— Нет.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Похвально. Если вы что-то упустили, Краснов…

— Я понимаю, Никита Григорьевич.

— Чтобы вы понимали яснее: вас в случае провала этой операции не просто устранят, вас тепленьким скормят бездомным кабульским псам… Знаете, есть у тамошней голоты такое развлечение… А то — воронам в ущелье… Горло и голову жертве обматывают так, чтобы птицы могли достать только глаза, но ни в коем случае не умертвить раньше времени… Связывают… Оголяют низ живота… Эти черные хищные птицы не торопясь расклевывают сначала половые органы, долго и медленно вскрывают живот, лакомятся внутренностями… А смерть все не приходит: сутки, трое, четверо…

Глаза Кита мечтательно закатились, казалось, он просто-напросто смаковал рисуемую им самим картинку… И хотя стоявший перед ним сорокапятилетний мужчина был не из слабонервных, ему стало не по себе.

Его можно было бы назвать красивым. Иссиня-черные густые волосы окрасила у висков седина, нос с горбинкой, хорошо очерченные губы… Если бы… Если бы не выражение странной, чуть слащавой жестокости, какое бывает у капризных детей, развлекающихся в отсутствие родителей нанизыванием пойманных на стекле мух на раскаленную докрасна иголочку, бросающих беспомощных, с оборванными крылышками насекомых в жестянку, в которой матово, свежо переливается расплавленный свинец…

И еще — его портил шрам. Прошедший через все лицо рубец словно разделил лицо на две независимо существующие друг от друга половинки; опытные хирурги-пластики изрядно потрудились, но эту странную асимметрию устранить так и не смогли. Лицо Григория Краснова было похоже на отражение в разбитом наискосок зеркале: словно правая его часть принадлежала серьезному, жесткому, преуспевающему мужчине, а левая тому самому капризно-балованному ребенку, выросшему, но оттого не ставшему менее слащавым или жестоким. Говорят, шрамы украшают мужчин. Но при взгляде на лицо Краснова у хозяина кабинета, как и у многих, несмотря на правильные, почти классические черты, в голове рождалось только одно слово — урод. И прозвище Красавчик казалось самой злой из насмешек, какую только возможно было для него выдумать. Но обычно его называли еще короче: Крас. Постепенно кличка стала и оперативным псевдонимом; тем более самому Григорию Валентиновичу это его имя напоминало что-то древнеримское… По крайней мере, ему было приятно думать именно так.

Хотя… Был он высок, прекрасно тренирован, обладал атлетическим сложением, и тело его только-только начало приобретать свойственную годам грузность. Так что нередко первое, достаточно неприятное впечатление скоро забывалось, а оставалось и закреплялось мнение, что перед вами сильный, уверенный в себе мужчина, которому когда-то не повезло, но он сумел не только выстоять, но и преуспеть.

— Вы подготовились к варианту устранения?

— Да. Но люди еще не выдвинуты.

— Выдвигайте.

— Группу «Экс»?

— Да. — Никита Григорьевич помедлил, закурил новую папиросу. — И вот еще что…

Егоров при огневом контакте крайне опасен. — Он пожевал губами. — Крайне. И эта его жена… Заметьте, она — мастер спорта международного класса…

— Мы учли это, Никита Григорьевич.

— Вот и славно.

— Прикажете начинать немедленно?

— Начинать — да. Но… устранение — только по моей команде. Егоров уверен в том, что никто его еще не нашел?

— Судя по поведению и по разговору, да. Ну и…

— Что?

— Во многом нам просто повезло. Мы могли его и не разыскать. А после вот этого всего, — стоящий кивнул на продолжающий передавать обращение к советскому народу радиоприемник, — начнется такой тарарам, что…

— Вам повезло, Крас, вам. Вы догадались, что я не шутил ни о вашей особой ответственности, ни о… э-э-э… способе наказания в случае провала?

— Да.

— Вот и славно. Тем не менее — повременим. Нам необходимо узнать, кто его контакт на Ходынке. Невзирая на подобные, как вы выразились, «тарарамы», в определенных ситуациях система срабатывает строго и однозначно, как буек револьвера. Что еще?

