Я сказала ему: «Я пойду с тобой», но он попросил меня остаться и присматривать за оставшимися девятью козами. Я говорила: «Люди не возвращаются из этого леса». А он отфечал: «Не возвращаются только те, кто не хочет вернуться. Не волнуйся, Ида, любимая, что бы ни случилось, я всегда найду дорогу к тебе. Ни один тролль не сможет меня остановить. Я обещаю».

И он отправился в лес, а я ждала его. Я ждала, ждала… Через три дня я пошла в Флом. Я объявила в полиции, что он пропал, но они только отнекивались, сказав, что Тенистый лес — не их территория. Я рассказала всем, что он пропал, но никто не осмелился пойти в лес на его поиски. Никто, даже Оскар, который так много заработал на его сыре.

Я продолжала каждую ночь следить за козами, как велел Хенрик, но я не могла обходиться совсем без сна, и когда я в итоге засыпала, пропадала очередная коза. И так продолжалось до тех пор, пока коз совсем не осталось. Ни коз, ни Хенрика.

В то утро когда я обнаружила пропажу последней козы, был сильный снегопад. Ранним утром я вышла из дома в поле и уфидела на снегу отпечатки ног, идущие от леса. На секунду мое сердце подпрыгнуло от счастья. Хенрик вернулся! Но потом я поняла, что следы заворачивают и возвращаются в лес. Я всмотрелась в них повнимательнее и обнаружила, что это были отпечатки не ботинок, а босых ног. И не просто ног, а огромных ног с тремя пальцами. Следы тролля. Все это время Хенрик был прав. Это тролли крали наших коз и утаскивали их в лес! И только Богу известно что они сделали с Хенриком.

Я была в отчаянии. Я не знала, что делать. Я часто лежала без сна, думая о том, что могло случиться с ним в лесу. Но я научилась следить за собой и держать эти мысли под контролем — я еще не была готова сойти с ума.

Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, не захотелось ли мне пойти за ним в лес? Ну, могу тебе сказать, что много раз я паковала рюкзак, надевала ботинки и хватала свое копье, готовясь идти на его поиски.

Но каждый раз, когда я уже шла по пустому полю, где больше не было коз, я чувствовала, как что-то меня удерживает. Я вспоминала, как он просил меня ждать его дома, и слышала его последние слова: «Что бы ни случилось, я всегда найду дорогу к тебе». Может быть, это было просто моей слабостью. Может быть, я была слишком напугана. Но я так и не смогла заставить себя войти в лес.

И я остафалась дома, стараясь занять себя чем угодно: книгами, вязанием и другими вещами, которые могли меня отвлечь. Я молилась о какой-нибудь компании, о чем-то, что позволило бы мне не сидеть сложа руки, и, видимо, мои молитвы были услышаны, потому что однажды утром я нашла бродячую собаку, спавшую на трафе. Да, правильно. Это Ибсен. Возможно, он не такая хорошая компания, как ваш дядя, но определенно лучшая, чем коза. И благодаря ему я почувствовала себя в безопасности. Он стал моим защитником от троллей.

Прошло время, и ужасные мысли о том, что могло случиться с Хенриком в лесу, сменились более приятными. Например, воспоминаниями о нем — о том, как он летит по воздуху на своих лыжах, или улыбается, нюхая свой сыр «Золотая медаль».

Конечно, было бы проще, если бы мне не приходилось каждый день видеть эти жуткие деревья. Но я не могу переехать — так же, как не могу войти в лес. И, в любом случае, теперь у меня есть ты и Марта… Какая команда, а? Ибсен, Сэмюэль, Марта и старая тетя Ида.

Сэмюэль посмотрел на тетю и увидел, что в ее глазах блестят слезы, которые она пытается скрыть. Он отхлебнул морошкового сока, как будто пытаясь избавиться от неприятного вкуса во рту.

Тролли, хюльдры и сотни других существ, живущих в лесу возле дома… В это невозможно поверить. Он и не поверил. По крайней мере, не до конца. В конце концов, что доказывают следы на снегу? И почему он должен верить в сумасшедшего профессора?

Но он вспомнил свой собственный страх, охвативший его, когда он смотрел в темноту между деревьями, и проглотил остатки сока.

— Итак, — сказала тетя Ида. — Теперь ты все знаешь.

— Да, — ответил Сэмюэль, хотя это было и не совсем так.

Он вышел из кухни и присоединился к сестре, сидевшей в гостиной. Она глядела в заднее окно, выходившее на лес.

— Марта, — позвал он.

Сестра повернулась к нему. И он увидел ее взгляд, ставший бессмысленным от страха.

— Марта…

Он не знал, что сказать.

Посреди ночи Сэмюэль проснулся от звуков пения.

Этот звук был совсем тихим. Но Сэмюэль спал некрепко, и этого звука оказалось достаточно, чтобы он открыл глаза и заинтересовался тем, что услышал.

Он лежал в темноте, ожидая возвращения голоса, но ничего не происходило. Было слышно только, как дождь мягко стучится в окно. Он перекатился на другой бок и посмотрел на темный силуэт сестры, спавшей глубоким сном без сновидений.

А потом он снова это услышал. Пение.

Песенка показалась Сэмюэлю давно знакомой и похожей на те детские песенки, которые часто напевала его мама. Он знал, что откуда-то помнит этот голос. И язык. Сэмюэль скинул одеяло и подошел к окну. Выглянув сквозь шторы, он всмотрелся в темную дождливую ночь и поначалу не увидел ничего. Все вокруг было такого же фиолетово-черного цвета, что и небо.

Но постепенно, когда его глаза привыкли к бледному свету луны, он начал различать разные степени темноты. Густую черноту дальнего леса и менее темную траву под окном. Он окинул взглядом склон холма, разрешив своим ушам вести за собой глаза, и наконец увидел маленький круглый силуэт, похожий на ходячий бочонок, который спускался с холма по направлению к фьорду. Существо. Из леса. Он открыл окно, чтобы лучше слышать голос этого существа.

Сэмюэль стоял у окна, слушая забавные песенки существа и глядя на его маленькую толстенькую фигурку, спускавшуюся с холма.

Дождь прекратился, и песня умерла вместе с ним, и теперь не было слышно ничего, кроме жутковатой тишины лунной ночи.

Сэмюэль потерял существо из виду. Снова начался перестук дождя. Или, по крайней мере, того, что звучало как дождь. Потому что когда Сэмюэль высунул руку в окно, на его руку не упало ни единой капли.

«Это не дождь».

Он был прав. И спустя пару секунд он увидел что-то вдали. Тусклый трепещущий свет, похожий на свет умирающего солнца, который двигался со стороны леса. По мере того как золотистый огонек приближался и становился больше, сердце Сэмюэля начинало колотиться все сильнее, почти в одном ритме со звуком, движущимся по направлению к опушке леса.

И тут он понял, что это за звук. Это был топот копыт. Он разглядел трех белых жеребцов и всадников, каждый из которых держал по пылающему факелу. Они уже выехали из леса, но все еще находились слишком далеко, чтобы в темноте можно было рассмотреть их лица.