– Добро пожаловать в Левенез, граф.

На верхней площадке стоял тив Херевард. В своем знаменитом на весь Синтаф темно?синем длиннополом одеянии с серебряным узором, стекающим с плеч на рукава.

– Как погодка в Эйнсли? – насмешливо спросил эсмонд, сделав знак конвою остановить арестованного.

Аластар по достоинству оценил выбранную тысячелетним иерархом диспозицию для предстоящего разговора.

«Что ж, Благословенный Святой, ты воистину мудр и дальновиден. Я выше ростом, а потому, стоя напротив, тебе пришлось бы задирать голову. То же самое – восседай ты в кресле. Можно, конечно, поставить меня на колени… Но это будет слишком драматично, верно?»

– Весенняя погодка – холодный ветер и сыро, – весело ответствовал Эск. – В чужом доме небось сквозняки гуляют?

Намеки понимал не только эсмонд, но и конвоиры. Хереварду такие дерзкие речи понравиться не могли.

– Дом предателя рано или поздно опустеет, – процедил сквозь зубы он. – Это должны помнить все.

– Точно так же, как и храмы предателя. Ты это помнишь, тив?

Что удержало губы Хереварда, с которых вот?вот готов был сорваться приказ вздернуть Аластара рядом с его сообщником, одному только Предвечному ведомо. Может быть, обычное диллайнское любопытство? Узнать правду любой ценой, доведаться истины, невзирая ни на какие затраты, – разве это не по?эсмондски? В конце концов, вопросов к Эску у тива Хереварда накопилось преизрядное количество. Тот прибыл в Левенез прямиком из Ролэнси, после встречи с Вилдайром Эмрисом, и наверняка с прекрасными новостями для мятежников. Еще неплохо было бы узнать, что именно известно Аластару и его сообщникам про тайны Эсмонд?Круга. Словом, граф так и напрашивался на долгий пристрастный допрос при помощи магии, шантажа, угроз и обычной человеческой боли, которая зачастую лечит от болезни «молчанки» быстрее и качественнее любых иных патентованных средств.

– Я вообще ничего не забываю, друг мой. И надеюсь в скором времени освежить твою память.

– Огнем и клещами? – понимающе улыбнулся Аластар. – Или Силой?

– Как получится.

У любого длительного знакомства есть один малоприятный нюанс – слишком хорошее взаимное знание слабых и сильных сторон визави. Слабой стороной тива Хереварда всегда была и оставалась его одержимость – его Вера. Благодаря ей он стал могущественным волшебником, но любой удар, нанесенный вере в Предвечного, одновременно приходился и по самому эсмонду. Слабость и сила любого диллайн в его одержимости. Долг, который довлел над Эском, тоже делал его уязвимым.

– В подвал его! – приказал Херевард.

Само собой, вздергивать на дыбу князя крови никто и не собирался. У диллайн есть много разных способов найти общий язык с несговорчивыми и упрямыми. И, к слову, Аластар был великолепно осведомлен в этом вопросе. Довелось как?то испробовать на себе. Как? А вот это уже отдельная история, о которой никто не хотел вспоминать. Прежде всего сам Эск.

– Передайте тиву Мэриоту, чтобы подготовил пленника.

Лица конвоиров приблизились оттенком кожи к мелу, до того зловеще прозвучали слова Благословенного Святого. Сейчас с графа живьем начнут кожу снимать или еще чего похуже. Об элитных палачах Эсмонд?Круга ходило столько жутких историй, что найдись любопытный сочинитель, взявший на себя труд записать хотя бы половину, имя бы сделал себе на книжонках про кровавые застенки, прославился и денег заработал.

Пока вниз спустились, Аластар успел словить на себе несколько сочувственных взглядов, даже арестовавший его капитан и тот чувствовал свою вину перед будущей жертвой нечеловеческих мучений. И если ошибался, то лишь в методах, которые применяются в застенках эсмондов. Никаких игл под ногти, никакого прижигания огнем, и даже без старой доброй дыбы обойдутся благочестивые служители Предвечного.

И все?таки, передавая Эска в руки тиву Мэриоту и его подручным, служивый не выдержал:

– Вы уж извините, ваша милость, но против присяги я не пойду.

– Я все понимаю, капитан. Ваша совесть чиста.

