Но просьба важного клиента сломала игру, и они выдумали новый сценарий.

Вместо меня в моей квартире в кресле у окна сидела выпускница боевого факультета госпожа Агнесса. Две-три девушки в год приходят в академию развить столь редкий у женщин талант.

Дверь Агнесса заранее приоткрыла, чтоб не выдавать подмену ключа, и жаждущие удовольствия господа проникли внутрь. Боевая девушка узнала у них подробности ставки, после чего "гостей" вынесло через дверь в прямом смысле слова, протащило через подъезд и уложило на мостовую. Обескураженный таким проявлением магии со стороны малосильной травницы лорд Крамс вышел в свет фонаря, был схвачен помятыми кредиторами и увлекаем в клуб отыгрываться. По дороге, придя в себя и осознав, что откупиться моей честью не получилось, лорд Крамс пожертвовал своей: дал в челюсть одному из мошенников и слегка придушил второго, пока тот не признался в работе на Бурнида. С чувством исполненного долга лорд Крамс достал служебный артефакт призыва и сдал обоих страже.

Отказ от оплаты проигрыша с точки зрения света страшнее государственной измены. Играть с лордом никто больше не станет, его репутация в некоторых кругах пошатнулась, но по словам Креппа, у лорда Крамса такие планы на изменения в городе, что скоро его будут ненавидеть совсем за другое. Пристрастие к игре у лорда Крамса удивительным образом прошло.

Три часа лорд Крамс провел в беседе с бургомистром, и по сведениям господина Креппа, остался лучшим кандидатом. К вечеру он добрался до моей квартиры, прихватив бутыль игристого вина, корзину цветов и очередной гарнитур из ювелирного. По словам соглядатаев конторы "Крепп и сыновья", лорд Крамс побегал по разгромленным комнатам, обнаружил пропажу меня и части вещей, сел на пол и посидел так, не двигаясь, с четверть часа. Затем открыл и выпил вино из горла бутылки. Впрочем, после удара силой магии квартира была разорена настолько, что пить все равно было не из чего — во всей квартире не осталось целым ни одного стеклянного предмета.

Хорошо, что ступку с пестиком я забрала с собой, уложив между платьев. Запущенная силой боевички она могла бы пробить стенку.

На следующий день после разговора я слегла. Мне снились мерзкие хари господ игроков, которые тянули ко мне зеленые бородавчатые руки. Я не видела тех, кто выиграл тот ключ, но в моем воображении они были едва ли красивей демонов из детской книги про давние эпохи, а художник очень постарался привить детям отвращение к этим недостойным существам.

Я вскакивала на мокрой кровати, пыталась встать, но падала без сил. К полудню прислуга особняка обнаружила, что я не выхожу из комнаты, нашли меня в бреду и вызвали маглекаря. Тот сказал, что природа болезни наполовину магическая, поскольку моя магия взбунтовалась из-за нервического напряжения, тело должно справиться само, иначе приступы могут повториться, но дал снотворное зелье и приказал обтирать меня мокрым полотенцем с уксусом.

Через неделю после отъезда из Бристона я пришла в себя. Женщина средних лет, которая ухаживала за мной все это время, переодела меня в чистую сорочку и подала чашку бульона. Я тянула теплое питье и смотрела в окно на цветущий сад, где буйствовали краски середины лета.

Внутри меня стелилась ледяная пустыня.

На следующий день приехал господин Крепп и привез документ из банка. Он продал драгоценности, и вместе с тем, что я отложила за год, получалось немногим больше четырехсот золотых. Это огромные деньги для девушки из провинциальной мелкой лавки, но и мои нужды с тех пор стали выше. Впрочем, этого хватит, чтобы устроиться на новом месте и не считать медяки.

— Я разослал письма по знакомым в других частях Шалпии с просьбой узнать о нужде в зельеваре. Вам все равно нужна еще неделя или две, чтобы набраться сил. — Благодарю, но я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. — Бросьте, ни дети, ни внуки не любят этот особняк, они предпочитают ездить к морю. А мне самому сейчас никак не отлучиться из города. Может быть, через неделю-другую сюда заедет мой старый друг с внучкой. Они из Риконтию. Девочке шестнадцать лет, она недавно выпустилась из пансиона, и Ансельм хотел показать ей другие страны, пока еще в силах переносить путешествия. Теперь они возвращаются в Риконтию.

