А ещё Ксю отчётливо сознавала, что ради встречи с Дартрейном готова, если понадобится, преодолеть даже время и пространство. Теперь в родном мире её больше ничего не держит, зато в Зерисе находится единственный предназначенный для неё мужчина. Вернее, не только мужчина, а ещё и дракон, но это уже мелочи, звериная половина правителя Кинарского ей тоже очень даже симпатична.

В эти страшные мгновения, когда маг смерти уже совсем близко и только того и жаждёт, чтобы прикоснуться к ней источающей тьму рукой, Ксю настолько неистово хотелось увидеть Янара и почувствовать его успокаивающее присутствие, что даже казалось, будто она отдалённо слышит голос дракона, а стоит открыть глаза – он сам окажется рядом. Но открывать глаз нельзя, не тогда, когда рядом источник тьмы, способный заворожить и подчинить своей воле лишь наполненным магией взглядом или прикосновением.

«Не смотри на меня, не прикасайся! – мысленно умоляла Ксения. – Я не такая, не хочу погрузиться во тьму, не хочу!»

С каждой секундой напряжение девушки росло. Не видя противника, она в любое мгновение ожидала нападения и в то же время отчаянно молилась, чтобы произошло чудо и высшие силы послали ей избавление от предстоящего кошмара. Спрятаться, исчезнуть, испариться... деться отсюда хоть куда-нибудь, да даже превратиться в маленького жучка и уползти, только бы не стать марионеткой мага смерти, безвольной и готовой на что угодно по первому его приказу.

Забившись в самый угол кровати, девушка всё сильнее вжималась спиной в стену. Если бы она умела открывать порталы, то уже давно оставила бы приспешника тьмы с носом и сбежала по добру по здорову, а если бы обладала хоть крупицами силы... Но в этом мире у неё не было магии, это уже не тело Лираны, способное генерировать магическую энергию, а своё собственное, самое обычное.

– Я не поддамся тебе, не поддамся... – бормотала она, прекрасно понимая, что сила на его стороне и магу ничего не стоит сломать её жалкое сопротивление.

И тем не менее Ксю продолжала внутреннее сопротивление. Стойкость души – вот последний бастион, который нужно защищать и оберегать. В данный момент она не видела и толком не слышала, что происходит в комнате, не знала, покинул ли тёмный маг тело доктора и очнулась ли медсестра, но до ушей, зажатых ладонями, доходил какой-то шум, а сквозь плотно стиснутые веки пробивалось сияние магических всполохов. Что это? Господи, неужели маг смерти решил разгромить палату, чтобы не оставить жертве путей к отступлению?! Или таки призвал зачарованных людей, которых собирается теперь пытать у неё на глазах, чтобы вынудить Ксю к сотрудничеству или даже просто ради собственного удовольствия?

Нервы девушки были на пределе. Почувствовав совсем рядом постороннее присутствие, она вздрогнула всем телом, а потом инстинктивно рванулась и закричала, когда чьи-то сильные пальцы сомкнулись на её руке.

«Почему тьма так обжигает?» – было первой мыслью Ксюши.

Рука, обхватившая её запястье, казалась раскалённой и причиняла почти нестерпимую боль. Тот, кто схватил Ксю, рванул девушку к себе, развернул и прижал спиной к своей груди. Его вторая рука, что также была раскалена и обжигала не меньше, чем первая, тем временем ухватила Ксению за горло. Всё произошло так быстро, что жертва даже не успела ничего противопоставить пленителю, лишь только беспомощно моргала, заново привыкая к свету. Она, словно маленькая наивная девочка, надеялась, что если зажмёт уши, чтобы не слушать завлекательные речи мага смерти, и закроет глаза, дабы его не видеть, то всё образуется и удастся избежать угрозы с его стороны. Но нет, он склонен не только к опасным разговорам, но и к вполне ощутимым действиям.

Оказавшись в тисках чужих объятий, Ксюша застонала от боли. Скосив глаза, она в ужасе смотрела на пламя тьмы, которое источали руки её мучителя и которое беспощадно ранило нежную женскую кожу. Глядя, как её запястье постепенно чернеет, словно обугливаясь, под воздействием чужой магии, Ксю едва не потеряла сознание. Если Янар в своё время чувствовал то же самое, когда маг смерти ранил этой ядовитой силой его щёку, то...

