По пути на кухню думаю о том, что дом слишком… женский, чтобы принадлежать мужчине. Только на кухне немного прихожу в себя. Она темная, мужская, хотя видно, что здесь давно ничего не готовили. Остальной же дом слишком светлый, обставленный мелочами типа статуэток, рамок с фотографиями, на которых изображены наши со Славой дети. На некоторых мы с ним в далеком прошлом. Я не знаю, как на такое реагировать, ведь сюда он приезжает не так часто. Что же тогда там, где он проводит большую часть времени? Или все эти фото чисто “для отвода глаз”.

— Ты притихла, — замечает Слава. — Чай, кофе, вино?

— Воды.

Я жду от него едкого замечания по поводу моей диеты, но его не следует. Вместо этого Слава достает из тумбочки бутылочку с водой и протягивает мне.

— Не устала? Может пойдем в спальню?

Вот и дождалась подвоха, думаю я и уже собираюсь высказать ему все, но он быстро поправляет свои же слова:

— Двусмысленно прозвучало, извини. Сможешь выбрать любую свободную комнату на верху. Там их где-то три.

— Ты давно купил этот дом?

— Полгода назад. Каким был, таким и взял. Вот кухню только переделал, потому что здесь изначально были цветочки, тюльпанчики. Резало взгляд жутко. Ну и какие тюльпанчики в моем положении.

Я киваю. Теперь мне хоть немного становится понятно, почему дом такой странный. Частично я соглашаюсь со Славой. Если ты бываешь в доме несколько раз, зачем делать идеальный ремонт, если куда проще оставить все как есть и переделать частично?

— Завтра будем жарить шашлыки, пить вино и наслаждаться погодой. Обещают, что будет тепло. На террасе посидим. И да… ты же будешь пить?

— Не обещаю, — отвечаю с улыбкой. — Не приветствую.

— Бутылку пива?

— Тогда уж бокал вина.

Мы разговариваем еще некоторое время, после чего слава проводит меня наверх, открывает двери в первую спальню. Я решаю дальше не идти и останавливаюсь на ней. Какой смысл смотреть все, если эта отлично подойдет для того, чтобы провести в ней одну ночь?

— Спокойной ночи, — произносит Слава, оставляя меня одну.

Я закрываю дверь на замок и прислоняюсь к ней спиной. Вспоминаю о причине, по которой согласилась сюда приехать и понимаю, что за весь вечер почти не вспомнила, а сейчас стоило подумать и снова болит. Рвет изнутри душу. Я открываю наши с Ромой совместные фотографии. Их всего несколько. И ни одного хоть на десятую долю такого же счастливого видео, как с той девушкой. Интересно, кто она ему? Может, жена и он любит ее до безумия? Любит и изменяет с другой. Решает ее проблемы, шепчет ласковые слова во время близости.

Мне вдруг хочется снова принять душ и смысть с себя эту глязь. Излечиться от слепоты и глупости. Надо же, не видеть и не понимать, что мужчина, с которым ты встречаешься не просто слишком занят. Я смеюсь от собственных мыслей. Встречаемся? Когда, интересно, он мне это предложил? В ночном телефонном разговоре позвал замуж? Смешно…

Злюсь на саму себя за то, что позволила себе расслабиться и все усложнить. Хорошо ведь нам было. Секс, отдых, развлечения, на кой черт нужно было все усложнять чувствами, которые ему и не нужны вовсе? Рома, наверное, и сказать не мог, видя, что я дурочка влюбилась. Жалел...

Утром ребята сильно удивляются, когда видят меня, спускающейся по лестнице к ним. Они, оказывается, давно проснулись и готовили мясо к прожарке. О моем прибытии Слава умолчал. Для ребят это настоящий сюрприз. Они по очереди подходят ко мне, обнимают, но спрашивать, что я здесь делаю и как надолго приехала, не спешат. Молчат, но смотрят вопросительно.

— Ну не смотрите так, — произношу с улыбкой. — Я тут с вами останусь. Шашлыков и леща поем, которого ваш папа обещал закаптить.

— А вы с папой… помирились? — нетерпится узнать Олегу.

— У нас перемирие, — улыбаюсь. — Сегодняшний день проведем все вместе. Вчетвером.

— Я успел забыть, как это, — говорит Олег.

