Основная масса сельчан собралась за воротами. Он слышал их нестройный яростный рев. Шакльморцы стреляли по ним из-за фонтанов и садовых стен. Крейк увидел, как один человек споткнулся и упал в руки своих товарищей, но те, непоколебимые, просто пошли дальше. Однако сломать толстые и прочные ворота было не так-то легко. Несколько человек обмотали цепь вокруг железной перекладины, без сомнения надеясь повалить их. Другие стреляли между перекладинами, отвлекая внимание шакльморцев.

Их было так много. Так много, и еще многие забирались на стену. Некоторых убили, но Крейк видел, как остальные спрыгивали вниз и растекались по окутанным темнотой газонам, плохо одетые люди с дубинами или револьверами.

Кондред встал рядом с ним и оперся на него; Крейк поддержал брата рукой. Кондред застонал, знак усталой безысходности, вырвавшийся из самых глубин его существа. В ровном свете, лившимся из дома, он казался слабым и осунувшимся. Он был босиком, красный шелковый халат не мог защитить его от холода. На его лице было что-то вроде обреченности, словно он давно ждал, что этот день придет.

— Они же пришли за тобой, а? — прорычал чей-то голос. Крейк повернулся и увидел одного из садовников, человека, которого он не знал; тот быстро шел вдоль дома. Коренастый небритый мужик в матерчатой шапке, натянутой по уши. В руках он держал лопату наперевес, так, словно это было оружие.

— Демонист! — сплюнул он. Потом он посмотрел на Кондреда: — И ты, его кукла! Каким черным искусством ты смог вернуть его, когда ни один док не мог? Кем бы ты ни был, больше им не будешь.

В глазах этого человека Крейк увидел страх, ярость и жажду убийства, и отступил в вестибюль, волоча за собой Кондреда. Но садовник неожиданно бросился на него, сделав выпад лопатой. Крейк отпрыгнул в сторону, споткнулся, вес Кондреда потянул его вниз. Они оба не удержались на ногах и рухнули на паркетный пол.

Садовник, не обращая внимания на Кондреда, подбежал к Крейку, который пытался встать. Он пнул Крейка в плечо и бросил его обратно на пол. Подняв лопату, штыком вниз, он направил острую кромку на горло Крейка. И заколебался. Не так-то просто убить человека. Но Крейк знал, что пойдет пара секунд, и садовник наберется храбрости.

На Крейка снизошло странное спокойствие. Он посмотрел на морщинистое лицо садовника, наклонившегося над ним, и его губы оттянулись назад в широкой усмешке.

— Эй… — спокойно сказал он, хотя было достаточно больно говорить, когда у тебя на груди лежит человек. — Эй, в этом нет необходимости.

Садовник посмотрел на него сверху вниз, и тут же его внимание что-то привлекло. Блеск золотого зуба. Крейк увидел, что боевой задор в глазах садовника слегка поугас.

— Здесь… — пробормотал он. — Прекрасный зуб.

— Так оно и есть, не правда ли? — сказал Крейк. — А сейчас, почему бы тебе не положить эту лопату и не дать мне встать?

Садовник посмотрел на лопату так, словно не совсем понимал, как она оказалась у него в руках.

— А чо? Могу, — сказал он, шагнул назад и отбросил лопату, глядя на Крейка, как баран.

Крейк начал вставать.

— Очень хорошо. А сейчас почему бы тебе…

Грудь садовника взорвалась, осыпав лицо Крейка теплыми брызгами крови. Он упал на колени и повалился на бок. В дверях стоял шакльморец, сухопарый человек с дробовиком и редкой бородой на длинном вогнутом лице.

— Ты как, в порядке? — спросил он и поставил Крейка на ноги прежде, чем тот успел ответить. Потом он подошел к Кондреду и тоже помог ему встать.

Крейк вытер кровь с лица и посмотрел на мертвого человека, лежавшего на полу. В его спине виднелась влажная дыра. Под телом уже собралась лужа крови, по паркетному полу бежали крошечные каналы.

Еще один мертвый человек. Как только первоначальное потрясение схлынуло, он обнаружил, что это для него ничего не значит. Он прожил в этом мире достаточно долго, и его не мог потрясти труп незнакомца.

— Давай отведем его на посадочную площадку, — резко сказал шакльморец. — Мы улетаем.

