— Похоже, ребята, мы злоупотребили их гостеприимством, — сказал Фрей, посмотрев через плечо. — Что скажите, если мы уберемся отсюда?

Она поставила ногу на акселератор, и «Оверленд» рванулся по дороге, обратно к «Кэтти Джей».

Немного дисциплины — Они вернулись — Человек, который остался — В упор — Уклоняться, уклоняться, уклоняться

Харкинс сидел на ступеньках лестницы грузового трюма «Кэтти Джей» и смотрел за тем, как Бесс ищет своего хозяина. Она всегда это делала, когда была не занята. Она смотрела во все углы, искала за ящиками и трубами. Она смело входила в темные закоулки за святилищем и возвращалась обратно с пустыми руками. Если бы она могла пройти в другие отсеки корабля, она бы искала и там. К счастью, ей мешал огромный рост.

Харкинс спросил себя, о чем она думает. Верит ли она, что Крейк еще на борту, на верхних палубах, но не обращает на нее внимание? Думает ли она вообще? Странное непонимаемое существо, с которым довольно плохо обращаются, по его мнению. В этом они похожи, как две капли воды.

— Ты тоскуешь по Крейку, а? — спросил он, поднял один из клапанов пилотской фуражки и почесал щеку, надеясь избавиться от зуда. — Я тоже тоскую, немного. Ну, я хочу сказать, он вроде как не насмехался надо мной, как некоторые. И он, ну… он добрый парень. Это же должно что-то значить, верно?

Бесс перестала искать, поняв, что он заговорил. Она уставилась на него, хотя не было никакого признака, что она поняла его. Харкинс вздохнул. Он уже жалел, что добровольно вызвался остаться с ней. Они ушли ужасно давно, а Бесс — не самая лучшая компания. Хотя он сомневался, что им не хватает его. Он сомневался, что они даже заметили, что его с ними нет.

— Ты и я, Бесс, нас не слишком-то уважают, а? — сказал он. — Ну, я хочу сказать, что нас вообще никто не уважает, верно? Я — большое цыплячье дерьмо, а ты — ходячая груда кастрюль и сковородок, чего-то соображающая.

Бесс выдала недоуменное бульканье.

— Вот именно, — сказал Харкинс.

Бесс вернулась к поискам. Харкинс решил, что больше не в силах глядеть на нее. Ему нужно что-то сделать, чтобы вывести себя из плаксивого настроения. Хандра радости не добавит, это точно, а вид Бесс тянет его вниз.

— Давай, Бесс! — сказал он, вставая на ноги. — Хватит об этом! Мы должны сделать одно очень важное дело, знаешь ли!

Бесс с любопытством посмотрела на него, за лицом-решеткой мерцали ее глаза — далекие искорки в темноте.

— Ну, кэп сказал нам сторожить «Кэтти Джей», лады? — сказал он. — Но мы с тобой плохо справляемся с этим. То, что нужно тебе, — он ткнул ее костяшками пальцев, — немного научиться дисциплине. Вроде такой! Левой! Левой! Левой!

Он пошел через трюм парадным шагом, руки вытянуты по швам, тощие ноги отбивают такт. Поначалу он чувствовал себя немного смешно и непривычно, но вскоре его тело вспомнило, что нужно делать. В молодости он провел сотни часов на площадке для парадов, и движения буквально впечатались в его мышцы; сейчас, как оказалось, он легко восстановил ритм.

— На месте… кругом, марш! — крикнул он и замаршировал в обратную сторону.

Обычно он был достаточно осторожен и не рисковал издеваться над кем-нибудь, даже зная, что остальной экипаж где-то там. Его удерживал от таких проделок страх, что его схватят, поймают каким-то тайным способом, о котором он даже не подумал. Но сейчас он носился взад и вперед, размахивая руками и высоко задирая ноги, и чувствовал себя таким воодушевленным. Ему просто было приятно.

Бесс с интересом смотрела на него, пока он шел прямо к ней.

— Почему ты стоишь, солдат? — крикнул он. — Шагай в ногу! Немедленно! — Он повернулся и замаршировал в другом направлении. Бесс неуверенно последовала за ним.

— Не так! — сказал Харкинс. Он повернулся и стал маршировать перед ней на месте. — Размахивай руками. Ноги прямо! — Он был доволен собой.

Бес хлопнула руками и стала топать ногами, качаясь вправо и влево.