Решаю не акцентировать на этом внимание. Сын имеет право, он соскучился за отцом, а я не восринимала бывшего мужа всерьез. Думаю, он имеет право испытывать удовлетворение оттого, что все обошлось.

— У меня уже жар готов! — слышиться со стороны входной двери.

Слава останавливается при виде меня, коротко кивает. Даже не верится, что он может быть таким. Спокойным, размеренным, даже веселым. Ни капли язвительности в мою сторону или оскорблений, ни слова о том, какая я плохая мать, хотя раньше это читалось в каждом его взгляде.

— Проснулась? Как спалось?

— Хорошо, спасибо. Я могу помочь?

Хочу чувствовать себя нужной, да и работа поможет отвлечься от мыслей, которые нагрянут, стоит задуматься.

— Сделаешь салат? Овощи в холодильнике. Потом к нам выходи.

Я киваю. Мальчики уходят вместе со Славой, прихватив из холодильника мясо и рыбу. Я приступаю к готовке салата. Замечаю в холодильнике фрукты, газировку и несколько сиропов. Решаю приготовить еще и лимонад. За работой, как я и предполагала, нет месте невеселым мыслям. Я выхожу к ребятам спустя час с широкой улыбкой на лице. На улице и правда ярко светит солнце, зеленеет трава, легкий ветерок не позволяет задохнуться от высокой температуры. Можно было бы позагорать, но я не взяла купальник, а щеголять перед ребятами и бывшим мужем в стрингах неудобно.

Через два часа стол ломится от изобилия мяса и большого копченого леща, с которым они провозились больше всего.

— Предлагаю выпить вина, — Слава хмуро косится на лимонад. — Что скажешь?

— Давай.

Не имею ничего против того, чтобы выпить по бокалу. Пока все проходит спокойно, да и сомневаюсь, что при детях Слава позволит себе разговаривать со мной иначе. Особенно после того, как мог наговорить гадостей еще вчера ночью, пока мы сюда ехали.

Бывший муж уходит за вином, мы с ребятами остаемся наедине. Они шутят, делятся своими эмоциями, которые испытали, когда проводили время с папой. Видно, что они рады и довольны жизнью, большего от Славы стало неудобно требовать. Заметно, что он старается, как может. Где-то неумело и нерешительно, но старается. Уделяет им внимание, тратит свое время, которого, я уверена, у него тоже не так много. Я смягчаюсь в отношении к нему, потому что осознаю — он их отец. Он имеет право участвовать в их жизнях, даже если что-то при этом делает не так.

Слава возвращается с вином и бокалами, а еще безалкогольным пивом для ребят. Те удивляются и спрашиваю у меня, можно ли им. Я разрешаю. Оно безалкогольное, пусть пьют с шашлыками. Бывший муж раливает вино по бокалам, протягивает один мне. Следующие полчаса мы практически в тишине поедаем шашлык, пробуем собственноручно приготовленную ребятами рыбу. Получилось по-настоящему вкусно. Когда я окончательно расслабляюсь в приятной компании и от бокала красного вина, к которому не привыкла, мой телефон оживает.

— Слушаю.

На экране незнакомый мне номер, поэтому я отвечаю. Вдруг это кто-то из новых заказчиков. Было бы глупо упускать возможность хорошо заработать.

— Соня, что происходит? — слышу в трубку. — Ты добавила мой номер в черный список?

Окружающие меня голоса будто разом стихают, а грудь сдавливает непосильными тисками. Я с трудом делаю вдох, потому что в трубке звучит голос Ромы. Как только хватило наглости мне позвонить?! Я возмущена и подавленна одновременно. Он продолжает что-то говорить, а мои ребята и Слава замолкают, вопросительно глядя на меня.

— Извините, — бормочу и выхожу из-за стола.

Отхожу на безопасное растояние, все еще слыша, как Рома что-то говорит в трубку.

— Замолчи, — звучит слишком резко, но мне не до церемоний. — Я все знаю. Видела тебя и... ее. Никогда, слышишь? Никода мне больше не звони.

Я сбрасываю вызов и отключаю телефон. Плевать, если будут звонить по работе, я не хочу и не могу его слышать. Как… как у него хватает наглости мне звонить после… всего? После нее. Нежных разговоров на камеру. Рома, как никто другой знал, что я не сижу в социальных сетях. Как он мог?