— Я думал, что вы должны защищать имение, — сказал Крейк.

— Снаружи пара сотен человек, или я ослеп, — холодно ответил шакльморец, и закинул руку Кондреда себе на плечо. — Мы, во-первых, охотники за головами, во-вторых, телохранители и, в-третьих, наемники. Мученичество в наш список не входит.

— А что с нашим отцом? Роджибальдом Крейком?

— Стариком? Кто-нибудь позаботится и о нем.

Неопределенный ответ, и Крейк не был убежден. Кроме того, он хорошо знал отца.

— Отведи моего брата на посадочную площадку, — сказал он.

Морщины вокруг рта Кондреда стали глубже, ему явно не понравилось намерение брата.

— Оставь его, Грайзер. Ты же его знаешь. Он никогда не сделает то, что мы хотим.

«Да, — подумал Крейк. — Я хорошо знаю его».

Но Кондред видел брата насквозь и схватил его за руку.

— Ты не должен платить ему сторицей, — сказал он. — Не ему.

— Лети в Теск, — сказал ему Крейк. — Возможно, я там тебя найду.

«Возможно. Или, возможно, я больше никогда не увижу тебя. Или, возможно, мы больше не сможем смотреть друг на друга, не вспомнив о Бесс».

Крейк долго глядел в глаза брата, пытаясь найти, что сказать. Кондред думал о том же, что и он. Никто не знает, что принесет будущее. Как раз сейчас все слишком сырое и новое. В конце концов, он сжал руку Кондреда своей, и этого хватило.

— Уводи его отсюда, — сказал он шакльморцу. — Защищай его.

— Сделаю.

Крейк повернулся, чтобы идти, потом остановился и опять повернулся к шакльморцу.

— Последнее, — сказал он. — У тебя пистолет за поясом. Мне он больше нужен.

— А мои яйца тебе не нужны? — усмехнулся шакльморец. — Это мой пистолет.

Крейк оскалился, его зуб сверкнул.

— Позволь с тобой не согласиться.

К тому времени, когда он добрался до особняка, шакльморцы уже постепенно отступали. Группы людей стреляли друг в друга из-за укрытия. Тела лежали на бордюрах газонов, окровавленные руки свешивались в декоративные бассейны. Особенно ожесточенный бой шел вокруг ворот, но стену пересекло столько людей, что они посеяли хаос среди защитников.

«Моя работа, — подумал Крейк на бегу. — Они здесь из-за меня. Они видели, как я тащу Кондреда в святилище, и это стало последней соломинкой».

Но нет. Он не мог обвинять себя, по меньшей мере, полностью. Пробужденцы разозлили их, наполнили их головы ложью и всякой чушью и сделали настолько яростными и испуганными, что им оставалось только драться. Даже пули шакльморцев не могли остановить их. Все эти смерти родились от ненависти, невежества и суеверия; а тех ублюдков, которые начали все это, предсказуемо, нигде не было видно.

Он побежал по откосу вверх в отцовский дом, держась у края газонов, где было некоторое скудное прикрытие, и стараясь не выходить на свет. Пуля ударила в дерн недалеко от него, и Крейк увидел людей, стрелявших, стоя на стене. Крейк не обратил на них внимания и продолжал бежать. После всех этих лет на «Кэтти Джей» он точно знал, что стрелять с такого расстояния — только напрасно тратить патроны.

«Что ты делаешь, Грайзер Крейк? Чем ты обязан своему отцу? Этот человек никогда не любил тебя».

Но любовь тут ни при чем. Это вопрос долга. Это именно то, что должен делать сын. О, может быть, если Роджибальд увидит, что сделал Крейк, если узнает, что Кондред в безопасности, тогда, быть может, улыбнется и, наконец, полюбит его.

«Глупо», — подумал он, но все равно побежал дальше.

Крейк добрался до особняка и пошел вдоль фасада, держась ближе к зданию.

Как только он добрался до главного входа, оттуда на дорожку выскочил шакльморец — молодой человек с прилизанными черными волосами. Он огляделся, увидел Крейка, поднял свой револьвер и дважды выстрелил. Крейк инстинктивно закрыл лицо, когда каменная ваза рядом с ним разлетелась на куски.

— Прекрати стрелять, ты, придурок! Я, что, похож на гребаного крестьянина? Я на твоей стороне!