Таксист взглянул на него со все возрастающим уважением:

– У нее было что-то здорово тяжелое в сумочке. Оно даже одним концом выпирало. Я подумал, что это могла быть...

– Палка? – спросил Селлерс, поскольку таксист задумался.

– Угу. Только это была не палка.

– Может быть, молоток или маленький топорик?

Неожиданная догадка сверкнула в его глазах.

– Черт, вот что это было! А я-то думал, что палка!

– Как выглядела эта женщина?

– Ничего, симпатичная, – со знанием дела сказал таксист. – Хорошенькие ножки, стройная фигурка. Вот только зубы великоваты. Когда она улыбалась, зубы у нее торчали, как у лошади.

– Зажарьте меня, как устрицу! – воскликнула Берта.

Эллери Крейл расхаживал взад-вперед перед входом в наш офис, когда мы с Бертой поднялись на лифте на свой этаж.

Увидев нас, он вздохнул с явным облегчением, поспешил нам навстречу и схватил меня за руку:

– Я надеялся, что вы сюда заедете. Лифтер сказал, что вы часто приходите поздно вечером, хотя ваш офис закрывается в пять часов.

– Итак, мы добились для вас соглашения, – воинственно сказала Берта.

– Давайте войдем в офис и там поговорим, – попросил Крейл.

Берта отперла дверь, и мы направились в кабинет.

– Итак, все, как я и сказала вам по телефону, – продолжала она. – Вы должны нам еще триста долларов и...

Крейл смотрел на нее так, будто она говорила на иностранном языке, потом взглянул на меня. Я покачал головой и сказал:

– Я ей ничего не говорил.

– О чем, черт возьми, вы там говорите? – спросила Берта.

Крейл вынул из кармана чековую книжку и ручку.

– Три сотни долларов, – повторила Берта.

Крейл посмотрел на нее и произнес:

– Миссис Кул, я хочу поблагодарить вас обоих за то чудо, которое случилось со мной. Думаю, что своим счастьем я обязан Дональду Лэму.

У Берты отвисла челюсть.

– Думаю, вы знаете о том, что случилось. Лэм уж, во всяком случае, знает. Я подозревал, что моя жена встречается со Стенберри. Я не мог понять, почему она так старалась уговорить меня купить «Стенберри-Билдинг», да еще по цене, которая, по словам моего банкира, была завышена раза в три.

Когда вчера днем она собралась уехать, я решил проследить за ней. Это решение я принял внезапно. Моей машины на месте не было, но я подумал, что Джорджия Раш не будет возражать, если я возьму ненадолго ее машину.

Я не собираюсь рассказывать вам все, что потом произошло. Мистер Лэм, во всяком случае, все знает. Я ехал вслед за женой и видел аварию. Мне хватило увиденного, чтобы понять – она специально следит за Стенберри. Я вернулся к себе в офис. Джорджия даже не знала, что я брал ее машину. Ну а потом я прочитал в газетах, что Стенберри был убит, и... я возложил вину за это на мою жену.

Она призналась мне, что Стенберри ее шантажировал, но не сказала из-за чего. Знаете, мне хотелось быть сильным, молчаливым, все понимающим мужем. Я не стал задавать ей никаких вопросов. Я решил защищать свою жену до конца. Я знал, что ее вызовут в суд в качестве свидетеля автомобильной аварии. И решил, что все должно быть улажено без суда, чтобы никто не узнал, что она следила за Стенберри. Вот я и пришел к вам и попросил все уладить.

Ну а потом мистер Лэм показал мне, что так жить невозможно. Вы не можете принести себя в жертву, чтобы не причинить боль кому-то одному, если тем самым вы причиняете другому человеку еще более сильную боль. И... ну, мы с ней откровенно поговорили, и на сей раз я не был таким глупцом. В глубине моего сознания я все время помнил, что Джорджия лежит без сознания в госпитале. Я знал, что она хотела покончить с собой из-за меня, и теперь увидел многое совершенно в новом свете.

А потом Ирма начала говорить о разделе имущества и подошла к этому вопросу очень по-деловому. Тут я понял, что она заманила меня и женила на себе только ради денег. Она рассматривала это как вложение капитала. Я почувствовал огромное облегчение. Я согласился на такие условия, что у нее глаза вылезли из орбит, и попросил ее заказать билеты на самолет до Рино, где мы можем быстро развестись. Ну а потом я пришел сюда, к мистеру Лэму.

Крейл глубоко вздохнул и стал выписывать чек. Он взял промокашку, промокнул написанное, вырвал из книжки чек и положил на стол. Когда он встал и посмотрел на меня, в его глазах стояли слезы. Он пожал нам руки, обошел вокруг стола, дружески похлопал Берту по плечу, потом наклонился и поцеловал ее прямо в губы.

– Крейл, я очень за вас рад, – сказал я. – Ваша жена не убивала Стенберри. Это была другая женщина, которую Стенберри шантажировал по телефону. Если бы она случайно не заметила, что часы Стенберри идут на час вперед, и не перевела их назад, то все было бы намного проще. Но это не значит, что ваша жена не держала вас за дурачка. Все равно держала.

Эстер Уитсон тоже шантажировали, и ей это надоело. Она следила за Стенберри от «Встреч у Римли», собираясь вывести его на чистую воду. Может быть, она еще тогда задумала убийство. Она видела, как Стенберри зашел в этот дом, знала, что здесь живет Билли Прю. Она сложила два плюс два и решила ждать. Потом Билли Прю вышла из дома одна. Стенберри не появился. Мисс Уитсон решила посмотреть, что же там происходит. Она поднялась в квартиру Билли Прю. Дверь оказалась открытой. Она вошла и увидела прекрасную возможность избавиться от Стенберри раз и навсегда.

У него в руке была записка, в которой говорилось, что Билли пошла в аптеку за лекарством. Она знала, что это неправда. Она видела, как Билли отъехала на машине, не обратив внимания на аптеку на углу. Она огляделась в поисках оружия, увидела кухонный топорик и с силой ударила Стенберри по голове.

Потом она ужаснулась содеянному и в панике решила спрятать орудие убийства. Она отпилила кусок ручки, чтобы топорик мог поместиться у нее в сумочке, потом бросила его в первый автомобиль, который ей попался, когда она вышла из такси. Полиция обнаружила отпиленный кусок от ручки топорика – он все еще лежал в ее сумочке.

Крейл внимательно слушал.

– Мисс Уитсон? Я боялся, что она втянет в это мою жену. И я боялся... но, слава богу, со всем этим покончено. А теперь я бы хотел вернуться в госпиталь. До свидания и да хранит вас господь! Я попытался выразить свою благодарность этим чеком. Вы даже не представляете, как глубоко я вам обязан.

Берта проводила его взглядом до дверей, а потом схватила чек. Я увидел, как ее жадные глазки стали большими и круглыми.

– Зажарьте меня, как устрицу! – сказала она благоговейно. – Засуньте меня в банку, как сардину!

Я был на полпути к выходу, когда Берта пришла в себя. Я услышал, как она кричит мне вслед:

– Черт тебя возьми, Дональд Лэм! Если ты собрался во «Встречи у Римли», помни, что я больше не разрешу тебе записывать сигареты в счет издержек! Дело уже закрыто.

Я остановился у двери. Я не мог уйти, не парировав удар.

– И если я не буду ночевать сегодня дома, не беспокойся! – крикнул я и захлопнул дверь, прежде чем Берта успела придумать ответ.