- Не сама, классная подсуетилась, ну и Костины родители на моих повлияли.

- Не сильно выёживалась? - он кивает на стену, за которой расположена лаборантская и откуда физюня покажется только со звонком.

- Попыталась. Как без этого? Но мама не купилась.

- Да, мама у тебя чумовая. Повезло, - соглашается Ромка и, хоть, вроде, всё уже спросил, не уходит. - Слушай, Кир, - решается, наконец, - мы собираем компанию махнуть на дачу в предновогодние выходные. На классный корпоратив. Ты с нами?

Приглашением я, мягко говоря, удивлена - это едва ли не первый раз, когда меня зовут присоединиться к тусовке одноклассников. Наши интересы и привычки давно не совпадают, и последний раз на выездах с классом я была пару лет назад, в походе всешкольного Дня Здоровья на загородную турбазу.

- Соглашайся. Обещаю, будет круто, ты не пожалеешь. Никакой пьянки, всё культурно. Ну в разумных пределах, конечно, - он смеётся.

- Не знаю, Ром, - мнусь я, не желая ни обидеть парня, к которому всегда относилась с уважением за ум и безразмерный кругозор, ни давать ложную надежду. - Спроси меня ближе к делу, там я буду лучше знать свои планы.

- Замётано. Как твоя подготовка к поступлению, кстати?

- Бегаю, - вздыхаю я. - Медкомиссию на следующей неделе проходить, еще обещают пробный физкультурный тест, но он, кажется, только весной. Есть еще время.

- Ну, удачи на испытаниях. Как с датой тусы определимся, я тебе наберу.

Он едва успевает встать со стула, как в дверях появляется Вика. Выглядит моя соседка весьма необычно, если не сказать неподобающе для школьного дресскода - волосы растрепаны, макияж размазан, одежда помятая, но на лице счастливая улыбка от уха до уха.

Свяжина фурией проносится по классу, подлетает к нашей парте и, невежливо отпихнув засмотревшегося на ее фееричное появление Ромку, плюхается на свое место.

- Кир, прикинь, Владик вернулся! - подруга просто сияет, как граненый бриллиант под прямыми лучами солнца. - Он признался, наконец, что любит меня. И заявил, что хочет быть моим парнем, моим единственным парнем... - на слове "единственным" она ставит интонационное ударение.

- И что это значит? - в первую секунду туплю я.

- Да короче, он поставил мне условие, чтобы я бросила всех своих "запасных" парней. Вот прям твоими словами и сказал!

- Поздравляю. Ты же, конечно, не станешь его слушать? - в ожидании ответа я чувствую необъяснимое волнение и замираю, как перед прыжком.

- Если бы... - досадливо кривится она. - Владик заставил меня звонить им в его присутствии. Пришлось послать и соседа Пашку, и расстаться с Никитосом.

Она недовольно поджимает заметно припухшие губы.

- И что Никитос? - Сердце против воли сжимается и на время забывает о своих основных функциях.

- Он даже не расстроился! Прикинь! - это ее излюбленное слово-паразит.

Вика явно возмущена такой реакцией своего парня, меня же терзают противоречивые чувства, дать определения которым я затрудняюсь или, скорее, побаиваюсь. А Вика продолжает свою эмоциональную речь:

- Когда я сообщила, что ухожу от него, он сказал "Ну и хорошо" и попросил у меня твой телефон.

- МОЙ?!

Я буквально подпрыгиваю на стуле и, уронив со стола ручку, наклоняюсь за ней.

- Не ори, - одергивает меня счастливая влюбленная, как будто не она только что голосила на весь кабинет физики. Ее, наверное, и Ринатовна из своей берлоги слышала. - Классно же будет, если вы начнете встречаться. Будем ходить на двойные свидания.

"Это вряд ли..." - думаю я, чувствуя, как по телу волнами разливается приятное тепло.

И даже резкий звонок на урок не выдергивает меня из этого состояния.

Все утро я нервничаю и жду  звонка. Каждую секунду жду, хоть и запрещаю себе это делать, одергиваю, но глаза и руки против воли постоянно тянутся к экрану телефона. При этом я понимаю, что мое ожидание нелогично и бессмысленно - в это время звонить Никита не станет. И сам наверняка сейчас на лекциях, и точно знает, что у меня полным ходом идут уроки. К тому же вообще не факт, что он позвонит именно сегодня, ведь Вика сообщила ему о расставании еще вчера. Хотел бы, сделал это сразу. А если отложил до сегодня, то вряд ли кинется названивать мне, едва проснувшись.

