- В хозблоке есть калориферы… - сделал вид, что не услышал меня Лео, указав пальцем на постройку.

- У меня обед из-за тебя сгорит! – пихнув его плечом, прошла всё-таки я и, не оглядываясь, достигла столовой, где скрыла в ведре под рабочим столом выпивку и принялась заканчивать готовку.

Украсив ярко и оригинально каждую порцию, я пробила в гонг и смотрела, как ребята, по одному, по два и по три входят в зал и, беря тарелки, рассаживаются по местам. Кто-то обращал внимание на содержимое, кто-то нет, разговорившись с товарищем. Я посмотрела на Кидо. Он молча взял своё и неспешно побрел за столик. Он постоянно такой, уже два месяца. Мне всегда было тягостно на него смотреть, поэтому я старалась как можно меньше соприкасаться с ним глазами. Я понятия не имела, как помогать таким людям и что я могу сделать, потому что фактически так и считала, что сделать ничего нельзя. Но Сандо, сложный случай, с таким трудом приходящий в адекватное состояние, вдруг взялся за это сам. Почувствовал родственный диагноз? Когда он подошел ко мне за тарелкой и заглянул в неё, то не удержался от усмешки и замечания:

- Праздник что ли?

- Да, потому что я достала, что тебе нужно, - За спиной Сандо нарисовался Шуга, но увидев, что тот не отходит, не решился беспокоить его и встал в очередь.

- Так быстро? – поразился он. – Я знал, что ты способна проворачивать темные делишки, - шепнул он. – Спасибо, - и отошёл, разминувшись в проходе с Сахарным, с которым обменялись «любезными» взглядами. Юнги подошел следующим и, опустив глаза на тарелку, выдал:

- Что это? Праздник?

- Мужчины, какие же вы все одинаковые! – закатила я глаза, подув на челку. Надо бы подстричься. Мы тут, конечно, все лохматые ходим, в меру, но меня длинные волосы делают слишком похожей на того, кем я являюсь.

- Уверяю тебя, не во всём, - подмигнув более чем многозначительно, Шуга напомнил мне о том, чем хвастался ещё в самом начале нашего знакомства. И как-то не довелось мне до сих пор, при всех экстремальных ситуациях, штурмах, обстрелах, спецоперациях и казусах, полюбоваться обещанным. Раздав всё и всем, я уселась на своё место рядом с Рэпмоном. Тот с довольным выражением разглядывал свой обед.

- Вот мастерица-то! Из тебя хорошая жена выйдет, - на приглушенных тонах говорил он, чтобы не слышали соседние столики. Шуга замер, взявшись за палочки.

- Не тебе только, так что слюной не капай.

- А я и не о себе! – спрятал улыбку он. – Я вообще раньше думал, что семейная жизнь – это скука ужасная. Ничего прикольного в этом нет, бытовуха. А сейчас почему-то ощутил, что это приятно. Приходить домой, а тебе еду с душой кто-то приготовил. Кто-то ждет, кто-то о тебе беспокоится…

- Хо беспокоится обо всех нас, - гордо приосанился Ви. Я согласилась кивком головы. Я начинаю беспокоиться о них настолько, что не представляю, как переживу, если увижу кого-то, как Хана, с пулевым ранением или ножевым, пострадавшим, ушедшим отсюда в никуда. Куда-то. Останься я здесь навсегда, и моё сердце разорвется от того, как они, один за другим, уходят из Тигриного лога, чтобы защищать, чтобы убивать. Но никто не застрахован от опасности. Учитель Хенсок, как ты умудряешься быть спокойным, выпустив из-под опеки стольких своих детей?

Ночь на 28-ое октября, включительно

Выжидая, когда все доедят и начнут уходить, Сандо сидел на месте. Я собирала тарелки со столов и он, проводив взглядом последнего постороннего, поднялся, помогая мне для того, чтобы оказаться рядом и заговорить.

- Ну что, где контрабанда, девочка?

- Вон там, под столом, - кивнула я, с грудой мисок и стаканов на подносе отправляясь к раковине.

- Вино? – уточнил он.

- Соджу. Три литра, - с округлившимися глазами выдохнув «ого!» и молодецки присвистнув, Сандо проводил меня до этого самого стола, под которым затаился запас.

- Так уж и быть, не буду спрашивать, как у тебя это получилось, - заглянул он, убеждаясь, что всё так, как есть.

- Я всё равно бы не поверила твоему любопытству. Где ты собираешься с ним напиться? – ополаскивая в тазу посуду чуть подогретой водой, заранее поставленной в печь и нагревшейся за время ужина, поглядывала я на брюнета.

- Не знаю, надо найти где-нибудь уголок… может, в беседке?

- Нет, там постоянно народ мимо ходит.

- В библиотеке? – явно не считая заветным хранилище мудрости, спокойно готов был осквернить его Сандо.

- Вообще-то, - пристыженная, что надо признаться в этом именно ему, прошептала я, - Там ребята… занимаются со мной уроками… готовят к возвращению в школу. По часу-полтора перед сном.

- Вот как? – удивился он. – Хочешь быть не только сильной, но и умной?

- Хочу не хочу, а надо. А что, если здесь? Столовая будет свободна после питья чая. В самом деле, не в общежитии же вам выпивать? Разве что вы пьяные тихие и не буйные…

- За себя я отвечаю, - уверено произнес Сандо. – Я хмелею, но владею собой. А вот как насчет Кидо – не знаю. Может ты и права, и надо прийти сюда. Главное, чтобы Дженисси не увидел.

- А что такое? – слив первую порцию грязной воды, зачерпнула я заново, и принялась тереть оставшиеся тарелки.

- У него проблемы с этим были до монастыря. Любил выпить. От скуки и отсутствия смысла в жизни. Вот и пришел сюда, чтобы не было ни скуки, ни того, что можно было бы в себя залить, и чтобы какая-нибудь цель появилась, - я мало общалась с Дженисси, и только сейчас узнала, почему он здесь. Вот как. Добрый и отзывчивый парень, обладающий знаниями и умом, имел вот такой изъян. Почему не бывает людей без пороков, без плохих склонностей? Или бывают? Лео же.

- Он занимается со мной химией, не волнуйся, - успокоила я. – Задержу его подольше, попрошу, чтобы разъяснил подробнее, чем обычно.

- Тогда, кажется, всё должно получиться, - Сандо начал разворачиваться, но встал обратно. – Так… в плату за услугу… Как я могу отблагодарить тебя?

- Мне ничего не нужно, - тотчас отрезала я.

- Уговор дороже денег. Я же обещал. Помочь тебе с чем-нибудь? – злясь, что я заславляю его настаивать на альтруизме, притопнул ногой парень. Энергию девать некуда?

- Я со всем справляюсь. Правда, не надо, - заглянула я в его непроглядные черные глаза. Скудные лампочки на потолке столовой не помогали развеять этот мрак.

- Ты хочешь оставить меня своим должником до того момента, когда я отсюда выйду? – хмуро оперся он напрягшимися пальцами о столешницу. Коричнево-золотистые от загара и черной работы, уже без брезгливости выполняемой всеми адептами, они торопливо и беззвучно забарабанили по дереву. Приятно было поговорить с человеком, который знал, что уйдет отсюда! И это не я ему проболталась. И это не из устава он узнал, а просто сам решил, что уйдет отсюда тогда, когда ему станет нужно, и говорил об этом при мне не стесняясь.