Примечание к части * Ша́мбала — мифическая страна в Тибете или иных окрестных регионах Азии

**город неподалеку от Сеула

11 октября. Обед и после

Пламя свечей сливалось в мерцающий хоровод факельного шествия, не грея, удаляясь под обманом зрения. Я так глубоко ушла в свои раздумья, что восковые стражи покоя Будды, оплавляющиеся от своего же жара, будто отплывали дальше и дальше. И всё-таки всё находилось на тех же местах, что и было, когда я улеглась здесь. Было бы хорошо почувствовать хоть какое-то тепло, хотя бы и этих огоньков, но подняться и протянуть руку не было желания. Вообще никаких желаний не было, кроме как искупить свою вину перед Джином за то, что всё так завершилось. А ещё мне хотелось избавиться от горечи в груди. Чего-то всё же хотелось.

Я очнулась из этой дремы от голосов, прорвавшихся сквозь пелену моей мысли. Подмерзшая, на коврике, одурманенная немного запахами сандала, гвоздики и каких-то ещё благовоний, я услышала, что возле храма кто-то ходит и переговаривается.

- Она тут! – услышала я шепот Рэпмона кому-то в сторону, но продолжила лежать, не поворачиваясь. Если я подам признаки жизни, то придется разговаривать, подняться… нет сил. Однако шаги приближались, не намереваясь оставлять моё одиночество нетронутым. За мной, нависая сверху, кто-то встал. Хотели убедиться, что я не откинулась? По шевелению грудной клетки видно, что я дышу, можете расслабиться и идти по своим делам. Шуршание одежды сказало мне, что кто-то присел рядом. – Ви, Чимин, Шуга и я беспокоились, потеряв тебя, - это Рэпмон, любитель попытаться обрести ответы на вопросы в храме. Шушуканье в отдалении выдало трех названных, оставшихся на пороге. – Ты это… есть-то пойдешь? – молодой человек устроился на краю коврика и обратился к другим: - Идите! Сейчас догоним! – после некоторых колебаний и пререканий товарищи покинули нас. – Так что?

- Я задерживаю обед, - вспомнила я, но не шелохнулась.

- Да мы уже его приготовили, - Рэпмон вздохнул, не зная, с какой стороны ко мне зайти, чтобы я оживилась. – Ты главное поднимись и иди кушать.

- Я даже гонг не слышала…

- Мы ещё и не долбили в него.

- Не хочу есть, - честно сказала я. В рот ничего не полезет, даже если почую аромат еды.

- Надо, - повторил парень указание всех родителей в мире. Я промолчала. Он опять шумно вздохнул, чтобы я не забывала о его присутствии. – Ну, чего ты, Хо… давай уж раз ты у нас мальчик, то и крепись, как мальчик. Всем грустно, но мы ж не куксимся по углам.

- Джин ушел из-за меня, - Поправив затекшие ладони под щекой, я отвела взгляд от священного огня. И у него есть душа. В Тигрином логе я стала замечать, глядя на живой огонь, которого почти не видим в повседневных делах модернизированного мира, что он похож на вечно танцующий дух. Горит и радуется, пока не погаснет – умрет. Есть в этом что-то божественное. Лучше буду смотреть на подножье алтаря, ещё ниже, к плинтусу, где мой уровень.

- Почему это?

- Мы с ним поцеловались, - признала я. Так всё равно на всё стало… и врать надоело. Соберись сюда сейчас все адепты, я бы призналась в том, кто я. Рэпмон помолчал, и вдруг, бодро и возмущенно подскочил.

- Но я же тоже тебя поцеловал! А я ещё здесь. Это несправедливо! Тем более, если тебе так дорог Джин… я пойду и скажу Хенсоку, чтобы выгнали меня, вместо него! Во всем признаюсь! – вот это заставило и меня, наконец, приподняться. Сев, я едва успела развернуться и схватить его за ногу, за штанину, поскольку он уже собрался уходить.

