— Правительство США ... присоединяясь к постановлениям и декларациям конференции... и соглашаясь на применение их в отношении американских граждан и интересов в Марокко, не принимает на себя никаких обязательств и никакой ответственности за меры, которые могут потребоваться для проведения в жизнь упомянутых постановлений и деклараций.

И в дальнейшем американец оживленно участвовал лишь в обсуждении вопросов, связанных со свободой торговли и разнообразными концессиями. Представители же Великобритании, Бельгии, Италии, Испании, Голландии, Португалии как правило дружно поддерживали французов, возглавляемых лично бывшим премьер-министром Рувье. Но даже несмотря на то, что германские дипломаты действовали практически в одиночку, быстро сломить их сопротивление не удалось. Тем более, что и представители султана не очень торопились идти навстречу французским требованиям, понимая, что в результате могут попасть под власть Франции. Ее не прервали даже после сообщения о начале новой русско-японской войны, поступившем в начале марта. Поэтому заседали дипломаты вплоть до апреля. Без поддержки остальных участников конференции, за исключением австро-венгров, немцы были вынуждены принять соглашение. В итоге конференция все же закончилась принятием документа, сохраняющим независимость Марокко.

Но заключенный в Альхесирасе документ, в конечном итоге, не удовлетворял никого. Марокканцы считали, что он слишком ущемляет их права. Французы остались недовольны срывом планов по установлению протектората. Больше всех проиграли в итоге немцы, оказавшиеся в дипломатической изоляции и вновь поссорившиеся с русскими. Среди немногих положительных моментов, достигнутых Германией, оказалось только право свободно торговать в этом районе. Разъяренный кайзер возложил всю ответственность за этот дипломатический провал на барона Гольштейна и отправил его в отставку.

А затем Вильгельму пришлось лично отправиться в Санкт-Петербург, чтобы попытаться восстановить доверительные отношения с царем. Михаил II остался очень недоволен тем, как кайзер и его политики использовали заключение оборонительного союза для шантажа французов по незначительному колониальному вопросу. И только начавшаяся вторая русско-японская война заставила его внешне примириться с кайзером и принять его извинения. Но в разговоре с Беатрис-Викторией он заметил:

— Никак не могу поверить, что монарх может быть столь легкомысленным и нисколько не сознавать этого. Как я теперь могу доверять своему дядюшке и его словам?

Примечания:

[1] «Мерлезонский балет» — балет, придуманный и поставленный Людовиком XIII в XVII веке (именно во время этого балета происходит развязка в романе Александра Дюма «Три мушкетёра»). Пьеса получилась яркой, музыкальной и красочной, но показалась современникам затянутой, потому что состояла из 16 актов

[2] Юко Ито (1843-1914), самурай из клана Сацума, в нашей реальности — победитель китайцев при Ялу (1894) и Вейхайвее (1895). Влияние Ито было тем более велико, что, кроме военных заслуг и энергии, за ним оставалось старшинство в японском флоте. В описываемой реальности отличился в боях против русского флота.

[3] Русский, русские, яп.

[4] Гэнро — название девяти японских государственных деятелей, которые служили в качестве неофициальных советников императора, начиная с эпохи Мэйдзи, Тайсе и до поражения Японии в эпоху Сева

[5] Звание, соответствующее капитану 1 ранга.

[6]Французы в XIX веке превратили в свои колонии Алжир и Тунис. Следующей североафриканской колонией Франции должно было стать Марокко. К концу 1904 года Италия, Великобритания и Испания негласно признали «особые права» французов в Марокко, что означало превращение его в протекторат Франции. В обмен на эти уступки французы признавали права англичан, итальянцев и испанцев на интересующие их колонии. Франция пыталась реализовать эти договоренности в начале 1905 г. Но неожиданно прибывший в Марокко кайзер попробовал склонить султана на заключение союза с Германией. В нашей реальности кайзер пошел на этот шаг в связи с русско-японской войной, а в этой — решив использовать договор в Бьеркэ

Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план?

У меня три мешка отличного афганского плана[2]!

Пародия на реплики персонажа мультсериала

«80 дней вокруг света»

Война — продолжение политики…

От того, как политическое и военное руководство

понимает войну, как определяет ее сущность, …

зависит военная политика государства …

В конечном счете, от этого зависит будущее государства и народа.

Юсупов А.К

Остров Гуам, иногда именуемый русскими поселенцами Буяном, самый большой из Ладронских островов, недавно переименованных новыми хозяевами, германцами, в Марианские, на самом деле был всего лишь небольшим кусочком земли среди бескрайнего океана. Но очень важным стратегически куском, доставшимся русским. Которые теперь ни за какие деньги не соглашались продать его немцам, купившим остальные острова у испанцев. Но если среди российских обывателей Харбин и тем более Владивосток считались краем света, то уж остров Гуам в их глазах точно располагался за этим краем, в неведомых сказочных местах. Действительно нечто вроде сказочного острова Буяна...

