Воины запели боевую песню. Наряженный в белые одежды счастливчик – это был Скорило – вошел в круг, образованный гигантскими валунами. В центре круга из гранитного основания торчали четыре копья, острия которых были направлены в самый зенит. Следом в круг вошли четыре самых сильных бойца – всех их Лупа знал по имени, они входили в ближайшую к царю сотню. Вот бы попасть туда!.. Но еще лучше отправиться на небеса, чтобы сам Залмоксис обратил на тебе взор. Каково потом будет спуститься на землю и предстать перед сверстниками в сиянии небесной славы.

Заманчиво.

Между тем тень от копий легла в предусмотренное предками место. Четыре богатыря взяли посланца за руки и за ноги. Войско торжествующе завыло, и в следующее мгновение, по знаку седого жреца, богатыри подкинули юношу. Он взлетел высоко–высоко и уже оттуда с порога поднебесья упал на острия копий. Они пронзили его. Когда верховный жрец приблизился, гонец был мертв. Это был добрый знак, значит, вседержитель принял душу посланца. А то ведь бывает, что посланец умирал не сразу, мучился, а это значило, что не того послали. Была, значит, у него какая?то червоточинка в душе, вот Залмоксис и не принял гонца. На этот раз все сошло удачно.

Хвала Залмоксису!

Теперь оставалось только ждать.

Все ждали, напряженно, затаив дыхание. Наконец вдали громыхнуло. Затем донесся еще один раскат грома, следом еще один.

Все как один закричали от радости. Залмоксис принял гонца и подал знак – дерзайте, дети. Сокрушите незваных гостей. Высосите из них кровь!

До капли!!

Кто мог подумать, что решительный успех, явно обозначившийся в начале кампании, доставит Траяну куда больше хлопот, чем любой другой поворот событий. Казалось, все шло по плану. Удар с двух направлений разделил силы даков, каждой экспедиционной группе было обеспечено подавляющее превосходство в силах. Потери были невелики. Не повезло только нескольким конным пикетам и отряду Нумерия Фосфора, попавшему в засаду вблизи Даоус–Давы. Есть подозрение, что под дакские мечи его подставил предатель–проводник.

Если прибавить успешные действия конницы под командованием Лузия Квиета, безостановочно тревожащей даков, перехватывающей их транспорты с продовольствием, впереди уже явственно различался абрис победы. Даки беспечно полагали, что на родной земле они способны обмануть кого угодно, поэтому их караваны двигались открыто, без надежной защиты. Они предположить не могли, что среди их соплеменников найдется достаточно охотников помочь римлянам. Отдельные князья, поставленные перед выбором, либо погибнуть со всем племенем, либо перейти на сторону захватчиков, колебались недолго. Многих устрашила резня, устроенная римлянами в Даоус–Даве. Все оставшихся угнали в рабство, немощных и стариков заставляли уходить.

Траян в ответ на жалобы местных князей, отвечал – война должна кормить себя сама. Деньги, полученные за проданных в рабство, существенно пополняли войсковую казну. Грабеж был организован по–римски деловито и безжалостно. В первые две недели казни мародеров успокоили солдат, напомнив этой буйной и хваткой ораве главную во время раздела добычи истину – если каждый начнет зверствовать и грабить на свой страх и риск, ему достанется куда меньше добычи, чем будет выделено по законам войны. За полтора месяца Траяну удалось внушить уважение к своим распоряжениям даже самым буйным горлопанам из вспомогательных частей, чего не скажешь о его ближайших офицерах и членах претория. Эти в предвкушении победы начали вести себя вольно, хватать чуть больше, чем было намечено планом. Но главное, командиры легионов начали распылять силы. Туда пошлют когорту, здесь для взятия крепости оставят меньше сил, чем требуется для скорейшего сокрушения твердыни. Когда спросил у командира Первого легиона Минервы, почему для взятия Даоус–Давы тот оставил только три когорты, легат не задумываясь ответил, что и этого достаточно.

