— Эй, — сказал он. — Кто-нибудь видел Джез?

Выяснения обстоятельств — Спор — Фрей отчаивается — Время решений — «Сейчас отдыхай»

Они нашли ее в снегу, свернувшуюся калачиком. Они узнали ее только размеру — она была меньше всех остальных.

Фрей посмотрел на темное тело у его ног и закостенел. Он думал, что Триника выжгла из него печаль, опустошила его, но сейчас обнаружил в себе еще большую пустоту. В последнее время она отдалилась от него, и иногда ему хотелось, чтобы она ушла, но он все еще помнил старую Джез.

Он отвернулся.

— Отнесите ее в лазарет, — сказал он Малвери и Сило, которые стояли напротив него. — По меньшей мере мы сможем достойно похоронить ее.

Малвери кивнул. За зелеными очками блеснули слезы ярости.

— Что с Пелару? — хриплым голосом спросил он.

Они нашли Пелару рядом, необожженного; зазубренный кусок шрапнели, размером с кинжал, был воткнут в его голову.

— Этому мы ни хрена не должны, — сказал Фрей. — Оставьте его. — Он почувствовал себя лучше, сорвав свою злость на ком-то, пусть мертвом.

Он пошел прочь, лавируя между обгорелыми трупами. Снег уже покрывал все вокруг, таящая жижа превращалась в лед. Неподалеку Грудж и Кайн собрали последних оставшихся в живых пробужденцев. Выжившие охотно сдавались, лишь бы не замерзнуть в буране. Они покорно шли в трюм «Ярости», где была специальная камера для преступников, которых рыцари Центурии захватывали во время поездок. Фрей не знал и не хотел знать, что с ними будет.

Он подошел к пылающей массе труб и разорванного металла, которая раньше была генератором деревни, и встал так близко, что жар стало трудно переносить, а его горло защипало от дыма. Он приветствовал боль и яд.

Джез ушла. Страшная потеря, настолько большая, что ее почти невозможно перенести. И эта новая трагедия отличалась от трагедии Триники: более фундаментальная, более близкая к дому. И дело не только в том, что Джез никогда больше не заговорит, не засмеется, не помчится по кораблю — хотя одно это уже достаточно ужасно. Есть еще знание, что что-то незаменимое ушло из этого мира. И раньше бывало, что члены экипажа уходили и возвращались, но на этот раз она не вернется. Жизнь, которую он привык любить, полностью изменилась.

Он испустил трепещущий выдох. Слезы, поднявшиеся из пустоты в груди, навернулись на глаза. Он не даст им выйти наружу. Он уставился на огонь, давая жалящему дыму вынуть жало из его печали.

«Джез. Черт тебя побери, зачем ты это сделала?»

Ашуа рассказала ему, как Джез в одиночку кинулась в драку и как Пелару пытался остановить ее. Она не раз таким образом спасала им жизнь, но никогда не сражалась с таким числом врагов. Он спросил себя, не пошли бы дела иначе, если бы он был при этом. Он спросил себя, смог бы он остановить ее.

Он чувствовал себя так, словно бросил ее. Он должен был отправиться обратно к деревне, когда обнаружил, что дорога перекрыта пробужденцами; вместо этого он направился к «Кэтти Джей». Тогда казалось, что это имеет смысл, но в результате он оставил экипаж выносить главную тяжесть боя. И ему потребовалось много времени, чтобы вернуться к ним. Слишком много.

«Нет. Ты не в ответе за ее смерть. Ты даже не хотел идти с Самандрой, помнишь?»

Но что бы он не сказал себе, это будет слабое утешение. Джез ушла. Ничто не будет таким, как раньше.

Он услышал скрип сапог, идущих по снегу. Они остановились на некотором расстоянии от него, удерживаемые жаром огня.

— Фрей, — сказала Самандра. — Нам надо поговорить.

— Не сейчас, — сказал он.

— Именно сейчас. Это не может ждать.

У него не осталось энергии сопротивляться. Он повернулся и прошел мимо, не встретившись с ней глазами, направляясь обратно на «Кэтти Джей». Самандра всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной ладони и последовала за ним.

— Завтра? — спросил Фрей ровным мертвым голосом.

