А когда Гедеон окончательно растворился в ней, она снова притянула к своим губам его губы.

Клео лежала вниз лицом поперек матраса, казалось, набитого цементом. Ее дыхание выровнялось, а рев крови в ушах утих.

Свой первый сексуальный опыт она пережила в шестнадцать лет, когда после ссоры с матерью позволила Джимми Моффету сделать то, о чем он умолял уже три месяца. Земля не сдвинулась с места, но для начала Джимми оказался неплох.

За прошедшие с тех пор одиннадцать лет у нее были любовники и лучше и хуже, и она стала разборчивой. Клео научилась доставлять удовольствие собственному телу и руководить мужчиной, чтобы он доставлял ей максимальное удовлетворение.

Конечно, она совершала ошибки, самой последней и дорогостоящей из которых был Сидни Уолтер. Но в целом Клео считала, что обладает здравым подходом к сексу и умеет выбирать себе достойных партнеров. Правда, тяга к сексу за время выступлений в «Даун Андер» сильно уменьшилась, но в ночных клубах мужчины и секс выглядят слишком примитивными. Клео казалось, что этот опыт сделает ее еще более разборчивой.

Похоже, тут она оказалась права.

Гедеон Салливан не только знал, как заставить землю двигаться; он заставлял ее танцевать меренгу [7] . И танго. И румбу. Этот человек был настоящим Фредом Астером[8] в постели.

Клео решила, что это будет приятным дополнением к их странным партнерским отношениям. Гедеон не считал их отношения партнерством, но она думала по-другому. И это было главным. Кроме того, у нее был козырь в рукаве. Клео открыла глаза и посмотрела на сумочку, лежавшую на исцарапанном комоде. «Козырная дама в рукаве, – подумала она. – Серебряная королева».

Когда придет время, она все расскажет ему. Может быть. Опыт учил ее, что нужно держать что-нибудь про запас. Сомневаться не приходилось: если бы Гедеон знал о статуэтке, то забрал бы ее так же, как серьги. Черт побери, она так любила эти сережки!

Конечно, он не был законченным подонком. Когда речь шла о сексе, Гедеон придерживался определенных принципов, и Клео относилась к этому с уважением. Но когда дело касается денег, тут все по-иному. Танцевать румбу в постели с человеком, которого она знала меньше недели, это одно, а доверить ему то, что может оказаться настоящими золотыми россыпями, совсем другое. Куда умнее выкачивать информацию из него, а самой держать язык за зубами.

Клео повернулась на бок и куснула его за ляжку, оказавшуюся совсем рядом.

– Я и не знала, что вы, ирландцы, такие неутомимые.

– Мы подкрепляемся «Гиннессом», – ответил он хрипловатым со сна голосом. – О боже, я отдал бы все за кружку пива…

– Ты хорошо сложен, Ловкач. – Она с удовольствием провела пальцем по его бедру. – Качаешься?

– В фитнес-клубе? Нет. Куча потных парней и отвратительные тренажеры.

– Бегаешь трусцой?

– Только если куда-нибудь опаздываю.

Клео засмеялась и подползла к его груди.

– Так чем же вы занимаетесь в своей Ирландии?

– Держим лодки. – Гедеон пошевелился и запустил пальцы в ее волосы. Ему нравилось прикасаться к этой густой упругой гриве. – Прогулочные, рыбацкие… Иногда я катаю туристов, иногда ловлю рыбу, а чаще стучу молотком, ремонтируя эти старые лоханки.

– Тогда все понятно. – Она ущипнула его бицепс. – Расскажи мне о Судьбах.

– Я уже рассказывал.

– Только всякую ерунду про их историю. Но с чего ты взял, что они стоят кучу денег? Почему стоит тратить на них время? Это дело касается и меня, а я даже не знаю, какого черта за мной гонятся от самой Праги.

– Во-первых, я знаю, что они стоят кучу денег, потому что это выяснила моя сестра Ребекка. Бекка – настоящий дьявол во всем, что касается выуживания фактов и цифр.

– Не обижайся, Ловкач, но я незнакома с твоей сестрой.