Траян загодя почувствовал в подобной небрежности и легкомыслии серьезную угрозу стратегическому плану и для начала строго наказал двух зарвавшихся командиров легионов, позволивших себе пренебречь строительством дорог и мостов на оккупированной ими местности, и направивших чрезмерное количество когорт на захват имущества за линией, начертанной им при начале наступления. Легата Первого легиона предупредил – если не возьмешь крепость к указанному сроку, прощайся с должностью. Поставлю на твое место своего племянника Элия Адриана, тот будет строго выполнять приказы. Командир тут же вернул к крепости половину легиона и всю осадную артиллерию, а это более шести десятков метательных машин, а также специальное инженерное оборудование для преодоления стен. Пришло приструнить даже, в общем?то, благоразумного Суру, который вдруг начал настаивать на скорейшем наступлении к Тапам и решительному прорыву к столице Децебала Сармизегетузе.

Траян не жалел сил на то, чтобы переубедить друзей. Терпеливо доказывал, если рассматривать положение наступавшей армии исключительно с точки зрения военных успехов, вывод будет однозначный – армия, кроме захвата территории, никаких других существенных успехов не добилась. Да, им удалось взять несколько крепостей, однако другие укрепленные пункты даков продолжали обороняться, и порой выступавшие оттуда отряды наносили существенный ущерб мелким частям, занимавшимся сплошным овладением территорией.

Спор ни к чему не привел – Траяна слушали, но не слышали. Между тем через несколько недель после начала вторжения император явственно ощутил, что в поведении даков наметился перелом. Они все чаще начали дерзить, собираться в крупные отряды и нападать уже не на отдельные команды, но на крупные части.

В середине июля к императору явилось объединенное (не с тайным ли умыслом объединенное?) посольство племен, прикрывавших Дакию с севера. Возглавлял делегацию дряхлый жрец из племени буров, являвшихся самыми решительными сторонниками Децебала. Послы в обычной для варваров иносказательной манере преподнесли в дар «величайшему и непобедимому» невиданных размеров гриб–боровик. Лесной великан был доставлен на носилках, так как гриб был неподъемен для одного, даже самого сильного человека. Шляпку лесного исполина нельзя было обхватить руками. На шляпке крупными латинскими буквами было вырезано: « …и буры, и другие союзники советуют Траяну вернуться назад и заключить мир».

Траян с благодарностью принял подарок и приказал его зажарить. Все ели и веселились, кроме императора. Марк все больше мрачнел. В конце июня после того, как послы удалились, не получив обнадеживающего ответа (Траян лишь повторил прежние условия, на которых он готов заключить мир), обнаружилась явная готовность царя даков к решительному столкновению. Подобный настрой неприятеля смутил императора откровенной нелогичностью. Ближайшие советники попытались развеять дурные предчувствия, убеждали Марка, что при таком превосходстве в силах им, во–первых, ничего не страшно, во–вторых, подобное намерение царя варваров может истолковать как признак полного отчаяния, в котором оказался Децебал. На вопрос, каким же образом этот «отчаявшийся» и «потерявший голову» правитель пятью годами ранее сумел перехитрить опытного Опия Сабина, все члены претория в один голос начали утверждать, что Опия трудно назвать опытным полководцем, что Децебалу просто повезло и он, сам того не подозревая, просто воспользовался ошибкой наместника, разделившего свои силы.

По мнению императора, это были пустые слова. Подобное объяснение было схоже с заговорами, с помощью которых дрянные лекаришки пытаются помочь страдающим от зубной боли. За эти дни Траян успел оценить способности противника, его умение и готовность идти до конца. Но, главное, только в Дакии ему открылось, насколько добросовестно, с какой выдумкой и рвением Децебал готовился к войне. Понимая, что столкновение неизбежно, варвар охотно принимал у себя римских перебежчиков, по договоренности с Домицианом не скупился на приглашения мастеровых, сведущих в ремеслах, а также греческих учителей, пытавших научить сыновей дакской знати философии, а также другим наукам, прежде всего, воинским. Золота у него хватало. По–видимому, золотоносные рудники в Карпатах оказались куда более богатыми, чем о том можно было судить по сообщениям соглядатаев. Это было крайне неприятное открытие, наличие денежных резервов давала Децебалу возможность вести долгую и ожесточенную борьбу. Подобных смущающих находок в Дакии оказалось немало. Вот еще одна – уже первая крепость, которую предатели сдали римлянам, поразила Траяна точной и толковой привязкой к местности, правильным сооружением предмостных укреплений, рва и стен.