— Не слишком хорошо, солдат! Руки! Как я! — Он для выразительности махнул руками сильнее. Бесс скопировала его. — Теперь ногами.

Маршировать у Бесс получалось хуже из-за ног, коротких и толстых по сравнению с телом. Тем не менее, она делала, что могла. Она даже пыталась — безнадежно — сохранять ритм. И вот, довольно скоро, она стала раскачиваться и махать руками, комически воспроизводя военную ходьбу на месте.

— Отлично! — сказал Харкинс. Он вспотел, но большая усмешка расползлась по его лицу. — А теперь следом за мной. Шаааагом… арш!

Он повернулся на пятках и опять замаршировал через трюм. Бесс, звякая и качаясь, пошла за ним, размахивая огромными руками и пиная воздух.

— Вот так! — крикнул он. — Вот так!

Они парадным шагом прошли через трюм, и Харкинс чувствовал себя чудесно. Ему было так легко, что он почти рассмеялся вслух. Черт побери, сколько времени он не делал ничего такого же глупого? Сколько времени он не делал ничего такого же отвязного? Сияющий дурак с красным лицом, он вел гротескного неуклюжего голема по пустому грузовому трюму, и на этот раз, только на этот раз, он положил на все. Он бы хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.

Но нет, все когда-нибудь кончается, а это кончилось ревом мотора и визгом тормозов.

Он точно знал, что это звук означает. Неприятности. Все хорошие чувства мгновенно испарились. Он резко остановился, и Бесс налетела на него сзади, толкнув вперед. Он, спотыкаясь, сделал несколько шагов, прежде чем восстановил равновесие, и опять стал тем самым старым Харкинсом, всегда смущенным и растерянным.

Он торопливо подошел к рычагу, чтобы открыть рампу. Если что-нибудь происходит снаружи, всегда лучше узнать, что именно. Ему пришло в голову, с запозданием, что это не самый безопасный и не самый разумный способ действия, но потом он все-равно нажал на рычаг и рампа начала открываться. Он смотрел, как она опускается, удивляясь самому себе. Беспристрастный наблюдатель мог бы подумать, что он только что проявил удивительную храбрость, а не обычную подлую трусость. Наверно он заболел, или что-то в этом роде.

Он спустился по рампе, Бесс последовала за ним. Снаружи было сыро, тепло и темно; свет шел только от луны и фар шестиколесного «Оверленда», который только что остановился рядом с «Кэтти Джей». Экипаж посыпался наружу. На всех них были сутаны пробужденцев, на лбах некоторых нарисован Шифр. Он бы засмеялся, но серьезность ситуации отразилась на их мрачных лицах.

Пелару выхватил потерявшую сознание Джез из рук Малвери и побежал по рампе. Такиец проскакал мимо Харкинса, даже не поглядев на него. Но пилот только отшатнулся от торговца слухами; такиец двигался как-то не так, да и выглядел как-то неправильно.

— Погоди, Пелару идет с нами? — спросил Малвери у кэпа, пока они торопливо шли к «Кэтти Джей». — Ты знаешь, что два полумана образуют вместе одного, а?

Но Фрею было не до шуток.

— Мы разберемся с этим позже. Харкинс! Давай в «Файеркроу». Мы улетаем. Малвери, Ашуа, возьмите того чертово парня и выкиньте его с корабля. У нас и так слишком много балласта. Бесс, внутрь!

Бесс не обратила внимания на его слова; она с нетерпением глядела на рампу, выискивая Крейка. Малвери и Ашуа пробежали мимо ее. Сило занял позицию перед рампой; он внимательно оглядывал окружающую обстановку, держа дробовик наготове. Издали доносился гул моторов. Даже в этот ночной час на поляне, на которой стояла «Кэтти Джей», был народ. По большей части люди из экипажей нескольких потрепанных транспортников, стоявших рядом; они курили самокрутки или спокойно пили. Драматическое появление «Кэтти Джей» возбудило их интерес и некоторые из них подошли ближе. Похоже, они были вооружены.

— Кэп! — сказал Пинн. Он схватил руку Фрея, когда тот шел к рампе.

— Что еще? — недовольно рявкнул Фрей.

Пинн какое-то мгновение стоял, думая. Несомненно, пытался собрать идиотские мысли во что-то вроде связного мычания, ехидно подумал Харкинс.