В ответ на мой вопросительный взгляд он пояснил: — Ее родители погибли под обвалом в горах, когда девочке было пять лет. Младший сын Ансельма не интересуется семьей, и свою заводить не желает. Вот и получилось, что у девушки есть только дед.

Через неделю я достаточно пришла в себя, чтобы покинуть особняк Креппов, и надеялась, что поиски места дадут свои плоды. Но господин Крепп привез неутешительные новости. Ему пришло два ответа. Места для травниц "средней категории" нашлись в одном городке и одном крупном поселении на перекрестье трактов. Оба они были далеки от больших городов, но сейчас я была готова обойтись без высокой культуры.

Дело было в другом. Места пустовали не просто так. Бургомистр городка был старым сластолюбцем, и любую мало-мальски хорошенькую женщину посулами и угрозами заманивал в свои сети. В безопасности были только те, у кого наличествовал крепкий муж или отец. Приятель-поверенный писал, что с радостью примет здесь протеже Креппа, если она постарше сорока лет.

Лекарь из поселения на перекрестке трактов сообщал, что это место облюбовали контрабандисты и прочие личности, у которых проблемы с законностью. На это место он хотел бы мужчину-зельевара, которых намного меньше, чем женщин, а женщинам, особенно молодым, он приезжать не советует. Но он пообещал написать знакомым лекарям с тем же вопросом.

Я совершенно пала духом. Что, если в других свободных местах будут подобные же неудобства? Может быть, найдется городок, где травница ушла на покой или умерла от старости? Но сколько придется искать… — Как же так? Я варила зелья для пяти лекарей, у которых не было зельеваров, и это только в Ривалте. Я полагала, что и в других частях Шалпии такая же нужда. — Не торопитесь, дитя мое, мы найдем для вас место. Уверяю вас, ваше присутствие меня ничуть не стесняет. Мне еще не пришли ответы от четверых знакомцев.

Я хотела поскорее устроить жизнь без чужого покровительства, но увы, приходилось ждать. Теперь, будучи оторванной от Бристонских развлечений, я была готова сорваться и ехать в любую минуту. Как же я корила себя за упущенную возможность порвать с прошлым, не оставляя за спиной разозленного будущего бургомистра!

Я списалась с госпожой Тиртан, объяснив ей, что обстоятельства вынуждают меня покинуть Бристон, и она передала мне, что лорд Крамс расспрашивал ее обо мне. На второй день после моего исчезновения он выглядел обеспокоенным и уверял ее, что желает убедиться, что с госпожой Мулинн все в порядке. Еще через неделю, он был откровенно зол. Да, мне лучше уехать подальше.

Спустя несколько дней приехал гость, тот самый лорд Ансельм из Риконтии. Его внучка Дана, хорошенькая живая девушка, напомнила мне Адель такой, какой та была в ее годы. Оба хорошо говорили по-шалпийски — образование аристократов в Риконтии, как и в Шалпии, подразумевает знание нескольких языков.

Дана сразу определила меня на роль старшей сестры и все норовила уединиться и пошептаться по-девичьи. Обычно девушкам ее лет нанимают компаньонок, но милое создание находило способы избавиться от очередной дамы всякий раз, когда к ней приставляли некую достойную госпожу. — Мадлен, ты не представляешь, как тяжело с этими вредными грымзами! Почему в компаньонки идут лишь засушенные дуры? — жаловалась мне Дана. — "Леди Байрок, не сутультесь. Леди Байрок, вы слишком широко улыбаетесь, это неприлично для юной леди", — передразнивала она, смешно вытягивая лицо и пуча глаза, и шепотом призналась: — Чтоб избавиться от последней, мне пришлось брать в руки больших шипящих тараканов. Они безопасны, но выглядят очень страшно. — Где ты взяла шипящих тараканов? — Выменяла у матроса, когда сбежала из-под присмотра. — Дана, ты не должна оставаться одна там, где бывают матросы. Это может быть опасным. — Ты думаешь, кто-нибудь из них решился бы меня… — она понизила голос до шепота, — соблазнить?