Чтобы набраться смелости и поговорить с Ромой, решаю выпить пару бокалов вина. У нас в номере отличное сухое белое. Мы распили бутылку в день приезда, но тогда я не решилась испортить нам обоим отдых, так и не смогла ничего сказать. Отложила на почти последний день, эгоистично вырывая у судьбы пару дней счастья.                                                           

Мою идею выпить вина Рома воспринял скептически, пожал плечами и отказался, но мне бутылку откупорил. Теперь она стоит на кухонной стойке и ждет, когда я решусь ее использовать. Стеклянный бокал рядом привлекает к себе, но я почему-то медлю. Кого я пытаюсь обмануть? Не станет мне проще говорить, если я выпью, больше того, могут быть замедлены реакции, я не смогу адекватно воспринимать ответы Ромы.                                                           

Я отказываюсь от вина и иду к нему на террасу. Он вышел туда несколькими минутами ранее и сейчас докуривает сигарету, хотя вроде как пытается бросить. Я открываю стеклянную дверь и оказываюсь снаружи. Тут же слышу повышенный тон Ромы и его раздражение: он разговаривает по телефону. Не знаю с кем именно, но собеседник ему явно неприятен.

— Сука, — бросает в трубку и отключается.                                                            

Поворачивается ко мне. Не слышал, видимо, как я вышла, потому что первые секунды смотрит недоумевающе. Затем улыбается, тянет руки, чтобы обнять. Я оказываюсь рядом с ним за несколько минут, обхватываю его за талию и прижимаюсь крепче. Вдыхаю знакомый родной аромат. Даже несмотря на то, что я отвыкла от запаха сигарет, мне нравится как он пахнет. Табак задевает слизистую носа, в горле тут же начинает першить, так что мне приходиться прокашляться.

— Извини, я не думал, что ты выйдешь.                                                            

— Все нормально, — отвечаю, улыбнувшись. — Необычно даже. Отвыкла уже от того, что ты куришь. Непривычно так. Расскажешь, кто звонил?                                                           

Он вздыхает. Явно не хочет об этом говорить, но все же преодолевает себя и говорит, что звонила жена.                                                            

— И что хотела?                                                           

Мне неприятна сама тема того, что ему звонит та, кто по закону имеет на него куда больше прав, чем я. Обсуждать ее не хочется, но я должна знать, зачем она звонила. Может, отказывает дать ему развод? Или же требует все, что он только может ей оставить? В этом случае суд может затянуться, потому что насколько я знаю, Рома не готов дать ей больше, нежели она заслуживает.

— Не хочет верить, что это конец. Говорит, что разводиться не хочет, просит дать второй шанс. Все как обычно, в общем.                                                           

— Вы уже разговаривали по этому поводу?

— Да, несколько дней назад. Она тогда вспылила и сказала, что отсудит у меня половину того, что я имею. Сегодня пыталась извиниться. Правда, к концу разговора что-то пошло не так. Извинения не состоялись. Она пообещала, что наймет лучшего адвоката.

— Думаешь, у нее что-то получится?

— Если поможет тот, с кем она мне изменяла — вполне возможно. Он тоже заинтересован в том, чтобы разорить меня.                                                            

Мы замолкаем, Рома просит разрешения выкурить еще одну сигарету. Вспыхивает яркий огонек, который он тут же подносит к сигарете. Через секунду зажигалка гаснет, а я все так же не решаюсь поговорить с ним. Рассказать о том, что случилось. Как это вообще сделать? Добавить ему проблем, которых и без того предостаточно?

Понимаю, что ищу отговорки, почему не стоит ничего говорить. Явных причин для этого нет, я просто оттягиваю момент и мысленно уговариваю себя, что сейчас не время. Даже не откладываю признание на потом, а пытаюсь его скрыть, не сказать, замолчать.

