В десять минут восьмого в редакции

– "Кларион" наступил полный покой, и она погрузилась во тьму. Однако так казалось лишь со стороны. В комнате, расположенной в глубине редакции, находились Маршалл и Бернис. Они извлекали из архива старые номера газеты. Тэд Хармель был отменный педант: подшивки аккуратно лежали в пронумерованных папках.

– Когда Хармеля вышибли из города? – спросил Хоган, просматривая страницы.

– Около года назад, – ответила Бернис, выкладывая на стол еще несколько папок. – Газета велась очень скромно, до тех пор пока ты ее не купил. Эди, Том, я и пара журналистов-студентов. Некоторые номера были удачны, а большинство похожи на школьную газету.

– Как эта, к примеру?

Бернис взглянула на августовский прошлогодний номер:

– Я буду тебе очень признательна, если ты не перестанешь придираться.

Маршалл перелистывал газеты.

– Мне нужны все номера, до того дня, как ушел Хармель.

– Хорошо. Тэд закончил работу в конце июля. Здесь июнь… май… апрель. Что ты, собственно, ищешь?

– Причину, по которой от него избавились.

– Ты же знаком с его историей,

– Бруммель рассказывал, что он изнасиловал какую-то девочку.

– Да, наш шериф любит почесать языком.

– Так было это или нет?

– Девочка утверждала, что да. Ей тогда было лет двенадцать. Дочь одного из членов университетского правления.

– Кого именно?

Бернис ненадолго задумалась и наконец вспомнила:

– Адама Джарреда. Я думаю, он по-прежнему занимает свое место.

– Есть он в списке Дарра?

– Нет. Но, может быть, его следует внести. Тэд знал Джарреда довольно близко. Они обычно вместе рыбачили. Он и дочь его знал, часто видел ее, и это ухудшает дело.

– Но почему тогда его не привлекли к суду?

– Решили не раздувать дела, Тэда вызывали к окружному судье…

– Бэйкеру?

– Да, он есть в нашем списке. Дело попало к нему, и они заключили какой-то договор. Буквально через несколько дней Хармель испарился.

Маршалл со злостью ударил кулаком по столу.

– Как бы я хотел, чтобы этот парень был сейчас здесь. Ты мне раньше не говорила, что я сунул руку в осиное гнездо.

– Я и сама не предполагала, что все это настолько серьезно.

Маршалл продолжал листать подшивку. Бернис просматривала номера за предыдущий месяц.

– Ты сказала, что скандал произошел в июле.

– Где-то во второй половине месяца.

– В газете об этом ничего нет.

– Конечно, стал бы Тэд печатать что-то против себя самого, разве не ясно. Да этого и не нужно было. Репутация его была и так испорчена. Тираж падал катастрофически. Несколько месяцев не выплачивалось жалованье.

– Так, а это что такое?

Глаза обоих были прикованы к номеру, вышедшему в первую пятницу июля.

Маршалл пробегал глазами по строчкам, бормоча себе под нос: «Должен выразить свое негодование по поводу незаслуженных оскорблений, высказанных университетскому правлению местной печатью… Статьи, публикуемые в последнее время „Аштон Кларион“, есть не что иное, как оскорбительная газетная шумиха, и мы надеемся, что главный редактор газеты проявит достаточно профессионального такта и перестанет печатать необоснованные вымыслы…»

– Ну, конечно же! – вспомнила Бернис. – Это письмо Эжена Байлора. Она похлопала себя по щекам обеими руками и воскликнула:

– О! Эти статьи. – Бернис быстро искала что-то в июньской подшивке. – Да, вот они!

Заголовок одной из публикаций гласил: «СТРАЧАН ТРЕБУЕТ РЕВИЗИИ». Маршалл прочел первые фразы: «Несмотря на усиливающееся противодействие со стороны правления Вайтмор-колледжа ректор Элдон Страчан потребовал провести ревизию во всех службах и канцеляриях университета. Он выражает опасение, что в последнее время университетские доходы расхищаются».

Бернис подняла глаза к небу:

– Ну и ну! Да это хуже, чем осиное гнездо!

Маршалл читал дальше: «Страчан утверждает, что у него есть необходимые доказательства для срочного проведения ревизии, хотя она потребует немалых затрат и, как продолжает утверждать правление, является несвоевременной».

