— Нет, — наконец произнес он. — Извините. Сюзи?

— Нет. Я надеялась, что узнаю, но не узнала.

— Надо дать им послушать запись, — сказал Ник. — Может быть, они узнают голос.

— Хорошо. Но только начало, Джен, — приказал Чиккотелли.

МакФайн раскрыла ноутбук.

— Запись не очень громкая, поэтому слушайте внимательно.

Кричи, сколько хочешь.

Дэниел почувствовал, как его кровь покрывается коркой льда, а сердце останавливается. Он вновь уставился на рисунок. На глаза мужчины.

И тут он понял. Этого просто не может быть! Рука Сюзанны обмякла, но дыхание оставалось учащенным. Она тоже узнала голос.

Никто тебя не услышит. Никто тебя не спасет. Я убил их всех.

Дэниел закрыл глаза, пытаясь отрицать услышанное.

— Это невозможно. — Он мертв. И они его похоронили.

Они все страдали, но это было ничто по сравнению с тем, что я собираюсь сделать с тобой.

Это он. О, Господи. К горлу Дэниела подступила горечь.

— Прекратите, — внезапно вырвалось у Сюзанны. — Выключите запись.

Дженифер МакФайн повиновалась, и Дэниел почувствовал, что все смотрят на сестру. В помещении вдруг стало слишком жарко, а его галстук слишком тугим. Он произнес хриплым голосом:

— Мы не лгали. Из нашей семьи остались только мы с Сюзанной. Но у нас был брат. Он умер. Мы его похоронили в семейной могиле на церковном кладбище.

— Саймон, — дрожащим голосом прошептала Сюзанна.

— Он мертв уже двенадцать лет, — продолжал Дэниел. — Но это его голос. И его глаза. — Дэниел уставился на Чиккотелли и с трудом выдавил, — если на записи действительно Саймон, то вы имеете дело с чудовищем. Он способен практически на все.

— Мы это знаем.

Четверг, 18 января, 20 часов 05 минут

Вито провел руками и лицу и почувствовал щетину на подбородке. Дэниел Вартанян рассказал им, что их брат погиб в страшной автокатастрофе и был похоронен. При жизни жестокий человек, любивший мучить животных, но одновременно способный ученик, который показывал превосходные достижения по всем предметам — начиная с литературы и искусства, заканчивая физикой, математикой и вычислительной техникой.

Этот Саймон Вартанян — прямо-таки настоящее многостороннее дарование. Но данные сведения проблемы не решали. И чудовище до сих пор не за решеткой.

— Я бы сказал, что у нас появилось много новых вопросов, — буркнул Вито.

— Но теперь-то мы знаем его настоящее имя, — задумчиво признался Ник. — И его лицо.

— По фотографии я бы его не узнал. Возможно, мне запомнились другие черты лица, а не те, что по описанию изобразил ваш художник, — сказал Дэниел. — Вероятно, я далек от этой возможности…

— Глаза те же, — бросила его сестра, не отрывая взгляда от рисунка Тино. В ее лице читалась смесь боли, горя и ужаса.

Вито убрал портрет обратно в папку.

— Нам придется эксгумировать тело из вашей семейной могилы.

Дэниел кивнул:

— Да. С одной стороны, я даже знать не хочу, что в ней. Тогда обо всем позаботился отец. Он опознал тело Саймона, купил гроб, и привез его домой для похорон.

— Саймона хоронили в закрытом гробу, — добавила Сюзанна Вартанян. Она очень побледнела, но сидела в кресле прямо, задрав подбородок, словно в ожидании следующего удара.

Вито знал, что эти двое что-то скрывали от него. Но вот что?

— Так всегда делают, если труп изуродован, — сказала Кэтрин. — Как вы сказали, машина при аварии сгорела вместе с водителем. И даже если бы вы увидели тело, то не могли бы сказать, ваш это брат или нет.

Губы Дэниела искривились в подобии усмешки.

— Спасибо. Но, честно говоря, я меньше всего беспокоюсь о трупе.

Глаза Ника расширились.

— Вы боитесь, что гроб пустой, и ваш отец об этом знал.

Дэниел лишь чуть приподнял бровь. Его сестра застыла, и Вито понял, именно этого удара она и ждала.