— Я иногда не могу понять, что у нее в голове, — признается Рома. — Мы давно не живем вместе, она спала с моим партнером, изменила мне и забеременела от другого. А теперь не хочет давать развод. Хочу уловить логику, но ее нет.                                                           

— Тебя сильно задевает ее отказ разойтись по хорошему?

— Меня задевает лицемерие и двуличность. Она спала с другим, хотя знала, что измен я не прощаю. Ты понимаешь, — Рома усмехается, выпуская облако дыма в воздух. — Я ведь даже после того, как она убила нашего ребенка, еще пытался понять, быть рядом, сохранить семью. Я правда думал, что шанс еще есть, мы просто отдалились друг от друга, но можем же и сблизиться, если захотеть. А потом я узнал, что являлся носителем трехметровых рогов и что беременна она была вовсе не от меня. Ты знаешь, пазл сложился. Мы последние полгода вообще не виделись, до этого что-то пытались, но всё не получалось. Об измене я узнал недавно, должен бы расстроиться, а выдохнул.

Его сигарета заканчивается, ровно как и моя решительность быть откровенной. Я понимаю, что ничерта у меня на самом деле не получится, потому что не представляю, как можно признаться мужчине, которого однажды уже предали в том, что ты возможно была с другим.

— Мы давно не семья. После того, как с тобой встретился о жене даже не думал. А при рассоединении с партнером узнал и понял, что пора просто поставить точку в наших отношениях. Это то, чего не достает. Как-то все совпало, — Рома докуривает сигарету и бросает бычок в мусор, предварительно его потушив. — Теперь она не хочет давать развод и требует половину того, что у меня есть. Не удивлюсь, если она не сама додумалась.

Он говорит еще некоторое время, я слушаю и понимаю, что ничего не скажу. Не могу. Одно дело жить с надеждой быть понятой, а другое осознавать, что тебя, возможно, оставят одну. Я не готова идти на жертвы и рисковать нашими отношениями. Да и какой смысл? Сделанного обратно не вернуть, Слава может утверждать и рассказывать Роме что угодно, я же могу упорно стоять на своем.

Рома

— Свяжи меня со Славским, а лучше устрой встречу, — отдаю распоряжение помощнице.

— У него сейчас на два месяца вперед запись, я не знаю, удастся ли…

— За что я тебе плачу, Лиля? Меня не интересует твое “не знаю”. Позвони в приемную, скажи, кто обращается. Если не получится — доложи о результате. Говорить свои мысли вслух не стоит.

Мы работаем с Лилей около трех лет. Было время, когда Лера ревновала к ней, бесилась, приезжала на работу и устраивала скандалы, заставая меня с помощницей по вечерам. Мы, черт возьми, впахивали как проклятые. Лиля оставалась со мной иногда до полуночи, получая за это премии, но ведь могла послать все к хренам и оставить меня работать одного.

Мы в то время были сами себе режиссерами. Занимались рекламой нашего спортивного клуба, продвигали его, придумывали всевозможные заманухи и плюшки для клиентов. Старались сделать так, чтобы люди не только приходили, но и отдавали предпочтение именно нашему клубу. Лиля была незаменимой в то время и сейчас я сильно удивляюсь ее ответу. Славский действительно очень занят, но я надеюсь, что он не откажет мне по старой дружбе и таки возьмется за этот чертов развод.

— Извините, — тут же исправляется она, — я сейчас же позвоню. Еще раз простите.

— У тебя проблемы?

Мы не чужие друг другу люди. Работаем довольно давно. Лиля сделала неоценимый вклад в наш с Шаповаловым бизнес. Одно время она его буквально заменяла. Оставалась со мной работать, выдвигала новые идеи и корректировала мои, доводя их до совершенства. Это сейчас, когда у меня целая сеть спортивных клубов, в ее обязанности входит лишь исполнение моих требований. А тогда мы были сами по себе. У нас не было команды дизайнеров, не было пиар-менеджеров и опытных рекламщиков. У нас нихрена не было и мы крутились сами.