- Стой! Ты чего? Тебя выгонят не вместо, а в том числе! – он посмотрел на меня сверху вниз. Я задрала голову и умоляюще на него воззрилась.

- Ну и ладно, зато всё будет честно! Мы одинаково провинились, почему нести наказание должен только он?

- Рэпмон, не заставляй меня страдать ещё больше! – дернула я его, чтобы он сел обратно. Но его было не просто сбить с ног. – Я не переживу, если ещё хоть один человек уйдет отсюда из-за меня!

Я тянула его на себя. Он не двигался. Мы смотрели друг на друга. Покусав нижнюю пухлую губу крепкими белоснежными зубами, Рэпмон неохотно опустился, строго опустив брови.

- Я не думаю, что ты так уж виновата в уходе Джина. Если бы меня тогда засекли и выгнали, разве ты была бы виновата? Ведь это я тебя поцеловал.

- Но с Джином – это моя провокация, - уже даже не краснея, а бледнея от стыда покаялась я.

- Да ты ещё и провокаторша? – улыбнулся монах. На щеках прочертились две ямочки. – Вот уж не думал.

- Это ужасно…

- Ну, и что? Что дальше-то? Ты будешь сидеть в этой пагоде, пока не покинешь монастырь? Или пока не умрешь с голода? – пожав плечами, я уставилась в пол. Откуда мне знать? Не многие знают, почему ушёл Джин, так что осуждающие взгляды я ловить не буду. А вот странное поведение точно заметят. – Давай-ка, пошли в столовую.

- Не могу… нет, мне надо побыть одной…

- «Я девочка, я хочу страдать!», - пропищал Рэпмон, закатив глаза и издеваясь над женской манерой. – Так что ли? – Он завел руку, собираясь приобнять меня за плечо, но не довел её до конца. – Можно? – спросил он разрешения. Я, подавленная и безвольная, кивнула. Он положил ладонь мне на плечо, усевшись впритык, но ничего такого пошлого, с подтекстом, я в нем не заметила. – Ух ты, впервые обнимаю девушку, как друга, - расплылся он. – Ты открываешь во мне новые грани, - Тепло, хоть какое-то, которого я хотела, снизошло. Мне было приятно, что меня не оставили одну, хотя я и рвалась к уединению. Положив голову на плечо Рэпмона, я едва не всхлипнула. – Пока ты тут маятой страдаешь, там полмонастыря плюётся на нашу стряпню. Ну, наша Хо вернется к нам или нет? – он потряс меня, чтобы я откликнулась. Не выдержав, мои мышцы расслабились и без моего участия выдали улыбку. – Так-то лучше, - встав, парень поднял меня за подмышки. – Нечего нас сиротами оставлять.

- Чонгук! – вспомнила я и, попытавшись собраться, отряхнулась, скрутила коврик, вернула его на место и, в компании Рэпмона, добралась до столовой.

Не поев, я сразу же взяла тарелки на поднос и, провожаемая взглядами с моего столика, ушла к мальчишке, заботу о котором препоручил мне мастер Хан. Война войной, а время обеда, как говорят военные. И, раз я почти что ученик школы боевых искусств, где долг стоит на первом месте, то это и моим девизом должно быть. Сокрушаться можно сколько угодно, когда обстоятельства позволяют, но когда есть дела, их требуется закончить, прежде чем заниматься мытарством. Чонгук лежал с вытянутой ногой, высунутой из-под одеяла и перебинтованной эластичным бинтом. Он читал трактат «Искусство войны» китайского военачальника Сунь Цзы.

- Доставка пиццы! – заставила я себя улыбнуться, чтобы не носить с собой тягостной атмосферы. Мальчишка отвлекся, отложив чтиво и встретив меня взглядом.

- Так уж и пиццы? – хмыкнул он, недоверчиво поглядев на тарелку.