На реке Сакмаре в пору моего рыбацкого становления было немало часто посещаемых рыболовами мест, в число которых входил и Поповский плес. Многие плесы реки́ называли по именам владельцев дач на этих участках реки с дореволюционных времен. В свое время это были, безусловно, весьма красивые места, расположенные недалеко от города Оренбурга, где можно было хорошо отдохнуть и удовлетворить свои рыбацкие страсти. После революции эти места стали доступны всем. Названия же многих плесов реки с тех пор сохранились до нашего времени, и многие люди, особенно старшего поколения, их по-иному до сих пор не называют.

Плес представлял, несомненно, большой интерес для любителей ужения рыбы. У него в то время было немало своих достоинств. Во-первых, здесь был довольно значительный по размерам изгиб реки, на левом высоком берегу которого почти не было леса. По всей видимости, лес в свое время здесь был вырублен под дачные застройки. В силу этого обстоятельства плес почти на всей своей излучине не имел коряг и поваленных деревьев. Дно реки у этого места было ровным, илисто-песчаным, с достаточно большим содержанием песка. Видимо, весной, во время разливов реки, значительная часть ила с этого места просто уносилась. Во-вторых, при спаде весенней воды здесь течение по сравнению со многими другими участками реки становилось раньше более или менее спокойным и вода в этом месте быстрее очищалась от мути. Именно это и делало плес довольно посещаемым рыболовами местом в конце весны – начале лета. Небольшая глубина значительной части плеса способствовала быстрому прогреву воды, появлению в ней водных организмов и растительности, что, безусловно, привлекало сюда и рыбу. Здесь с очищением воды от мути уже во второй декаде мая нередко начинался активный клев рыбы. Кроме всего упомянутого, место считалось одним из самых больших нерестилищ уральского леща, и во второй половине мая в плесе уже можно было столкнуться с определенной концентрацией этой рыбы. В то время на реках Урал и Сакмара в районе города Оренбурга никаких запретов на ловлю рыбы в период нереста не существовало, и на берегах плеса в это время часто можно было встретить рыболовов, и все они ловили леща. В основном ловился некрупный лещ, до килограмма весом, но иногда трофеями рыболовов, особенно в начале июня, становились лещи весом до 2–3 килограммов.

Сезон ловли рыбы в Оренбуржье в те далекие годы моего детства, с одним из эпизодов которого я решил познакомить рыболовов, открывался в середине мая. Наши первые рыбалки с дедом в новом сезоне ловли рыбы начинались где-то в начале второй декады мая, но чаще все-таки после 20 мая, когда у меня начинались летние каникулы. Пишу эти строки и припоминаю с какой-то особой остротой и даже с ностальгией в¸сны того времени, особенно цветущий месяц май. Почему-то тогда я его с таким глубоким пониманием и так близко к сердцу, как сейчас, не воспринимал. С такими явлениями в нашей жизни я уже сталкиваюсь не первый раз. Видимо, так уж устроен человек, что мы осознаем и оцениваем многое хорошее и приятное в нашей быстротечной жизни по-настоящему только спустя много лет.

В те годы с общественным транспортом было плохо. На рыбалку приходилось добираться только пешком. После снежной зимы, весенней слякоти и половодья в мае наконец наступали солнечные, теплые дни. Грязь на дорогах к этому времени уже исчезала, на полях, словно раскинутые ковры, начинали зеленеть травы и всходы озимой пшеницы, возле обочин дорог начинали появляться одуванчики, а в небе над полями порхали и заливались трелями жаворонки. Идти на рыбалку, а путь наш измерялся полутора часами ходьбы, среди всей этой красоты пробудившейся природы было так легко и приятно, что никакой усталости даже после достаточно длинного перехода не ощущалось, и о ней думать даже не приходилось. Наш путь к реке проходил еще и через небольшой загородный поселок, в котором созерцание цветущих яблонь и начавшей цвести сирени так поднимало настроение, что мы готовы были без устали идти еще очень долго и далеко. Наслаждаясь красотой цветущих яблонь и сирени, я чувствовал необыкновенный прилив сил и шел нередко впереди деда, порой даже подпрыгивал от избытка энергии и переполнявших меня положительных эмоций. Дед в такие моменты, конечно, отставал от меня, и мне даже приходилось порой останавливаться, дожидаясь его. Сейчас, конечно, многое в нас и в нашей жизни изменилось. Я давно уже стал дедом, и у меня появился внук, с которым я, слава богу, еще бываю на рыбалках и даже иногда хожу с ним на них пешком. Вот только теперь я уже не иду вприпрыжку, а едва поспеваю за ним. Такова жизнь!..

