Кажется, пользуясь суматохой Азалия тоже не стала возвращаться на ночь в госпиталь.

Рано утром, еще до общего подъема, в полутьме мы грузились в повозку. Провожали нас Их Высочества. Шестеро сопровождающих ждали у дороги. Двое из них должны были изображать бедных поселян на отдельной повозке, один — небогатого горожанина, которого мы взялись подвезти, и еще один — господина в хорошем сюртуке. Этот ехал верхом и должен был держаться в отдалении. Четверо поселян могут ввязаться в драку, горожанин — объясняться за нас там, где поселянам не доверяют, а господин, в случае чего, вмешается как высокопоставленное лицо. И еще двое — поселяне-возницы, они вернутся назад.

— Мадлен, Эдвард, запомните: "Бешеная белка", — неожиданно сказала Азалия. — Что это? — Это пароль, который вы скажете дворцовому распорядителю или офицеру охраны. Пароль значит, что пришел человек принцессы.

Поселянская повозка движется медленнее верхового. Агент-господин уехал вперед, мы же добрались в Лерон только к вечеру и заночевали в дешевой таверне.

Утром на вокзале скандалили. У кассира было распоряжение не продавать поселянам билеты заранее, а значит, за час до отхода поезда начнется столпотворение и драки. Но агент-горожанин взял билеты в третий класс на всех. Агент-господин поехал вторым. К счастью, вмешательство агентов-поселян не понадобилось, и на последней станции перед Риконтией сошли все наши сопровождающие, кроме "господина".

Границу мы прошли почти без затруднений, лишь когда дозорные решили придраться к молоденькой поселянке и вывести нас с Эдвардом с поезда для "осмотра", агент-господин, упирая трость в грудь прощелыги осведомился, не хочет ли тот прогуляться к офицерам. Я поразилась, как изменился тон этого лейтенанта. Я помнила его, еще позавчера он поднимал стопку за нашу свадьбу и хохотал вместе с другими, хлопая товарищей по плечу. А теперь он выглядит так, будто родился в сюртуке, и стоит, кривя рот и заломив бровь, словно необходимость стоять близко с нижними чинами доставляет ему неудовольствие.

Я пожалела, что поддела под блузу и юбку не поселянскую нижнюю рубаху, а привычные мне городские панталоны и камисоль. Ничего большего, чем оставить меня в исподнем, они бы не сделали. Мужланы собирались поглазеть на краснеющую поселянку в сорочке, но городское белье могло бы навести их на нежелательные мысли о лазутчиках. Да, не стоило так рисковать. В ближайшем же городке куплю поселянское.

Еще через два часа агент-господин сошел и затерялся в толпе. Мы же проехали еще одну станцию, подхватили узлы, и выйдя из поездного экипажа, пошли узнавать, когда поезд в сторону столицы. Эдвард спрятал в магсхрон наши конбрийские бумаги и достал риконтийские.

— В столицу? — переспросил кассир. — Так половину поездов отменили, а на остальных только первый и второй классы. Нельзя теперь поселянам в поезда по восточным провинциям, и в столичные поезда нельзя. Говорят, время неспокойное. ДокУменты проверяют, иногда и с магией, нюхают, чуть ли не на зуб пробуют. А какие у поселян докУменты? Смех один, писульку всяк дурак состряпает. — И шепотом прибавил. — У меня вся родня в поселении. Хотели на ярмарку в поезде съездить, так пришлось два дня в повозке тащиться. Ругались…

Отойдя от кассы, мы сели держать совет. В повозке нам ехать нельзя, до дня свадьбы мы даже не доберемся к королю Бриану. Я плохо держусь верхом, а скакать нам придется быстро, но другого выхода нет. — Возьмем двух лошадей, ты поедешь со мной, будем их менять.

Пришлось отправиться на рынок, узнавать про лошадей. А я прошлась по рядам с сорочками и взяла три штуки. Надеюсь, в магсхроне Эдварда есть место для городского белья.