– Понимаешь, – пояснила Бернис, – в то время я не придавала этому большого значения. Тэд был человеком задиристым и увлекающимся, он и раньше, бывало, ошибался, и все дело выглядело банальной политической игрой. Я была всего лишь обычным репортером и занималась безобидными общественными темами… С какой стати мне было этим интересоваться?

– Стало быть, ректор университета пошел против собственного правления. Похоже на серьезную вражду.

– Тэд был другом Элдона. Он встал на его сторону, и университетскому правлению это не понравилось. Вот еще одна статья, неделей позже.

Маршалл читал: «ЧЛЕН ПРАВЛЕНИЯ ОБВИНЯЕТ СТРАЧАНА. Член правления Вайтмор-колледжа, университетский казначей Эжен Байлор обвинил сегодня ректора Элдона Страчана в неблаговидных поступках, назвав их „мерзкой политической грязью“. Он утверждает, что Страчан использует недопустимые неэтичные методы, чтобы насадить собственных людей в администрации колледжа».

– Да… не слишком-то безобидный скандальчик между двумя коллегами.

– Теперь-то я понимаю, что это была настоящая война. Тэд, вероятно, сунул свой нос куда не следовало. И попал под перекрестный огонь.

– Отсюда и злобное письмо Эжена Байлора.

– И политическое давление тоже. Ведь Страчан и Тэд часто встречались, и Тэд знал кое-что. Может, даже слишком много,

– А ты не.помнишь деталей…

Бернис только подняла руки вверх и покачала головой.

– У нас есть эти статьи, телефон Тэда и потом список.

– Да, список, – размышлял вслух Маршалл, – в него попала большая часть членов университетского правления.

– Плюс шеф полиции и окружной судья, который вел дело Тэда.

– А что стало со Страчаном?

– Его выкинули.

Бернис перелистала еще несколько старых номеров «Кларион». Незакрепленный газетный лист выскользнул из папки и упал на пол. Маршалл поднял его. Один из заголовков привлек внимание Хогана, и он углубился в текст, пока Бернис искала то, что ей было нужно – статью, напечатанную в конце июня.

– Вот она, – с облегчением проговорила Бернис, – «УВОЛЬНЕНИЕ СТРАЧАНА. В связи с возникшим конфликтом, в интересах общего дела, а также из-за профессиональной некомпетентности, правление Вайтмор-колледжа потребовало сегодня отставки Элдона Страчана».

– Ну и ну, не слишком длинная статейка, – заметил Маршалл.

– Тэд поместил ее, потому что был вынужден, но ясно, что он постарался избавиться от компрометирующих деталей, он был уверен в правоте Страчана.

Маршалл продолжал просматривать страницу.

– Ого, а это что такое?

«ДОЛГИ ВАЙТМОР-КОЛЛЕДЖА ИСЧИСЛЯЮТСЯ МИЛЛИОНАМИ, УТВЕРЖДАЕТ СТРАЧАН». Маршалл внимательно читал дальше. «Еще немного, – говорит ректор, – и университет окажется в крайне тяжелом положении, – но при этом умалчивает, откуда ему это известно».

– Так, кажется, картина проясняется. Хотя понятно, что Тэд и Страчан не успели публично высказать всего перед тем, как их убрали.

– Миллионы… речь идет о громадных деньгах.

– Но ты улавливаешь связь?

– Да, члены правления, судья, шеф полиции, пастор Янг, ревизор и, не знаю, кто там еще. Все связаны с Лангстрат, и все это скрывают.

– И не забудь Тэда Хармеля.

– Он тоже старательно избегает говорить об этом. Парень смертельно боится. Он оказался не особенно преданным членом этого клуба – встал на сторону Страчана.

– Так что они его, можно сказать, «вычеркнули» вместе с Элдоном.

– Вероятно. Хотя это только предположение, и к тому же ничем не подкрепленное.

– Все равно, – у нас есть гипотеза, и то, что я угодила в тюрьму, вполне вписывается в общую картину.

– На первых порах, – вслух размышлял Маршалл, – мы должны разобраться, в чем суть дела. Коррупция, незаконное лишение свободы, экономические махинации и, кто знает, что еще. Мы должны быть уверены на сто процентов.

– Что там за лист выпал?

– Какой?