Человечество в целом консервативно, ко всему новому его надо приучать постепенно. «Галактик-Трэвэлинг» взялась приучить человечество к тому, что в скором будущем ему придется пересесть на КД. И пусть еще далеко до билетов со скидкой, зато уже есть громадный технический комплекс, в котором сосредоточены все новейшие достижения прикладной физики, химии, кибернетики и, конечно, инженерного искусства. «Если бы наша компания существовала в двадцатом веке, — сказал на открытии туристического центра „Трамплин-2“ президент ГТ, — мы бы в то время продавали туры в Лос-Аламос». Аплодисменты, правда, раздались только со стороны физиков. Впрочем, туристов на открытии было немного. До первого удачного запуска корабля-деформатора «Трамплин-2» не пользовалась популярностью. Тренировочные базы для астронавтов-любителей есть в каждой планетной системе, а взрываются теперь не только лос-аламосы, но и обычные, рейсовые корабли. Руководство «Галактик-Трэвэлинг» терпеливо ждало, когда физики выполнят свое обещание деформировать гиперпространство возле звезды Горштейн-Торквилл 15504. И они дождались. Еще не утихла толком гравитационная волна, как продажи туров выросли втрое. После третьего старта койки в каютах поставили в два яруса, физиков и инженеров лишили одного спортзала, в стоимость тура перестали включать ужин и завтрак. К старту «Гигантропоса» «Галактик-Трэвэлинг» начала готовиться заранее. Персонал снова потеснили, переделав каюты ведущих инженеров под номера класса люкс для высокопоставленных гостей. Считалось, что после старта гости съедут, и инженерам вернут их каюты. Кроме того, было закуплено новое гостиничное оборудование, включая гостиничных роботов, среди которых, — это уже следует из неосторожной реплики Роу, — находились и пятнадцать кандидатов в убийцы. 15-ого июня доктор Сабуро объявил, что запуск «Гигантропоса» переносится на 1-е января следующего года. В финансовом отношении перенос старта не был для «Галактик-Трэвэлинг» таким уж большим ударом. Скорее, это был удар по репутации. Обыватели по-разному относятся к обещаниям физиков и тур-операторов. По поводу провала первых обыватель скажет: «Я так и знал», по поводу провала вторых: «Чтоб я еще когда-нибудь купился на их рекламу!». Насчет новогоднего старта «Галактик Трэвэлинг» не строила особых иллюзий, — в конце рождественских каникул и обычное-то расписание рейсов идет, как правило, наперекосяк. По слухам, Сабуро твердо уверен, что 1-ого марта «Гигантропос» стартует несмотря ни на что. Слухи подтверждаются статистическим наблюдением: в прежних двух случаях отбой дали более чем за две недели до старта, теперь же до намеченного срока остается всего девяносто часов. Наконец, ratio ultima: у знаменитого прорицателя Кирхиера звезды выпали флеш-роялем, и пусть кто-нибудь попробует назвать это дурным знаком.

— Для нас, — сказал я, — это означает, что роботы уже приступили к выполнению своих функций. Мы их пересчитаем, и если их окажется меньше пятнадцати, то, значит, вы правы — одного или нескольких роботов пустили на запчасти. Для подсчета нам не потребуется доступ к техническим службам, поэтому мы не вызовем никаких подозрений.

— Там будут не только эти пятнадцать, — возразил Гроссман, — для обслуживания тысячи трехсот гостей требуется не менее ста тридцати роботов. Прибавьте зевак, которые прилетят на «Трамплин» на один день — только, чтобы взглянуть на старт, прибавьте тех, кто будет жить во временных модулях и кораблях и тех, кто переночует на Терминале. Чтобы обслужить всю эту толпу понадобится, примерно, полторы сотни роботов — я округляю в худшую для нас сторону.

— Не все они произведены «Роботрониксом». Своих-то вы отличите?

— Разумеется, отличу. Но я не знаю, сколько их всего. Мне, конечно, известно, сколько роботов «Роботроникса» купила «Галактик-Трэвэлинг» за всю историю нашего совместного существования, но как определить, сколько было куплено для «Трамплина»? В поисках роботов придется обшарить каждый закоулок станции, а знаете, каков ее общий объем?

— Треть кубического километра. Но это общий. Гостям и роботам отведут, в лучшем случае, одну десятую объема. Это не так много. Вы подойдете к каждому роботу, проверите заводской номер и, в зависимости от результата, отметите робота определенным знаком. Например, черта будет означать, что робот не из нашего списка, крест — что он на подозрении. К сожалению, у нас нет времени, чтобы раздобыть радиоизотопы и помечать роботов, как помечают животных. Если бы знать, что кто-нибудь из гостей привезет с собою детей, то можно было бы лепить на роботов наклейки с рисунками. По-моему, продаются даже специальные наклейки для роботов, на них надписи вроде «боюсь щекотки», «меня зовут Долбень» и тому подобное. Никто не подумает, что «люди, вы уроды» налепил кибернетик с мировым именем.