— Мы выявили все его возможные контакты и по Афгану, и здесь…

— Мне не нужны догадки, мне нужно знание. Точное знание. Как вы думаете, он может быть откровенным с женой? По такому вопросу?

— Возможно.

— Вот именно — возможно. И эту возможность грешно было бы не использовать. Вы наладили трансляцию?

— Да. Вы можете прослушать их разговоры хоть сейчас. Защита по системе «Омега».

Такой аппаратуры нет даже в АНБ.

— Такой нет. Но, может быть, есть подобная?

— Ничего подобного тоже. Мы опередили их лет на двадцать.

— И это радует. — Мазин помедлил, приказал:

— Отправляйтесь лично. Возьмите «эксов» и контролируйте ситуацию. Решение о ликвидации по моей команде.

— Есть.

— Да…Естественно, зачистка полная. Устраните самого Егорова, его жену и дочь: так достовернее. Лучше, если произойдет несчастный случай: потоп, пожар, камнепад — не вас учить. Они остановились у хозяйки? Нет, дом необитаем. Просто Егоров выехал из Москвы и погнал, что называется, наудачу. Дом ему сдал под тот же пастух. Его вроде как за сторожа на зимне-весенне-осенний период к нескольким домам подрядили. Приезд же Егоровых для него обычный калым. Все равно хата пустует.

— Тем лучше. Многолюдная деревня?

— Куда там! По зиме — всего-то пяток домов обитаемых на постоянку. Двенадцать откуплены москвичами под дачи; сейчас лето, к старикам наехало ребятни, но всего — не более пятидесяти человек на весь населенный пункт.

— «Населенный пункт», — с усмешкой повторил Мазин. — Как называется «пункт»?

— Сосновое Поле. Расположен на границе Калужской и Тульской областей.

— Ну-ну… Странный у нас народец… Ведь бывает или поле, или сосновый бор… А Сосновое Поле… — Мазин. опустил руку ладонью вниз. — Действуйте!

— Есть.

Краснов скрылся за дверью. Мазин открыл стол, извлек папку, положил перед собой.

Извлек верхнюю страничку.

С фотографии смотрел загорелый мужчина с выгоревшими добела волосами. Все данные. Краткая справка на бланке ПГУ КГБ СССР. Адресат: Отдел региональных проблем ЦК КПСС.

"Егоров Владимир Семенович, 1954 года рождения. Закончил Н-ское общевойсковое высшее командное училище, прошел полный курс спецподготовки в Центре в г.

Балашиха Московской области, после которого был направлен в распоряжение Отдела спецопераций Первого главного управления. Работал в проектах «Алъкор», «Ренессанс», «Памир». В 1983-1984 гг. прошел дополнительный курс спецподготовки в гг. Хорог, Беслантюбе, Акмола, а также особый курс в поселке Острог-18. С 1985 г . введен экспертом-руководителем в проект «Бумеранг» (отработка методики особых операций в зонах XX). В 1986-1988 гг. куратор проекты «Бумеранг» с сохранением полномочий эксперта-испытателя. В 1989 г . командирован в распоряжение группы "Н".

Свободно владеет английским языком. Умеет объясниться на фарси, урду, пушту, дари.

Имеет воинское звание «майор».

Награжден тремя правительственными наградами.

С 1989 г . в резерве Отдела спецопераций ПГУ КГБ СССР".

Следующая справка куда короче, на чистой мелованной финской бумаге без каких-либо грифов. Только размашистая собственноручная подпись человека, входившего в ареопаг — Политбюро ЦК:

"В 1988-1989 гг. введен в проект «Снег».

19.02.1989 назначен оперативным куратором проекта «Снег».

22.05.1990 назначен старшим оперативным куратором проекта «Снег» по северо-восточному Афганистану и северо-западной пограничной провинции Пакистана (Пуштунч стан).

5.11.1990 назначен старшим оперативным куратором проекта «Снег» в республиках Средней Азии и Казахстана.

19.06.1990 присвоено воинское звание «подполковник».

Оперативный псевдоним «Барс».

Мазин закрыл досье. Поднял трубку аппарата спец связи:

— Гаспар вызывает Краса, прием.

— Крас слушает Гаспара, прием, — отозвался Краснов В серой «Волге» он катил в сторону Москвы.