Этот последний прием я и провела на одном из слуг, который имел неосторожность поверить росказням про магичек. Вечером я вышла из лаборатории и собиралась повернуть ключ в замке, когда кто-то схватил меня сзади за шею и попытался втолкнуть назад. Но запирающий артефакт вступил в действие, как только я закрыла дверь, одновременно влив кроху силы, и мы остались в коридоре. В следущий момент нападавший схватился за глаз, а я подвесила светляк. Кажется, этот работник отвечает за дрова, уголь, вывоз мусора, и занимается подсобными работами. Он сортировал вывезенную из лаборатории рухлядь. Вспомнив уроки риконбрийского, я задала короткий вопрос: — Почему?

Парень осклабился и ответил длинной фразой, которую я не поняла. Увидев это по моему лицу, он сказал проще: — Тебе надо, — он сделал движение бедрами.

Указав на дверь в лабораторию, он схватил меня за локоть и потянул на себя.

Да, правильно мне говорили боевички: ударила — и беги, кричи, зови на помощь. На второй такой удар у меня сил не было, бить магией очень затратно. Поджарить его тоже не смогу, а пускать кровь… надеюсь, до этого не дойдет.

Я стукнула его ногой под колено. Домашние туфли хоть и мягкие, но подошвы у них крепкие. И одновременно кулаком в тот же глаз. Боевички в университете считали, что слабым магам прежде всего нужны немагические приемы.

А дальше — бежать. Внизу ходят слуги, и Дана, может быть, еще не спит. Столкнувшись с двумя горничными, я отправила одну из них за Даной, второй сказала: "Тут" и показала на стоявшие вдоль стен стулья. Парень спустился вниз вслед за мной, оглядел служанок и меня, и ушел куда-то в сторону кухни.

Дана со второй служанкой пришли быстро, и я пересказала ей бой у лаборатории. Дана отдала несколько коротких указаний, нападавшего нашли и привели, вслед за ним появилась экономка, и малый зал стал наполняться людьми. Дана приказала не будить деда и взяла разбирательство в свои руки.

Парень что-то быстро говорил, показывая на меня и размахивая руками. Дана раскраснелась щеками, закусила губу, но постаралась принять авторитетный вид. Экономка принялась что-то объяснять, но Дана оборвала ее: — Госпожа Эмма, вы знаете шалпийский. Будьте добры повторить на этом языке.

Та кинула на меня яростный взгляд, но ровным голосом произнесла: — Леди Байрок, мне кажется, юной девушке не стоит участвовать в столь сомнительных разбирательствах. Я предлагаю запереть всех участников в кладовые до завтрашнего дня и оставить это графу. Или же, может, вы дадите мне все полномочия? Вы, кажется, уже отправлялись спать. — Госпожа Эмма, благодарю за предложение, но я желаю разобраться сама. — Дана обернулась ко мне. — Он сказал, что слышал, будто магички хотят всех мужчин, а если у них долго мужчин нет, они становятся злые и могут что-нибудь поджечь. Поэтому магичку нужно… м… — Не продолжай, я поняла, — я решила избавить юную леди от необходимости искать эфмеизмы. — Спроси его, пожалуйста, кто ему это сообщил?

Дана задала вопрос, тот развел руками и что-то ответил, они обменялись с Даной еще несколькими репликами. Насколько я поняла, парень оправдывался, что это все знают, а Дана настаивала, чтоб он вспомнил, кто они, эти все. Наконец, он ткнул в одного из слуг. Дана продолжила идти по цепочке. Тот указал на двух девиц в синих платьях, а они — на экономку.

Дана перешла на шалпийский: — Госпожа Эмма, это правда, что вы распространяли подобные слухи после приезда госпожи Мулинн?

Та вздернула вверх подбородок: — Ничего подобного! Я лишь предупредила молодежь о последствиях знакомства с распущенными особами, которые слишком долго находились без надлежащего присмотра, и с попустительства таких же развращенных руководителей убивали душу и тело в разнузданных кутежах!

Слуги не понимали шалпийского, но с любопытством смотрели представление.

Дана произнесла несколько фраз на риконбрийском, обращаясь ко всем сразу. Служанки прятали улыбки, а пара слуг открыто фыркнула, глянув на госпожу Файсан. Экономка побелела и сжала губы в нитку. Дана показала на нападавшего и отдала приказание. Двое слуг взяли того за локотки и повели прочь, и девушка махнула мне, чтоб я шла за ними следом. Парня привели к каморке, где валялись швабры и ведра, заперли там, и Дана забрала ключ.

