его затылок, айЭм вздрогнул… понимая, что за все годы, прожитые на этой планете, впервые в жизни у него появилось место, куда он мог и хотел прийти в те моменты, когда мир казался дерьмовей некуда, и время представляло из себя пытку, которую надо перетерпеть.

Это было лучше любого секса.

Это мгновение, когда он искал тихую гавань и получал желанное утешение, заставило его понять, почему Братья загорались каждый раз, когда их шеллан заходили в помещение, и почему эти мужчины были готовы положить жизни ради своих женщин.

— Спасибо, — услышал он свой голос.

— За что? — прошептала майкен.

— За то, что ты здесь.

— Селене стало хуже? — спросила она. Потому что он сказал ей, почему должен был пойти.

— Не совсем так. Но с моим братом у них проблемы.

— Почему?

— Что можно испытывать, когда твоя возлюбленная, будучи на пороге смерти, узнает, что ты обручен с другой? Едва ли приятная тема для беседы.

майкен застыла.

— Это должно прекратиться.

— Все это дерьмо с Трэзом и гребаной Принцессой? Согласен, если тебе вдруг придет в голову идея, как сделать это… дай мне знать, — резко отозвался он.

Сбежать из собственного дома было проще простого.

Эссейл всего лишь приоткрыл окно на верхнем этаже и покинул особняк со всей суетой и обстоятельствами, присущими побегу в ночь.

Он отслеживал передвижения Братьев в его лесу с помощью камер ночного видения, тени огромных мужских тел, словно тираннозавры, двигались по его территории, мелькая между деревьями.

После захода солнца он не стал поднимать жалюзи, продуманно сохраняя облик его интерьера, присущий дневному времени. Это даст Братьям поле для деятельности, пока они занимались выискиванием, где и когда появятся в ночи он и его кузены.

Чего не случится, пока он не закончит определенное дело.

Он с готовностью отправился на восток, к условленному месту в заброшенном торговом центре около пяти миль за пределами города.

Машина, взятая напрокат в «Герц», была припаркована у задней стены здания с выцветшим знаком «Только для разгрузки, Бутик Блубеллс» на дурацкой обшарпанной двери.

Эрик опустил стекло со стороны водителя, когда перед ним материализовался Эссейл.

— Ты за рулем?

— Да.

Когда кузен вышел из машины, а Эссейл занял его место, Эвейл заговорил с заднего сиденья:

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

— Ничего.

Он завел двигатель и тронулся с места, двигаясь быстро, но не нарушая правил дорожного движения. Он успел проехать пару миль, когда кокаин, который он принял пару часов назад, начал выветриваться из мозгов.

Но он не собирался догоняться еще одной дозой. Он должен быть достаточно сосредоточен, чтобы дематериализоваться в случае необходимости.

Он вез их троих в не самом мощном «Форде Таурус» через протяженный пригород, все дальше от центра, в сельские угодья, огибавшие хребты Адирондакских гор. Он ехал, а дорога все сужалась, и желтая линия в центре и белые по обочинам бледнели на глазах, с трудом различаясь даже в свете фар. А он продолжал гнать вперед, один на абсолютно безлюдной дороге.

Несколько миль спустя, он подъехал к молочной ферме, которую искал. Как и «Бутик Блубеллс», она тоже была заброшена, и седан c грохотом съехал с асфальта на грунтовую полосу, уходившую в заросшее поле. Продираясь сквозь заросли ежевики и кукурузы, он поехал по направлению к краю леса и нашел убежище среди берез и кленов, на которых еще сохранилось немного листьев. Быстро вывернув руль, он развернул арендованный автомобиль и припарковался в ожидании, не глуша мотор. Его бесило, что из-за этого работали фары, но этого нельзя было исправить.

Из-за Братьев он не мог воспользоваться своим «Рендж Ровером».

— Он опаздывает, — произнес Эрик чуть позднее.

— Он появится. — Слишком многое было поставлено на карту, чтобы Старший лессер не пришел. — Он не должен подвести нас.

И, конечно же, чуть позже со стороны поля появилась тень, следуя их же путем. Ходовые огни были выключены, но он знал, что за рулем сидел тот, кого они ждали.

— Вы знаете, куда идти, — сказал он тихо, чуть опуская задние окна.

Как только кузены дематериализовались с заднего сидения… Старший лессер подъехал ближе и остановился. Как обычно, Эссейл и его деловой партнер опустили стекла одновременно.

— Где твой «Рендж Ровер», вампир?

— В сервисе.

— Да ладно? За тобой был хвост?

— Что-то вроде этого.

Убийца нахмурился, его темные брови нависли над черными глазами. На мгновение Эссейл с тоской вспомнил Старый Свет, где ублюдков узнавали не только по исходившей от них вони: те, кто довольно долго числился в Обществе Лессенинг, были крайне бледны. В Новом Свете такого не было. Здесь, в человеческой культуре потребления, нежить не проживала достаточно долго, чтобы пигмент успевал выцвести.