— Зачем вашему отцу это делать? Зачем разыгрывать похороны? — поинтересовалась Джен.

Дэниел горько усмехнулся:

— Что бы Саймон ни натворил, отец всегда все улаживал.

Вито хотел расспросить поподробнее, но Томас Скарборо его опередил.

— Вы сказали, что в вашей семье произошло отчуждение. По какой причине?

Дэниел смотрел на сестру. И Вито подумал, что он нуждается в ее поддержке и помощи или даже в разрешении. Сюзанна слегка кивнула и пробормотала:

— Скажи им. Господи, скажи им, наконец, все. Мы и так слишком долго жили в тени Саймона.

Четверг, 18 января, 20 часов 15 минут

Вын Зандт, наверное, считал себя очень ушлым. Он нанял какого-то чувака, которому вменялось проследить за ним из ресторана, что он, разумеется, допустить не мог. Ван Зандту ни к чему знать его адрес. Неужели этот чудаковатый голландец считал, что он позволит еще кому-то иметь против себя какие-то козыри?

Тайком меня фотографировать… Этот мужчина действует на нервы. Но в определенном смысле и смешит. Человек Ван Зандта сидел в машине на противоположной стороне улицы и неотрывно смотрел на боковой вход ресторана, через который он попал внутрь. Туда-то он вошел, а вот обратно не вышел. А сейчас он подошел к машине сзади и постучал в водительское стекло. Человек ВЗ вздрогнул, уставился на него, но потом расслабился.

— Что вам надо, дружище?

Мужчина вел себя недружелюбно, но он лишь улыбнулся.

— Извините за беспокойство, сэр, но моя организация занимается продажей календарей на…

— Не надо. Не интересуюсь. — Мужчина вновь начал поднимать окно, но он оказался быстрее. Его нож нашел свою цель, и вот уже агент Джагера истекает кровью, как заколотая свинья. Его глаза расширились, вспыхнули, и вот он уже мертв.

— Ничего страшного, — пробормотал он. — Все равно календарь был за прошлый год.

Он оставил свой нож, вышел из переулка и направился к машине, которую запарковал возле главного входа в ресторан. Что за дилетант. Он легко влился в поток машин и двинулся дальше мимо этих несчастных автомобилистов, которые и дальше искали себе стоянку. Еще одно преимущество его нынешней… методики перемещения.

И он уже скрылся от тех, кого впоследствии, вероятно, допросят, не заметили ли они что-то подозрительное. А если кто и сможет меня описать, то довольно расплывчато.

Так что ему не следует беспокоиться. Редкий человек запомнит его лицо. Недостаток большинства в том, что они не любили смотреть. Благодаря этому недостатку он мог передвигаться свободнее, чем кто-либо другой.

Четверг, 18 января, 20 часов 30 минут

Прежде чем начать свой рассказ, Дэниел долго молчал.

— Саймон всегда был жестоким человеком. Однажды мне удалось помешать ему утопить кота, так он рассвирепел и избил меня до синяков. А ему тогда было десять.

Кэтрин нахмурилась:

— О, Господи, он избил вас до синяков? Вы ведь в детстве были довольно большим и сильным, агент Вартанян.

— Саймон был сильнее, — бросила Сюзанна, но как-то слишком быстро.

Дэниел покосился на нее, но продолжил:

— Время шло, а Саймон становился все хуже и хуже. Мой отец был судьей. То, что вытворял Саймон, вредило его карьере, поэтому ему приходилось постоянно дергать за ниточки, чтобы успокоить возбужденные умы. Удивительно, но некоторые люди за несколько долларов готовы закрыть на многое глаза. Когда Саймону стукнуло восемнадцать, он сбежал из дома. А потом мы услышали об автокатастрофе.

— И мы похоронили его, — вставила Сюзанна.

— Я переехал в Атланту и поступил в полицейскую академию, но то и дело приезжал домой. Было Рождество, когда я видел родителей в последний раз. — Повисла долгая пауза, потом он устало продолжил, — когда я вошел в дом, то увидел, что мама плачет. А плакала она не часто. В последний раз на похоронах Саймона. Но на сей раз дело было в рисунках, которые она нашла. Эти рисунки сделал Саймон.