А, может, он и вовсе не собирается звонить. Ну попросил он у Вики мой телефон, и что? Это совершенно ни о чем не говорит, и уж точно ни к чему его не обязывает. У меня тоже есть телефон Дэна, но звонила ли я ему когда-нибудь? Да ни разу. Правда, я его номер и не просила, но это, опять же, ровным счетом ничего не значит.

Но взгляд снова упорно возвращается к телефону, как примагниченный. И в игру вступает "ехидная" я, выражающая недоумение охватившей меня нервной лихорадкой.

"Чего это ты воодушевилась? С чего решила, что он, если и снизойдет до звонка тебе, сделает это по какому-то приятному поводу? Почему вообразила, что ему нужна именно ты, а не что-то от тебя? Что угодно, включая твое обещание помочь ему бросить курить".

"Я не обещала!" - возражая самой себе мысленно, поражаюсь абсурдности происходящего.

"Ой, да обещала, не обещала, у моего предположения куда больше шансов, чем у твоих безнадёжных мечтаний о большой любви с первого взгляда".

Решая быть умнее своей темной стороны, я это никуда не годное заявление не опровергаю, и снова машинально щелкаю кнопкой включения экрана. И это становится последней каплей в пиале моего терпения.

Когда звенит звонок с четвертого урока, я, не выдержав своей слабохарактерности, мчусь в гардероб и, обеззвучив телефон, оставляю его в кармане пуховика. Подальше от соблазна, раз иначе внять голосу разума у меня не получается.

Оставшиеся уроки я провожу спокойнее, больше внимания уделяя преподаваемому материалу, а не дурацким мыслям и хлопанью крышкой чехла с боковой сенсорной панелью.

Но окончание занятий вновь воссоединяет меня с моим многофункциональным другом, и первым делом я проверяю список уведомлений - звонков с неизвестного номера не поступало. Удивительно, но я даже не расстраиваюсь. Возможно, перегорела. Потому что поумнела вряд ли.

В следующий раз беру смартфон в руки только на остановке, смотрю по карте время прибытия ближайшего автобуса. Обычно я делаю это еще в школе или по пути на остановку, так понимаю, с какой скоростью мне следует идти - замедлиться, чтобы не стоять слишком долго, или же, напротив, ускориться, чтобы не опоздать и не ждать следующего еще дольше. И так же, как двумя часами ранее на истории, благоразумно убираю гаджет из своего доступа, закопав его на самое дно забитого рюкзака. А чтобы в автобусе не скучать, обещаю себе повторить домашку по английскому - как раз сегодня занятие.

И это срабатывает - часов до шести о телефоне я даже не вспоминаю. Пока дома не появляется папа и не спрашивает, почему я не отвечаю на звонки. Уходя с работы, он пытался узнать у меня, нужно ли заезжать за чем-нибудь в магазин. Признавшись, что отключила звук, чуточку привираю - "чтобы не мешали во время занятия", - и извиняюсь. Но, честно говоря, на самом деле испытываю куда больше гордости собой за стойкость, чем чувства вины перед отцом. Но, выуживая смартфон из кучи разных - жизненно необходимых, разумеется - мелочей, все же с неудовольствием отмечаю, что сердечко предательски замирает, в надежде увидеть на экране заветное уведомление.

И напрасно.

Нужный абонент не звонит ни сегодня, ни завтра, и я перестаю ждать.

Этому способствуют очень насыщенные выходные - мы с родителями и семьей Костика отправляемся на оба дня на горнолыжный курорт. Папа, правда, никаким видом спорта не занимается, поэтому он штатный шашлычник и организатор застолья, зато мама отлично катается на коньках и, особенно, на беговых лыжах. В школьные и студенческие годы занималась в спортивной секции и даже имеет юношеский разряд, никому из нас за ней не угнаться. Вся мужская половина семейства Артамоновых - отец, тоже сотрудник ФСИН, но в звании повыше, чем мой, и оба сына - горнолыжники почти профессиональные. Участвуют практически во всех проходящих в области любительских соревнованиях и редко когда обходятся без медалей в своих возрастных категориях. Наиболее успешен из них Андрей, старший брат Кости, он уже пару лет прочно закрепил за собой верхнюю степень пьедестала в зачете сноубордистов. Их мама составляет компанию моей, а мы с Алиской успеваем везде понемногу, нигде особо не преуспев.