Но на острове, в порту Дальнем, расположенном в глубине бухты Апра, базировался флот. А на полуострове Ороте построена крепость и на островке Кабрас, он же «Кобра — форт». В самом недавно построенном на берегу бухты городе проживают несколько сотен рабочих, солдат и матросов. А в центре города горделиво высится небольшое, но изящное здание резиденции генерал-губернатора. Рядом с ним — превосходящее его размерами Морское Собрание, как истинный центр жизни города. Ведь теперь в России появился второй после Кронштадта город, вся жизнь которого определялась потребностями и расписанием жизни флота. Конечно, Дальний по размерам уступает базе Балтийского флота, но ведь и построен он недавно. Так что по мнению переселенцев в эти дальние и жаркие края, у него все еще впереди.

На рейде города сейчас стояла вся крейсерская эскадра флота Тихого океана — броненосные крейсера «Рюрик», «Россия», «Громобой», «Аскольд» и бронепалубные крейсера «Варяг» и «Викинг». Покрашенные в мирный празднично-белый цвет корпуса кораблей выделялись даже на фоне ярких красок берега и играющих отблесками тропического солнца волн. Корабли переговаривались между собой короткими взблесками прожекторов и флажными сигналами. А на палубе изнывали от жары матросы и офицеры. Впрочем, маялись они не только из-за духоты. Пришедший вчера из Гонконга пароход Добровольного Флота «Москва» привез, по слухам, очень неприятные известия, о которых пока точно никому ничего не было известно. Но слухи множились, и скоро уже точно было известно, что началась или вот-вот начнется война в Европе или прямо здесь, на Тихом океане. Кто-то говорил, что германцы, так и не договорившись с французами о разделе марокканских пустынь, объявили франкам войну. Другие утверждали, что это ложь, а на самом деле англичане и американцы, недовольные итогами раздела испанских колоний, собрались воевать против России и Германии. А третьи заявляли, что все остальные не правы и что, на самом деле как всегда «англичанка гадит», а вооруженные и науськанные ею японцы объявили России войну. Слухи росли и ширились и скоро многим стало казаться, что еще немного и сейчас объявят боевую тревогу, и корабли выйдут с рейда на морской простор, где их ждут в боевой кильватерной колонне то ли британские «Маджестики» с «Дрейками», то ли японские «Якумо», «Адзума», «Асама» и «Токива».

А совещание командиров кораблей и крепостей, созванных в резиденцию генерал-губернатора Алексеева сразу после прибытия «Москвы», почему-то никак не заканчивалось. Отчего волновались все, от старшего офицера до последнего матроса второго года службы, еще не до конца освоившегося на корабле после учебы в береговом экипаже. Наверное поэтому многие восприняли донесшуюся с моря канонаду с облегчением. Настоящую канонаду, не гром от внезапно ниоткуда возникшей грозы, это опытное ухо людей, много и часто стрелявших из своих орудий, могло различить сразу. К канонаде присоединился и форт «Кобра», выпалив пару раз из своих тяжелых девятидюймовок. Сразу после выстрелов береговых орудий канонада прервалась и на входе в гавань появился ясно видимый столб дыма. Причем не такой, как из труб корабля, а похожий на дым обычного пожара. Словно по морю плыла, например, горящая изба. Через несколько минут всем наблюдателям стало ясно, что на рейд возвращается один из двух дежурных миноносцев, «Номер Двести Четвертый». Второй, «Номер Двести Третий» так и не появился. С плетущегося узлах на семи «Двести Четвертого», на котором продолжало гореть непонятно что, чудом уцелевшим прожектором сигналили на всю гавань о появлении вблизи берегов японских миноносцев, которые напали на русский дозор. Сообщение вызвало на палубах кораблей настоящий переполох. Крики и команды офицеров, свистки боцманов, топот бегущих по своим заведованиям людей слились в громкую, но относительно короткую какофонию. Экипажи Крейсерской эскадры оказались на высоте, изготовившись к бою и походу не более чем за четверть часа. При этом на местных канонерских лодках даже не успели сыграть тревогу. Впрочем, достижение экипажей крейсеров тоже оказалось ненужным. Крепость и форт сообщали о появлении вражеских кораблей, причем не только миноносцев, но и крейсеров. А корабли стояли на рейде. Понятно, что большинству крейсеров надо было разогреть котлы и поднять давление в них. Но даже назначенные на сегодня дежурными «Рюрик» и «Варяг», стоящие под всеми парами, не трогались с места. Действительно, командиры на совещании, никаких приказов или дополнительных инструкций на этот счет нет и что делать, решать необходимо старшим офицерам кораблей самостоятельно. А кому хочется потом получать незаслуженный разнос за самоуправство? Проще подождать командиров, а пока поднять пары и подать снаряды к орудиям. Так думало большинство из старших офицеров кораблей, но не капитан второго ранга Хлодовский. Николай Николаевич, высокий и худощавый, с украшенным пушкинсими бакенбардами лицом потомственного интеллигента, служил честно и инициативно, без подлизывания к начальникам. Кроме того он имел собственные взгляды на тактику эскадренного боя, сам являлся автором новой тактики и пытался защитить ее перед военно-морскими теоретиками. Все эти обстоятельства тормозили его карьеру, но не сломили и не заставили бросить флот. В то время. Когда миноносец появился на рейде, Хлодовский как раз поднялся на мостик. И как только стало ясно, что второй миноносец остался один против нескольких противников, Николай Николаевич приказал вахтенному офицеру, мичману Ханыкову: