— Играть шариком было бы гуманнее, — заметила Изида, забыв, вероятно, сколько шариков получают по головам ее роботы.

— Я отдам вам котенка в обмен на пропуск в ваш клуб.

Она рассмеялась.

— Уверена, Софи и Гекки с ним подружатся. Что же касается членства в «Дум-клубе», то над этим надо подумать. Сейчас, к сожалению, я должна идти к гостям. Они важные люди, и, кроме того, я льщу себя надеждой, что они приходят сюда не только ради роботов, но и ради меня.

— Когда мне ждать решения?

— Знаете что… Я пока не уверена, понравится ли моим клиентам, что среди них окажется журналист, да еще такой прекрасный стрелок. Вам не стоит появляться здесь до тех пор, пока не утихнут разговоры о вашем сегодняшнем подвиге. Взамен, я приглашаю вас в гости… Вы удивлены?

Не то слово. Плохо, что она это заметила. Репортеры никогда ничему не удивляются — разве что тому, что их статей никто не читает.

— Я сражен, — признался я. — Когда и где?

— Адрес я вам дам. Приезжайте в субботу, ближе к полудню. Вы свободны в это время?

— Отменю интервью с губернатором. Я уже трижды его переносил, так что ему не привыкать.

— Вот и прекрасно. Не забудьте котенка.

На прощание она протянула мне руку для поцелуя. Кисть едва уловимо пахла жасмином. Перстни я оценил в четверть миллиона.

На дне ремонтного дока оставалась небольшая лужа. Ее заполняла вода, продолжавшая вытекать из пробоин в борту «Констанции». Кирилл Хинчин выключил насос и пошел встречать бригаду ремонтников. Во сколько они оценят ремонт? Пять тысяч? Десять? В любом случае поездка на Оркус этой весной отменяется, — он не успеет отработать такую сумму. Если десять, то он точно пропускает соревнования по оркусерфингу, назначенные на конец июня. Может, стоит попытаться уговорить страховую компанию оплатить ремонт хотя бы частично? Хозяин яхты, Стеван Другич, сказал, что уговаривать их бесполезно. У них строгие правила: вышел в море после штормового предупреждения — расхлебывай сам. О штормовом предупреждении Кириллу было известно, но, кроме того, ему было известно, что назавтра Патриция собиралась покинуть Браску. Ради нее он рискнул сплавать в Венецию. «Нет ничего прекрасней Венеции зимой», — сказала она мечтательно. А для двадцатилетнего Кирилла не было никого прекрасней Патриции, — по крайней мере, на этой неделе.

Венеция не произвела на него никакого впечатления. Летом он бывал здесь много раз. Зимой, окутанная туманом, она напоминала ему оставленный актерами театр. Но Патриция была в восторге увидеть Венецию в преддверии Рождества. Они пробыли в городе всего пару часов. Помня о надвигающемся шторме и о том, что для решительных действий у него остается лишь этот вечер, он мягко торопил девушку, объясняя спешку тем, что ее родители, узнав о штормовом предупреждении, станут беспокоиться. На обратном пути Патриция замерзла, но с мостика не уходила. Он дал ей свою куртку. В борт ударила волна, окатив их россыпью холодных брызг. Тогда он поднял ей капюшон, коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони. Девушка не отстранилась. Кирилл подумал, что она не заметила этого прикосновения, ибо оно было легким и нежным, — настолько, насколько это возможно при такой волне, и чтобы проверить свое опасение, он извинился, сказав, что коснулся ее щеки невзначай. «Взначай», — улыбнулась Патриция, и он понял, что ЭТО произойдет либо сейчас, либо никогда. Он бросил якорь в ста метрах от причала, сгреб дрожащую Патрицию в охапку и унес в каюту.

«Славно мы раскачали кораблик», — сказала Патриция, едва Кирилл отдышался. В этот момент налетел шквал. Яхту сорвало с якоря и понесло на бетонный причал…

Сейчас Патриция лежит со сломанной ключицей в городской больнице. Он хотел навестить, но ее отец предупредил, чтобы Кирилл держался от его дочери подальше. Они еще подумают, не подать ли в суд. Наверняка подадут — не на Кирилла, конечно, — с него взять нечего, а на фирму по прокату катеров и яхт, принадлежащую, как и этот эллинг, господину Другичу. Кирилл работал у него с весны, планируя скопить денег для поездки на Оркус — планету-курорт, о которой мечтают все земные серфингисты. После Нового года он бы отправился в Австралию для тренировок. В апреле, если все будет нормально, — на Оркус. Но теперь все планы летели к черту.