Велев слугам расходиться (я это поняла, потому что слуги разошлись), Дана повернулась к госпоже Файсан: — Госпожа Эмма, если я еще раз услышу, что вы распространяете гнусные слухи про магов, вы будете искать другое место, и хороших рекомендаций вам не дадут. Вы свободны.

По тому, как смотрела на меня экономка, я поняла, что все еще только начинается.

И это скверно. С двумя нападавшими я бы не разобралась. Не хотелось бы ходить по замку, озираясь и вздрагивая. Пожалуй, надо постепенно заговорить окна. За три-четыре дня я наложу первый слой тонких воздействий для защиты.

Мы с Даной вернулись к лаборатории, чтоб я все-таки заперла ее за замок. Девушка проводила меня до апартаментов, и я ушла спать.

Утром после завтрака, на который экономка не явилась, я спросила у Даны, что она сказала прислуге. — Что госпожа Файсан, к сожалению, несведуща в некоторых областях знаний, поэтому не всем ее словам стоит верить. И если кто-то еще обойдется с госпожой Мулинн неподобающим образом, расчитаю в ту же минуту. — Думаешь, стоило так принижать начальство перед подчиненными? — О… я не подумала, — понурилась девушка. — Боюсь, ее все равно придется уволить. Если она настолько не принимает решения хозяев, ей здесь не место. Пусть я и правда слишком юна, но тебя брал на работу граф Байрок. Пойдем, он нас уже должен ждать, надо разобраться с Титом.

Тита уволили. Меня спросили, хочу ли я передать его страже, но я отказалась: не хочется начинать свою жизнь в Риконтии с обвинений риконтийца, когда мне самой еще нужен переводчик. Парень выглядел обескураженным и злым на экономку.

Рассказы экономки о магичках имели неожиданный эффект. Ко мне пришли две служанки, одна в белом переднике, другая без. Первая немного говорила по-шалпийски — когда-то работала в доме шалпийского торговца. — Мири просит женское зелье, — кивнула она на Мири, которая мяла подол в руках. — Какое? Что-то болит? — Я посмотрела на Мири лекарским даром, но все было спокойно. — Она беременна? — Нет, нет. Это чтобы не было.

Брачного браслета на девушке я не заметила. Может, у нее есть жених или просто любимый. Но этот испуг на лице… — Мири кто-то угрожает?

Служанка в белом переднике непонимающе посмотрела на меня. Я достала словарь, нашла нужное слово и прочитала вслух. — Да, да, Питер угрожает, если она не спать, он с ней не ходить. — Питер — плохой парень.

Та перевела Мири, и у Мири выступили слезы на глазах, и я без перевода поняла ее ответ: она влюбилась в этого проходимца Питера. Я вздохнула: — А Питер ее любит? — Она говорит, Питер ее звал на… — Свидание? — Да, свидание.

Я полистала словарь и сложила фразу по-риконбрийски: — Мири Питера любить, Питер ее использовать. Так нельзя. — И закончила по-шалпийски: — Я сварю зелье, но пусть она подумает. — Что, если он не звать?

Я снова взялась за словарь. — Мири, если Питер тебя бросить, потом будет другой, кто любить.

Озадаченные девушки ушли. Похоже, экономка, сама того не понимая, создала мне авторитет в любовных делах. Надо срочно учить риконбрийский. Если Дане пришлось рассказывать, что на свете бывают гадкие мужчины, то служанкам придется объяснять, что бывают не только гадкие.

Я грустно улыбнулась. Зря они считают меня большим знатоком. В моей жизни так и не случилось настоящей любви, а женское естество после истории с Крамсом крепко уснуло.

Наступала осень, и я занялась варкой обычных для холодного сезона зелий от простуды, для укрепления организма, и более серьезных на всякий случай: от инфлюэнцы, жаропонижающие, от ломоты в суставах. Граф ежедневно выпивал разные составы, которые помогали ему чувствовать себя лучше и бодрее. Я пересмотрела его меню и исключила не самые полезные вещи. Когда тот попытался заартачиться, напомнила, что спиртное ему тоже нельзя, и если он хочет и дальше раз в неделю-другую посидеть за рюмкой со старыми друзьями, стоит поберечься в остальном. Дана стояла рядом со мной и сурово хмурила брови. Я уже поняла, что в вопросах здоровья графа его внучка — страшная сила.