- Еще рано? – спросила она и взъерошила пальцем темные завитки на его груди. Интересно, он так и останется в полосочку?

- Да. Не дразните меня, – он прижал ее руку.

- Вам неприятно?

- Приятно. Вот потому и не надо.

- Почему?

- О, – сказал Энджел, вложив в один звук столь много, что Маргарет не утерпела, подняла голову и грозно спросила:

- Что вы от меня скрываете? Вы на что-то намекаете, но я никак не пойму, на что!

Наставник воззрился на нее сначала удивленно, потом недоверчиво и наконец – ошеломленно.

- То есть как вы не понимаете? Разве вы не понимали, что с вами хотели сделать матросы Ройзмана?

- Что-то омерзительное, – тихо сказала Маргарет. – Но при чем тут они? Вы же не станете делать то же самое?

- О Боже, – пробормотал Энджел и отодвинулся.

- Вы не хотите меня трогать, потому что эти люди меня трогали? – дрогнувшим голосом спросила девушка. – Вам противно?

- Конечно, нет! Как вам пришла в голову такая дичь?!

- Тогда почему вы сердитесь?

Он молча посмотрел на Маргарет, притянул к себе и обнял.

- Никогда, – пробормотал он, – никогда больше не повторяйте такой ереси.

...ей никогда не было так уютно и спокойно, как сейчас, когда они лежали, прижавшись друг к другу, и она чувствовала ровное глубокое дыхание Энджела, его особый запах, стук его сердца. Она и не знала, что у мужчины может быть такая приятная на ощупь кожа... Маргарет поглаживала носочком туфельки его ногу. Ни один ее ухажер не мог с ним сравниться.

- Давайте пока оставим это, – сказал Энджел. – Вам нужно время, чтобы все забылось. А потом...

- Потом? – подтолкнула его Маргарет.

- Потом я дам вам книжку.

- Какую?

- Анатомический атлас.

- Зачем? – после секунды изумленного молчания спросила девушка.

- За тем, чтобы вы изучили неочевидные под одеждой отличия мужчин и женщин.

- Почему вы сами не можете мне этого объяснить?

- А как вы себе это представляете? – осведомился Энджел с каким-то странным выражением на лице.

- Тогда покажите.

Он прикрыл глаза ладонью и пробормотал:

- Как? Как вы смогли дожить до такого возраста и... в годы моей моей юности даже запертые в монастыре двенадцатилетние девицы – и то ухитрялись узнать!

- Узнать что? Ну Энджел! – Маргарет нетерпеливо его затормошила. Он некоторое время молчал, видимо, собираясь с мыслями, вздохнул и проворчал:

- Почему этим вообще не озаботилась ваша мать? Она что, решила отложить это до вашей свадьбы?

- При чем здесь моя свадьба?

Энджел вперился в нее пронизывающим взором и медленно произнес:

- Маргарет, как вы представляете себе первую брачную ночь?

- Я не понимаю, о чем вы говорите, – пожаловалась девушка, вконец запутавшись. – Какое отношение чья-то брачная ночь имеет к вашим объяснениям? Почему вы не можете мне просто показать?

- Если я вам покажу, то ваша девственность необратимо пострадает.

- Почему?

- Господи, до чего я дожил... – с тоской пробормотал Энджел. Маргарет возмущенно посопела. Наставник скрывал от нее что-то важное, а туманные намеки она терпеть не могла с детства. Но из Энджела клещами ответа не вытащишь, если он сам не хочет рассказать, поэтому девушка не стала настаивать на немедленном срыве покровов.

- Как вы сюда попали?

- Ваш родители снова поставили зеркало в гардеробной. Наверное, надеялись, что вы вернетесь или Лонгсдейл найдет способ вас выследить, – Редферн сел и стал застегивать рубашку. – Куда вы хотите – в замок или в Авентин?

Маргарет притихла. Он выжидательно смотрел на нее.

- Я должна сказать маме и папе.

Энджел нахмурился, отвел взгляд и опустил голову.

- Я был неправ, когда запретил вам встречаться с ними, – наконец сказал он. – И был неправ, когда вынудил вас оставить дом.

- Вы меня не вынуждали.