— Зато сразу подумают на вас, — парировал Гроссман. — Почему вы сказали, что отмечать роботов буду я? А сами вы чем собираетесь заняться?

— Попробую найти инженера, который видел, как улетал Сундин. Если он скажет, что робота с ним не было, весь наш план полностью изменится.

— Если вы привлечете к себе внимание, он изменится еще больше!

— Представлюсь журналистом. Таких, как я, там будет полно. Не беспокойтесь, добывать сведения пыткой или стрелять в первого попавшегося робота я не стану.

— Даете слово?

— Как Изида — ДАГАРу.

Гроссман покривился. Напоминание о ДАГАРе его явно расстроило. Дагарцы имели перед нами преимущество: чтобы попасть на «Трамплин», им не требовались ни билеты, ни приглашения. А у нас не было ни того, ни другого. Гроссман пообещал решить эту проблему с помощью своей платиновой «Галактик-визы».

Место жительства профессора Эйтведа Другич узнал в копенгагенском отделении Академии уфологии. В Оденсе он арендовал флаер и взял курс на северо-запад.

Он приземлился на парковке у деревенского супермаркета. Девочка лет двенадцати нагружала пакетами корзинку, прикрепленную к багажнику велосипеда. Другич вылез из флаера и подошел к ней.

— Привет, — сказал он, — тебе помочь?

— Нет уж, — бойко ответила девчонка, — сама справлюсь. Вы лучше пока рассказывайте, что у вас есть: конфеты, нейро-приставка, пудель на задних лапах… Поторопитесь, полиции до сюда не долго ехать.

Она достала из кармана джинсов браслет-коммуникатор и, помахав им перед носом Другича, пояснила:

— Сняла, когда накачивала колесо. Мешался.

— Вызывай, — согласился он, — может, хоть они скажут, куда я попал.

— А вам куда надо? — перестав размахивать браслетом, поинтересовалась юная зануда.

— В Хенстед.

— А кто вам сказал, что тут должен быть Хенстед?

— Один мой знакомый из Копенгагена.

Девчонка всплеснула руками.

— Ох уж эта копенгагенская интерпретация! Вы в Хенрупе, а Хенстеда тут никакого нет.

— Да, наверное, он перепутал. — Другич вздохнул и пошел к флаеру с намерением позвонить уфологам и уточнить адрес.

— Стойте! — строго приказала она, и Другич действительно остановился. — А зачем вам Хенстед?

— Ищу дом Эйтведов. Они не здесь живут?

— Может, и здесь. А зачем вам они?

Другич устало развел руками.

— Знаешь, ты сама хуже полиции. Грабить я их буду, поняла?

— В таком случае, — произнесла она деловито, — обязана вас предупредить, что их имущество вам не подойдет.

— Это еще почему?

— Сами увидите.

— Как я смогу это увидеть, если даже не знаю, где искать их дом?

— Ну и грабители пошли! Эйтведы живут по той улице, по которой я сейчас поеду. — Девчонка вскочила на велосипед и покатила в сторону узкой улочки, сквозь хвойное обрамление которой просматривалась невысокая кирпичная ограда.

— Дом-то который? — крикнул он вслед удалявшейся велосипедистке.

— Который с дробью, — донесся до него ответ, и девчонка скрылась за поворотом.

День был солнечным и уже по-весеннему теплым. Другич решил прогуляться пешком. Пройдя участок с номером «9», Другич начал искать взглядом местных жителей. Долго ли ему еще идти? До таблички с номером «11» ему никто не попался на глаза. На следующей табличке стоял номер «19?». И даже не просто «19?», а «19?», — видимо, поэтому табличка была крупнее тех, что сообщали номера предыдущих участков. Ограда здесь доходила Другичу до плеча. Он постоял напротив высокой арки с калиткой, затем пошел дальше по улице. Вскоре ограда вновь стала ему по пояс, уменьшился и номер — всего лишь «15», без дробей. Другич вернулся назад к высокой арке, открыл калитку и по мощеной крупным кирпичом дорожке подошел к дому. Это был коттедж в один этаж с двускатной кровлей «под черепицу», во всем похожий на остальные дома в Хенрупе. Некоторое отличие в общих размерах и размерах деталей Другич уловил лишь тогда, когда обнаружил, что кнопка звонка находится почему-то на уровне лба. «Что за странная мания», — подумал он, вдавливая кнопку. Трехметровая дверь открылась спустя минуту.