Молодой Форсайт только повел глазами в его сторону и умоляюще произнес:

– Да, пастор, помолитесь за меня.

Но демонам это пришлось не по вкусу. В один голос они заорали в уши Рону: «Нет! Нет! Нет! Тебе этого не нужно!»

Окончательно сбитый с толку парнишка вздрогнул, закачал головой и пробубнил:

– Нет, нет… не молись за меня, мне это не нравится. Ханк остановился в нерешительности. «Чего же хочет он на самом деле? И он ли говорил последние слова?»

– Я хочу за тебя помолиться, – повторил Ханк испытующе.

– Нет, не надо, – нерешительно пробормотал юноша, а потом снова попросил:

– Пожалуйста, помолись… – Начинай! – подбадривал Криони.

– Молись!

– Нет! – орали бесы, ты не заставишь нас отпустить его!

– Молись!

– повторил Криони.

Ханк понял, что ему следует взять на себя ответственность, и начал молиться. Его рука уже обнимала Рона, и он начал говорить очень спокойно:

– Господь Иисус, я молюсь за Рона. Коснись его Господи, войди в его сознание и освободи от духов, которые им овладели.

Демоны, прочно вцепившиеся в молодого человека, как уличные мальчишки, заскулили, услышав молитву Ханка. Рон застонал и сильнее затряс головой. Он попытался было подняться, но снова опустился на скамью и ухватился за руку Ханка.

Господь снова обратился к Ханку, и тот узнал имя.

– Прорицатель, оставь его во имя Иисуса!

Юный Форсайт завертелся на скамейке и вскрикнул, как будто его ударили ножом. Ханк думал, что парень сломает ему руку.

Но Прорицатель, демон волшебства, подчинился: он хныкал, и кричал, и плевался, но в конце концов отлетел за деревья.

Рон облегченно вздохнул и посмотрел на Ханка глазами, полными боли и отчаяния.

– Продолжай, со мной что-то произошло.

Ханк изумился. Потом схватил несчастного юношу за руку, чтобы его успокоить, и продолжал смотреть ему прямо в глаза. Взгляд Рона прояснился. Ханк видел перед собой искреннюю, умоляющую о помощи душу, отвечающую на его взгляд. «А теперь?» – спросил он Господа.

Господь дал ему еще одно имя: Колдун.

Рон дико посмотрел на Ханка и прохрипел:

– Нет, не я, ни за что!

Но Ханк был неумолим. По-прежнему глядя прямо в глаза молодого человека, он приказывал:

– Колдун! Исчезни, исчезни во имя Иисуса Христа!

– Нет! – запротестовал Рон и тут же быстро произнес:

– Колдун, убирайся! Давай, давай. И не смей соваться ко мне!

Колдун нехотя подчинился. Ему не доставляло больше никакого удовольствия мучить Рона Форсайта. И во всем виноват этот святоша-пастор.

Рон снова обмяк и еле сдерживал слезы. Сэт пнул последнего демона:

– Ну, а как быть с тобой, Бунтовщик?

Демону уже был ясен исход дела. Рон это почувствовал.

– Злой дух, убирайся! Хватит меня мучить! Ханк повторил вслед за юношей:

– Злой дух, уходи, оставь Рона в покое, во имя Иисуса Христа!

Бунтовщик, раздумывая над словами Рона, покосился на меч Сэта, поглядел на молящегося человека и отпустил парня.

Рона передернуло, как будто в нем происходила ужасная борьба, но потом он проговорил:

– Да, он ушел.

Сэт наподдал всем троим бесам, и они поплелись к «Гроту», где их ожидали и где они могли безобразничать в свое удовольствие.

Не выпуская руки юного Форсайта, Ханк ждал, весь обратясь во внимание, и молился, пока не узнавал, что ему делать дальше. Все это было так невероятно и потрясающе, так пугало, но это было совершенно необходимо. Похоже, Господь преподал еще один урок пастору в духовной войне. Ханк уже многое знал и многому научился, чтобы одержать победу в этой битве.

Рон менялся у него на глазах: он успокоился, легко дышал, его взгляд становился нормальным, он возвращался на землю.