Посторонний шум в палате и почти животное рычание, исполненное ярости, отвлекли внимание девушки от собственного пострадавшего запястья, но она снова несколько раз моргнула, боясь, что у неё просто помутилось в глазах или что перед ней галлюцинация.

– Янар... – едва уловимо простонала Ксю, не в силах поверить в происходящее, хотя именно это родное лицо желала увидеть каждая частичка её тела.

Повелитель Кинарии стоял у противоположной стены в полубоевой форме (правда, драконьи крылья оказались наполовину сложены из-за отсутствия достаточного количества места). Его тело было покрыто щитом из живого огня, который источал ощутимый жар.

– Не дёргайся! – хватка мага смерти на шее девушки стала сильнее, его пальцы почти полностью перекрыли кислород, а магия тьмы жгла всё ощутимее.

Янар инстинктивно подался в их сторону, но тёмный маг остановил его стеной тьмы, которая, казалось, материализовалась из воздуха.

– Одно неосторожное движение, чешуйчатый, – и ты об этом пожалеешь, – пригрозил пленитель Ксюши. – Стой смирно, если не хочешь, чтобы она пострадала.

Дракон снова замер, но прожигал врага настолько убийственным взглядом, что даже Ксении сделалось не по себе. Глаза красноволосого сияли поистине адским пламенем. Она ещё никогда не видела его в таком гневе и ничуть не сомневалась, что если бы маг смерти не взял её в заложницы, то правитель Кинарский разгромил бы и саму палату, и того, кто притащил сюда его аиру.

Ксю не знала, как Яну удалось её отыскать и открыть портал именно туда, где она находилась (может, сработала связь истинных?), но радость при виде любимого просто зашкаливала. И пусть ей в данный момент было больно и страшно, но теперь, когда пришёл Янар, есть надежда на спасение. Он обязательно что-то придумает! Лишь бы сам не пострадал.

– Зачем тебе эта иномирянка? – голос дракона был напряжён. – Это у нас с тобой старые счёты, к чему приплетать сюда женщину?

– Как зачем? – хохотнул над ухом тёмный, чуть ослабив хватку на шее девушки и давая возможность пусть с трудом, но дышать. – Именно потому, что она нужна тебе!

– А тебя папа в детстве не учил, что брать чужое нехорошо? – сощурился оранжевоглазый.

– Мой папаша, – ответил маг смерти с непонятной издёвкой в голосе, – научил меня многому, слишком многому, чему хороший отец не должен учить сына. Например, показал множество способов убить человека, доставив ему при этом максимум страданий. Как тебе такая наука? Хочешь, я тебе в деталях продемонстрирую? Например, на ней.

– Не надо! – слишком поспешно воскликнул Янар и инстинктивно дёрнулся вперёд, но заставил себя остаться на месте. – Не стоит растрачивать приобретённый талант на слабую женщину. Она и так всего лишь человечка, только дунь – и рассыплется. Если так хочешь показать свои умения, то попробуй на мне! Слабо? Ну да, конечно, с женщинами же воевать куда проще, чем с мужчинами, да?

Слушая разглагольствования Яна о слабой женщине и «всего лишь человечке» Ксю не то что не обижалась, а даже прекрасно понимала, что он делает это всего лишь для того, чтобы отвлечь врага на себя. Ей было известно, что даже с учётом менталитета Зериса, где женщины считались больше роскошным приложением к мужчине, чем самостоятельной личностью, Дартрейн уважает её и не относится свысока. Тем более сейчас, когда Ксюша находилась не в теле Лираны, искрящемся силой, а в своём собственном, в котором нет ни грамма магии, она и правда была лишь слабой женщиной, единственная надежда которой – этот едва сдерживающий бушующую в крови силу полудракон-полумужчина, который ради неё пересёк время и пространство.

– Эй, чешуйчатый, не пытайся вывести меня на эмоции или взять на слабо, – раздражённо откликнулся тёмный. – Тем более когда сам находишься на грани. Я же вижу, как ты хочешь, чтобы я ошибся и ослабил бдительность, но нет... Тебе не удастся вырвать из моих рук то, что они уже считают своим, – на этих словах мужчина прижал Ксюшу к себе ещё теснее, заставив вздрогнуть от неприятия и невозможности что-либо изменить. – Я заберу её у тебя, эту человеческую девчонку, – и ты станешь таким же, как и я, полным тьмы, ненависти и беспросветного горя. Будешь скулить от одиночества и отчаяния.