– Она гений. Держит в мозгу столько информации, что та вот-вот полезет у нее из ушей. Именно она подала идею насчет того, что нам следует заняться туристическим бизнесом. Когда Бекка пришла к отцу с матерью и показала им свои расчеты, ей было всего пятнадцать. Она была уверена в том, что экономика идет на подъем. Коб вызывал интерес у туристов из-за «Титаника» и «Лузитании». Кроме того, у нас красивые виды, так что со временем туристов должно было становиться все больше.

На мгновение Клео забыла о том, что собиралась выуживать из него информацию.

– И они ее выслушали? – Мысль о том, что родители могут прислушиваться к мнению подростка, казалась ей абсурдной и в то же время притягательной.

– Конечно, выслушали. А почему бы и нет? Нет, конечно, они не прыгали от восторга и не кричали: «Ну конечно, если это говорит Бекка, мы так и сделаем». Мы обсуждали эту идею со всех сторон, прикидывали так и этак и наконец пришли к выводу, что попробовать стоит.

– Мои родители никогда бы не стали меня слушать. – Клео положила голову ему на грудь. – Правда, когда мне исполнилось пятнадцать, мы вообще перестали разговаривать.

– Почему?

– Дай подумать… Вспомнила. Мы не нравились друг другу.

Удивленный горечью, прозвучавшей в голосе Клео, Гедеон повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Почему ты думаешь, что не нравилась им?

– Потому что я была необузданной, непослушной, невоспитанной и не пользовалась возможностями, которые они мне предоставляли. Чему ты улыбаешься?

– Я подумал, что ты понравилась мне как раз из-за трех первых причин. А какими возможностями ты не воспользовалась?

– Образование, улучшение общественного положения и прочая муть, над которой я либо смеялась, либо злилась, в зависимости от настроения.

– А почему они не нравились тебе?

– Потому что никогда меня не понимали. – Едва эти слова сорвались с языка, как Клео смутилась. Откуда они взялись, черт побери? Пытаясь отвлечься, она провела пальцами по ягодицам Гедеона. – Слушай, раз уж мы здесь…

– А что они должны были понимать?

– Неважно. – Она потерла ступней лодыжку Салливана, приподняла его голову и быстро поцеловала в губы. – Мы давным-давно расплевались. Впрочем, как и отец с матерью. Они перестали притворяться супругами, когда мне исполнилось шестнадцать. С тех пор мать сменила еще двух мужей. А отец до сих пор шляется…

– Тебе пришлось несладко.

– Нисколько. – Клео протестующе дернула плечом. – Как бы там ни было, меня больше интересует настоящее. Если у тебя еще есть силы, давай займемся делом, а потом сходим за пивом.

Отвлечь Гедеона было не так легко, но он все же наклонил голову и уткнулся губами в шею Клео.

– Что привело тебя в Прагу?

– Глупость.

Он поднял голову.

– Слишком широкое понятие. В чем она выражалась?

Клео устала от его вопросов.

– Слушай, если у тебя нет настроения продолжать, то я хотела бы принять душ.

– Мне хочется больше знать о женщине, с которой я занимаюсь любовью. Одного имени недостаточно.

– Слишком поздно, Ловкач. Ты уже трахнул меня.

– Я трахнул тебя только один раз, – хладнокровно ответил Гедеон. – Для второго раза требуется нечто большее. А если мы будем заниматься этим и дальше, то еще большее. По-другому не бывает.

Это слегка напоминало угрозу.

– Ты всегда все усложняешь?

– Да, это мой дар. Ты сказала, что родители тебя не понимали. Так вот, Клео, я смотрю на тебя и буду смотреть, пока не пойму. Как ты к этому отнесешься?

– Я не люблю, когда меня торопят.

– Значит, все дело в том, что я тебя тороплю? – Гедеон откатился в сторону. – Принимай душ, но только побыстрее. Я умираю с голоду и смертельно хочу пива.

Гедеон сложил руки на животе и закрыл глаза. Клео нахмурилась, слезла с кровати и пошла в ванную. По дороге она подозрительно обернулась, схватила сумочку и скрылась за дверью.

«Я смутил ее, – подумал Гедеон. – Вот и отлично. Долг платежом красен».

Гедеон дождался своего часа, когда они разместились за низким столиком в пивной. Перед Клео стояла тарелка с жестким бифштексом. Рыба и картофель Гедеона выглядели куда аппетитнее.