На следующее утро Кирилл первым делом направился к ремонтному доку. Рабочие должны были быть уже там. Вчера они только завезли инструменты и составили смету. Насчитали восемь тысяч, но сумма может увеличиться. «А уменьшиться?» — спросил Кирилл. «Если ты, парень, не станешь путаться под ногами», — ответил бригадир.

У входа в ангар, внутри которого находился ремонтный док, его встретил Стеван Другич. Кирилл поежился. Он побаивался своего хозяина — крепкого шестидесятилетнего мужчину, с тяжелой рукой, немногословного и подозрительного.

— Я хотел помочь… — Кирилл махнул в сторону ангара.

— Ты уже помог им получить выгодный заказ. Достаточно. Пойдем. — И ни говоря больше ни слова, Другич направился в контору. Кирилл послушно пошел за ним.

— Сегодня я…

— Встань у окна, — не дав Кириллу договорить, приказал Другич. — Лицом ко мне.

Утро было ясным и свежим. Кирилл не удержался и посмотрел на море.

— На меня смотри, — прорычал Другич.

Кирилл повернулся к хозяину и увидел, что тот смотрит не на него, а на экран компьютера, стоявшего на письменном столе. В левой руке Другич держал видеокамеру, направленную на Кирилла, правой водил по клавиатуре. Это продолжалось около минуты; Кирилл продолжал стоять, боясь шелохнуться.

— Приемлемо, — неизвестно по какому поводу произнес Другич и оторвался от экрана. Он вышел из-за стола с большим пакетом в руках.

— Что это? — спросил Кирилл.

— Будешь задавать вопросы, проработаешь у меня до осени.

У Кирилла мелькнула мысль, что в обмен на долг ему предложат что-то не совсем законное. Он уже готовился отказаться.

— Слушаю вас, — сказал он и гордо вздернул подбородок.

Другич вытряхнул содержимое пакета на стол. Сначала выпало черное кашемировое пальто, затем — что-то темное и волосатое. Последними Другич вытащил несколько тюбиков без этикеток.

— Это на себя. — Другич бросил Кириллу пальто. — Это на твою тупую голову…

Волосатым предметом оказался парик с накладной бородой.

Кирилл отступил на шаг.

— Босс, я…

— Не дергайся. Задание простое. Кафе «Дорида» знаешь?

Кирилл кивнул.

— Тогда считай, что половину задания ты уже выполнил. Сейчас ты наденешь все это, и я отвезу тебя… Где остановилось семейство Патриции?

— В «Ядране».

— Значит, в «Лангомаре». Кстати, что их занесло сюда в декабре да еще под Рождество?

— У ее отца какие-то дела на побережье.

— Ладно, это неважно. В гостинице снимешь номер, заплатишь за три дня вперед. Назовешься вот этим именем, — Другич показал Кириллу кредитную карточку, но в руки не дал. — Отдам позже, — пояснил он.

— Что потом?

— Потом ты возьмешь такси и дашь адрес «Дориды». Спокойно войдешь в кафе и скажешь бармену, что двадцать пятого сентября ты заходил к ним, одолжил фонарь, а в залог оставил часы марки «Омега». — Другич вывел на экран снимок часов. — Посмотри и запомни.

— Дорогие?

— Да. Как только часы окажутся у тебя, позвони мне и возвращайся в гостиницу. Я скажу, что делать дальше.

— А если бармен меня не узнает? То есть не примет за того, другого…

— Примет. На всякий случай покажешь ему…

К изумлению Кирилла, Другич вытащил из кармана куртки большой железный гвоздь и несколько серебряных монеток.

— Если бармена не убедит твоя физиономия, то, возможно, убедят эти предметы. Только не переигрывай, понял?

— Понял, — произнес Кирилл неуверенно. — Это законно?

Впрочем, ответ был ему очевиден. Хозяин нахмурился:

— Ты собираешься торчать здесь до осени?