Разумеется, за последние двести лет заплечных магических дел мастер ничуть не изменился. Все такой же хмурый, сухощавый и молчаливый, исполняющий свои обязанности с таким видом, словно пребывал в постоянном созерцании самого Предвечного.

– Раздевайтесь. До исподнего. Быстро.

Аластар бросил взгляд на безмолвных храмовых стражей и принялся снимать одежду. Сопротивляться бесполезно, вчетвером его быстренько скрутят, а по дороге сломают руку или ногу, а конечность нам еще пригодится. Вдруг получится сбежать?

Конечно, когда тебя полуголого прикручивают к креслу, от надежды остается только унылый пшик, но с другой?то стороны, раз тобой занялись вплотную, а не сразу повесили, значит, еще не все потеряно. И уж точно им с тивом Херевардом есть о чем перекинуться словечком.

В прошлый раз Благословенный Святой явился только на исходе третьих суток, когда Аластар уже почти ничего не соображал. Но двести лет назад у эсмонда и времени было в запасе больше, и цель имелась вполне конкретная.

Сейчас же тив Херевард спустился в подвал спустя всего каких?то пять часов.

Окинул обездвиженного противника столь недобрым взглядом, что не будь Аластар уверен в методах эсмондского допроса, решил бы, что тив прикидывает в уме, с какого места начинать разделку тела злостного еретика.

– Без тесака – не внушает, – криво усмехнулся Эск.

– Я тоже так думаю. Вся беда в нашем милосердии и добросердечии.

– Расскажешь об этом младшему Лираену.

– Обязательно. Он еще пожалеет, что сбежал и не разделил судьбу родственников.

– Добросердечная угроза?

– Нет. Скорее попытка исправить собственные ошибки многовековой давности. Мы были слишком добры и милосердны к покоренным.

– О! Кто же теперь планируется на роль покоренного народа? Неужели невкусные полукровки? – полюбопытствовал князь крови.

– Ты забываешь, с кем разговариваешь, Эск.

Херевард наклонился так, чтобы заглянуть Аластару прямо в глаза. Когда Эску было пять лет, этот свирепый взгляд его пугал до немоты, было дело. Кто забыл, что с той поры миновало триста лет? Кому?то напомнить, что уже после пятидесяти прожитых годов заметная разница стирается?

– С главным поваром Предвечного, Оро. С кашеваром.

Пятилетнему постреленку за дерзкие речи можно и по губам с размаху съездить. А что делать со взрослым мужчиной, которого испугать еще труднее, чем удивить?

– Ошибаешься – опасно и страшно.

– Не думаю. Раз я здесь и ты меня снова собираешься сломать, значит, я попал в самую точку.

– Ты прочитал одну страничку, вырванную из огромной толстой книги, и теперь искренне считаешь, будто понял замысел сочинителя? Это же смешно.

– Нет, не смешно. Когда видишь перед собой умного человека, умудрившегося почти тысячу лет обманывать самого себя, – это совсем не смешно, Оро.

– Благословенный Святой, – мягко поправил тот.

– Теперь – нет. От того, что ты вылавливаешь половником для него… – Аластар дернул подбородком куда?то вверх, – самые лакомые кусочки, святости в тебе – как костного мозга в ребрах.

Уязвили не слова, а этот небрежный жест. А еще – упрямое ожесточение в непроницаемой совиной желтизне очей одержимого князя, которое можно выжечь только раскаленным прутом вместе с содержимым глазницы.

– Где логика, Эск? Я знаю то же самое, что и ты, и даже гораздо больше, давно знаю, но продолжаю верить, верить всем сердцем. Предвечный даровал нам, диллайн, огромное преимущество – мы зрим его Силу и Волю воочию, хоть каждый день, и чем сильнее Вера…

– Да?да! Я помню – чем сильнее наша  Вера, тем больше твоя  Сила! – прорычал Аластар. – Моему отцу не помогла Вера.

– Кто? – Херевард глумливо расхохотался. – Хевахайр Эск верил? Он даже в тебя не верил, изводя твою мать подозрениями в неверности. Так что проблема вовсе не в чистоте крови.

– Согласен. Проблема в том, что вы призвали вовсе не бога, а эгрегора. Сущность, которая поедает души, а испражняется магией.