Кайн стоял в углу кают-компании. Его маска сохраняла безучастное выражение, без всякой жалости; для отчаяния Фрея не было места.

— Завтра. Может быть на рассвете, может быть вечером. Даже если мы взлетим немедленно, мы не достигнем Теска раньше полуночи.

— Так летите, — сказал Фрей. — Вы получили, что хотели. У вас есть ваше доказательство.

— Не совсем, кэп, — сказал Крейк. Страдание сделало его лицо бледным и отекшим. Никто не хотел принимать решения, но Крейк упорно тащился вперед. — Император сказал, что атака на Теск будет завтра. Но он ничего не сказал об устройстве азриксов.

— Но у тебя есть данные, верно? Те самые данные, благодаря которым мы можем провести экзерсис Триники?

Крейк заколебался:

— Ну, да, мы достали их. Но…

— Тогда почему я должен переживать?

Крейк обменялся взглядом с Самандрой, которая сидела рядом с ним напротив Фрея. Фрей почувствовал, как червячок горькой обиды залез ему в живот. Посмотрите на них, на этих двоих, вместе. Они нашли друг друга: почему не он?

— Того, что у нас есть, недостаточно, — сказала Самандра. — Если они атакуют завтра, весь флот Коалиции превратится в груду железа. Именно этого они и хотят. Они хотят уничтожить все наши силы одним махом.

— Но у них не получится, если вы предупредите Коалицию об устройстве азриксов.

— Мы не видели никакого устройства азриксов.

— Зато его видели мы! — внезапно крикнул Фрей, стукнул кулаком по столу. — Ты сама была в городе азриксов и чертовски хорошо знаешь, что оно может сделать! А если эрцгерцог настолько туп, что не может слушать, я приглашаю его поцеловать мою чертову задницу и умереть вместе с остатком его надутой толпы гавноедов! — Он понизил голос до злого рычания: — Ты хочешь доказательства? Джез мертва, потому что я хотел добыть его.

Комнату наполнило молчание. Ашуа неловко почесала шею сзади. Лицо Сило не выражало ничего, как всегда. Плом переплел пальцы и уставился на них. Остальные были кто где: Малвери присматривал за Харкинсом в лазарете, где лежало и тело Джез. Фрей ощущал его, как нечто мрачное и тяжелое; оно словно придавило весь корабль и его было невозможно не замечать.

— Вот уж действительно конструктивная позиция, — саркастически сказала Самандра, сузив глаза.

— Да пошла ты, — сказал Фрей. — Какой конструктивной ты была бы сама, если бы Груджа сожгли и от него бы осталась одна зола?

— Брось свои чертовы обиды! Это все больше тебя! — крикнула она.

— Нет ничего, что было бы больше меня! — крикнул он в ответ. — Я — это все, что у меня есть!

Самандра открыла тот, чтобы ответить, но Крейк положил руку ей на запястье, чтобы остановить, и она подчинилась.

— Ага, ты не дипломат, а? — ухмыльнулся Фрей. Он ткнул пальцем в Крейка. — Дай ему попробовать.

Крейк, казалось, был потрясен его тоном. Он не заслужил того, чтобы с ним обращались, как с врагом, но Фрею хотелось наброситься, все равно на кого.

— Кэп, — осторожно сказал Крейк. — Мы говорим о будущем нашей страны. Обо всем нашем пути жизни.

— В последний раз, насколько я слышал, Коалиция объявила нас всех предателями. Быть может, смена правительства пошла нам бы на пользу, как ты считаешь?

— Ты не это имеешь в виду.

— Да ну? Ты уверен?

— Есть только один способ очистить ваши имена, — сказал Кайн. — Если тебе наплевать на себя, подумай об экипаже. Неужели ты хочешь, чтобы за ними — и за тобой — охотились всю оставшуюся жизнь?

Фрей откинулся на спинку стула и скрестил руки. Жалкая угроза, с его точки зрения.

— И кто? Не будет никакой Коалиции, если эрцгерцог завтра пошлет весь свой флот.

— Все, что мы просим: чтобы ты прилетел в Теск и рассказал эрцгерцогу и командованию обо всем, что видел. Информации из вторых рук будет недостаточно.

— Погоди, раньше наше слово было недостаточно хорошим, а сейчас вдруг стало достаточным? — удивилась Ашуа.