- И к чему это привело? Я едва смог вас защитить, и если вы намерены остаться, то не надо заставлять себя из-за меня… – его тон становился все более раздраженным, и Маргарет мягко сказала:

- Я себя не заставляю. И тогда не заставляла, и сейчас.

- Я не хотел... и сейчас не хочу, чтобы вы виделись с ними. Но...

- Почему не хотите? – спросила Маргарет. Наверное, Энджел опасался, что ее семья причинит ей вред, но колоть его тем, что не все семьи такие же, как его собственная, было неправильно. Особенно сейчас.

- Вы сможете встречаться с ними так часто, как захотите. Впрочем, если вы решите остаться здесь, то я... – Энджел сжал губы, но потом все-таки с усилием выдавил: – Мы придумаем что-нибудь с вашим обучением, если... если вы хотите продолжить.

Это далось ему нелегко, и он угрюмо замолчал. Маргарет знала, как тяжело ему признавать свою неправоту и уступать другим. Она взяла его за руку и шепнула:

- Я скоро вернусь. Дождитесь меня.

17 сентября

Сегодня утром последние матросы с "Кайзерштерн" отправились восвояси. Дело можно было считать закрытым. Натана такой результат, понятно, не устраивал, однако поделать с этим он ничего не мог. Почти весь департмент до сих пор разгребал последствия городского бунта, которые вызывали ностальгию по революционным временам и декрету "пуля на месте" за уголовные преступления. Кроме того, даже если Бреннон и не был бы занят с утра до ночи, то он все равно не мог придумать, что делать с Ройзманом. Он пока не видел не то что способа привлечь гада к суду, но даже способа доставить его в этот самый суд.

- Сэр, к вам миссис Шеридан, – доложил дежурный, и Бреннон обреченно кивнул. Все равно она до него доберется. Ей наверняка есть, что сказать, хотя комиссар предпочел бы, чтоб она оглашала свое мнение где-нибудь в другом месте.

- Добрый день, Марта, – с некоторой настороженностью начал он. – Как там Пегги? Прости, что не заходил...

- Она опять ушла, – тихо сказала Марта. Натан опустил бумаги, которыми прикрылся, как щитом, встал и усадил сестру на стул. Она крепко сжала руку Бреннона.

- Почему? – прошептала миссис Шеридан. – Что ее тянет за ним? Почему после всего, что с ней было, она опять ушла к нему?

Натан молчал. Он даже не пытался прикинуться удивленным – потому что знал: Пегги все равно останется с Редферном. Комиссар не сомневался в этом с тех пор, как увидел их на корабле.

- Я ведь даже ни разу его не видела, – Марта наконец взглянула ему в глаза. – Скажи, почему она снова от нас ушла? Неужели мы любим ее меньше, чем этот... этот ее...

- Дело не в этом, – как можно мягче ответил Бреннон. – Не в том, что она вас не любит или думает, что вы ее не любите. Просто она... она... Марта, ты ведь поступила так же, когда встретила Джозефа.

- О Господи, – пробормотала сестра, – почему они всегда делают то, от чего мы стараемся их защитить?

Бреннон осторожно ее обнял.

- Я так старалась, – сдавленно сказала Марта, – все сделала, чтобы никто не вспомнил, что ее мать – из деревни, чтобы она была как леди! Чтобы с ней никогда не было того, что с нами! Почему, почему ей все это не нужно?

- Ей нужно, – неуклюже утешил ее комиссар. – Просто она, ну... наверное, наследственность...

- Джозеф на мне женился, а этот? Он же никогда на ней не женится! Что она будет делать, когда забеременеет? Куда ей пройти, если... – Марта судорожно выдохнула. – Какое там если! Он наиграется и выбросит ее вон, как кошку, а мы даже не знаем, где ее искать!

- Она сама нас найдет. Пегги может за себя постоять.

"Он ее научил", – подумал Натан: он уже не был уверен, что пироман выгонит Пег, даже если обрюхатит. Полный мучительной тоски взгляд, которым Энджел ее провожал, когда она уходила с семьей, крепко врезался комиссару в память. А уж как он на нее смотрел после того, как растерзал Доргернского матроса...

- Как Джозеф? – спросил Бреннон. Марта вытерла перчаткой глаза.

- Хорошо. Лучше, чем я боялась. Она сказала, что будет навещать нас, и Джо как будто смирился. Он словно знал, что она уйдет.