* * *

Ехать верхом за спиной Эдварда в первый же день оказалось неудобно. Пришлось следить, чтобы юбка не задиралась высоко, но все же поселяне, мимо которых мы проезжали, с интересом смотрели на высунувшуюся из-под подола половину голени. На второй день ехать было еще неудобнее. В таверне, где мы ночевали, я перебрала узел и отдала в магсхрон все, что могло выглядеть городским, все камисоли и панталоны. Переодевшись в нижнюю рубаху без какого бы то ни было белья, я все никак не могла устроиться за спиной Эдварда. Мне казалось, что одно неловкое движение, и я заголюсь к восторгу путников. — Ты все время ерзаешь, — сказал Эдвард через пару часов дороги. — Тебе неудобно? Что-то попало на седло? Я плохо закрепил ремень? — Те наглые дозорные в поезде навели меня на мысль, что господское белье тоже стоит сменить на поселянскую нижнюю рубаху. А я, признаться, не привыкла обходиться без привычного белья, а тем более, верхом.

Эдвард свернул с тракта и нещадно топча копытами двух лошадей запоздалый клевер спешился у перелеска, снял меня с седла и привязал коней. — Зачем мы остановились? — Как ты думаешь, что должен сделать мужчина, когда жена сообщила ему, что на ней нет панталон? Разумеется, проверить этот вопиющий предмет.

Я оказалась лежащей спиной на желтеющей траве в тени густых кустов, а Эдвард уже поднимал юбку и рубаху, впиваясь жадным взглядом в мои бедра. — Действительно. М… Я так давно не видел тебя при свете дня. Нет, милая, поселянок с задранным подолом так быстро не отпускают. — Эдвард, мы же торопились… Ах…

Меня и раньше смущало, когда Эдвард целовал меня там, где не целовал еще никто и никогда, но принимать эти ласки глядя в облака, сгребая руками опавшие листья, казалось верхом непристойности. А затем вместо облаков я увидела нависшего надо мной Эдварда, и оставалось только надеяться, что нас не слышно с дороги.

Потом, после, подсаживая меня на лошадь Эдвард заметил: — Под городские платья тоже совершенно необязательно носить панталоны. — И после паузы заключил: — Когда всё закончится, и мы найдем, где и как жить, тебе поначалу и платья не понадобятся.

Мы добрались до столицы, едва успевая к тому времени, какое назначил принц. Когда мы расчитывали дни с Оливером и Азалией, мы заложили два дня на случай непредвиденных обстоятельств, и в поездке верхом вместо поезда все они вышли.

В полдень мы въехали в город и сняли самую приличную таверну из тех, куда пустили бы поселян. Уже через час, наняв кэбрио, ехали ко дворцу. Я пожалела, что взяла шляпку вместо капора. Конечно, капор смотрелся бы странно во дворце, но приняв ванну я попросила Эдварда помочь мне с волосами, и после сушки его воздушной магией волосы торчали, как им заблагорассудится, а отдельные пряди норовили выскочить из шпилек и приподнять мешающую шляпку. Боюсь, я создам неверное впечатление о графстве Байрок во дворце.

Путь нам преградил стражник. — Во дворец сейчас проходят только по особым приглашениям. Если вам нужно обсудить какой-то вопрос, запишитесь у представитела Двора в магистрате. Вам ответят через несколько дней, если сочтут необходимым. — Прошу вас, позовите офицера. У нас важное сообщение, — попросила я строгого стража. — Если каждому офицера гонять, так с ног собьется. Идите, господа хорошие, идите, пока не выставили.

Краем глаза я заметила движение. Кажется, ничего не поменялось, но разворот плеч, посадка головы Эдварда, вся его фигура стали другими. Только что это был господин из городских, а сейчас явственно видно, что переодетый офицер. — Р-р-ядовой, — прорычал Эдвард тоном, который не оставлял сомнений в его службе. — Выполняйте!

Кажется, стражник повиновался помимо своей воли, лишь подчиняясь тону. Через несколько минут показался капитан стражи со скучающим лицом: — Кто посмел устроить скандал? Представьтесь, господа. — Бешеная белка. Ой, — запоздало я поняла, что ответила вместо своего имени.

Эдвард дернул углом рта, его тоже повеселила ситуация. У капитана вытянулось лицо. — Что вы сказали? Но… но это же… — Я — графиня Байрок, это мой муж виконт Чисток. Мы требуем срочной аудиенции у Его Величества. Как вы понимаете по паролю, дело не терпит отлагательств.

Капитан провел нас внутрь, оставил на попечение другого стражника и исчез.