О мае написано немало прекрасных и восторженных слов, и мне хочется к ним немного добавить и своих. Как все-таки май прекрасен и удивителен! Именно в нем заметно повышается продолжительность дня, а ночи становятся короткими и теплыми. Часто стоят ясные тихие дни. Если в начале месяца пробудившаяся ото сна природа начинает расцветать, то во второй половине месяца, куда ни посмотришь, она уже благоухает. А какое огромное разнообразие цветов и расцветок появляется в это время! Именно в этом месяце в тихую погоду с восходом солнца на горизонте нередко рассеивается дымка, и начинают хорошо просматриваться дали, в которые хочется смотреть и смотреть и замечать все их подробности. На душе в это время становится легко, и мы на мир смотрим широко открытыми глазами. По красоте природы и ее эмоциональному воздействию на человека май – самый лучший месяц. Из других месяцев лишь сентябрь в своем начале или в середине, когда деревья начинают одеваться в красивый осенний наряд, отдаленно может напоминать нам по своему эмоционально-благотворному воздействию на человека май. Нередко по поводу мая припоминается весьма популярная в свое время песня на слова известного нашего поэта-песенника И. Резника.

Конечно, в то время не было этого прекрасного стихотворения, но природа действовала на нас и тогда так же, как и сейчас. Мы не только ею наслаждались и восторгались, но и она нас делала душою лучше и чище.

Не доходя реки, мы нередко заходили в лес за червями. Основу пойменного леса здесь составлял дуб. Листочки на деревьях еще были небольшими, но они придавали кряжистым с широкими кронами дубам какой-то особый, можно сказать, весьма величественный зеленовато-темный вид на фоне голубого неба.

Червей в это время было много. Стоило только в низинках разгрести листву, как с влажной лесной земли уже можно было собирать подлистников, даже не разрывая особо палочкой землю.

– И всегда их здесь так много? – спрашивал я деда.

– Нет, только весной. В засушливые лета их становится очень мало, – отвечал дед. – Лишь в самых низких местах, да еще хорошо порывшись в земле, их можно только отыскать. Я обычно в засушливые лета ловлю рыбу на личинку поденки – бабку. По прибытии на место я попробую ее добыть. Специальный черпак я для этого взял.

Подойдя к месту, где мы собирались ловить рыбу, дед достал из своей довольно объемной корзины-рюкзака черпак, представляющий собой совок железной лопаты с загнутыми вверх на 3–4 сантиметра боковинами и насадил его на довольно длинную и крепкую палку-черенок. Зайдя немного в воду, он зачерпнул недалеко от невысокого обрывистого берега донный грунт и выложил его на сухое место.

– Возьми небольшую палочку и разгребай этот глинистый ил! – обратился дед ко мне.

Вскоре я заметил в вытащенной илистой массе какое-то серое шевелящееся существо, а затем еще двух.

– Это и есть бабка, – сказал дед, вытаскивая новую порцию глинисто-илистого грунта. Личинку поденки я увидел первый раз, но не раз слышал от опытных рыболовов, что она является одной из лучших насадок для ловли практически всей мирной рыбы. Затем дед, зачерпнув в стеклянную баночку воду, протянул ее мне. Рис. 1.