– Аминь, – тихо закончил Ханк. – Рон, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, намного лучше, – сразу ответил тот и посмотрел на Ханка с тихой, почти блаженной улыбкой. – Это было чудесно. Нет, это было здорово. Именно сегодня мне так хотелось, чтобы за меня кто-нибудь помолился. У меня больше не было сил терпеть всю эту грязь, в которой я жил. Это было невыносимо.

– Я уверен, что это дело Господа!

– Никто за меня раньше не молился.

– Твои родители молятся за тебя постоянно.

– Да, конечно, они молятся.

– И мы, все члены церкви, тоже.

Мы все за тебя молились.

Только теперь Рон внимательно посмотрел на Ханка

– Так ты пастор моих родителей? Я думал, ты намного старше.

– Совсем старик!

– пошутил Ханк.

– И все другие в церкви – такие, как ты? Ханк рассмеялся:

– Мы все только люди. У нас есть и хорошие, и плохие стороны, но у нас есть Иисус, и Он дает нам особую любовь друг к другу.

Они говорили и говорили: о школе и о городе, о родителях Рона, о наркотиках, о трудностях, которые нас окружают в жизни, о церкви Ханка и верующих, об Иисусе. Юноша заметил, что какую бы тему они ни затрагивали, разговор сводился к Иисусу. И Рон не имел ничего против. Это не было хитростью со стороны Ханка, пастор действительно был уверен, что Иисус Христос – это и есть ответ на все вопросы.

Когда они перебрали все темы, в которых упоминался Иисус, Рон дал Ханку возможность говорить снова об Иисусе и только об Иисусе. И это не было скучно. Ханк действительно горел огнем любви к Нему.

Натан и Армут стремительно летели над залитой летним солнцем прекрасной землей, неотступно следя за коричневым «бьюиком». Здесь, в сельской местности, было заметно спокойнее, чем в находившемся на военном положении Аштоне. Тем не менее оба отважных воина испытывали некоторую тревогу за тех двоих, что сидели в мчавшейся по шоссе машине. Нельзя было сказать с уверенностью, но все же у них было предчувствие, что Рафар и его банда задумали что-то недоброе. Маршалл и его молоденькая сотрудница – слишком заманчивая комбинация, и вряд ли бесы упустят такой благоприятный для них случай.

Прежний ректор университета Элдон Страчан жил в живописной местности. Он был владельцем скромной фирмы, расположившейся на пяти гектарах земли в часе езды от Аштона. Земледелием он не занимался, а просто там жил, поэтому Маршалл и Бернис, проезжая по длинной грунтовой дороге, видели, что его хозяйствование не простирается дальше сада, окружавшего белоснежный дом. Газоны были коротко подстрижены, фруктовые деревья ухожены и плодоносили, клумбы прополоты и взрыхлены. Несколько цыплят шныряли вокруг, попискивая и разгребая землю. Лохматая колли приветствовала появление журналистов громким лаем.

– Цыц! В кои-то веки она видит человеческое существо приехавшее брать интервью, – заметил Маршалл.

Так ведь Страчан и покинул Аштон, чтобы быть подальше от нахальных репортеров, – ответила Бернис.

Хозяин появился на веранде, и колли, продолжая лаять, кинулась к нему.

– Добро пожаловать! – крикнул он Маршаллу и Бернис, когда те вышли из машины. – Утихни, Леди, – приказал он собаке, но Леди никогда не слушалась подобных приказаний.

Страчан оказался моложавым седоволосым человеком, выглядел он свежим и бодрым. Этому, конечно, способствовала здоровая, полная движения жизнь, что он собственно и демонстрировал: на нем была рабочая одежда, а в руке он держал садовые перчатки.

Маршалл, а вслед за ним и Бернис крепко пожали ему руку. После взаимных представлений Страчан отстранил неугомонную Леди и ввел их в дом.

– Дорис! – позвал Элдон. – Мистер Хоган и мисс Крюгер приехали.

Вскоре Дорис, миловидная, кругленькая, маленькая старушка, уже накрывала на стол. Она принесла чай, кофе, булочки и сладости. Начался общий разговор о ферме, окрестностях, погоде и пасущихся без привязи коровах соседей. Все понимали, что без подобной беседы не обойтись, к тому же Страчаны оказались приятными собеседниками.

В конце концов Элдон решил перейти к делу.

– Ну что ж, – серьезно сказал он, – как я понимаю, в Аштоне не все обстоит так благополучно, как здесь. Бернис сразу же, как по сигналу, достала блокнот.