Как только Келп и Дортмундер окажутся в Паткинс-Корнерз, они выйдут из машины и остаток пути преодолеют пешком, при этом вода замутится, но тут уж ничего не поделаешь. Вторая веревка поможет им держаться друг друга и не терять связи с машиной все время, пока они будут добираться до указанного Томом места на дворе библиотеки, расположенной напротив железнодорожной станции, которая послужит ориентиром. Затем Келп и Дортмундер, вооружившись четырехфутовой кочергой, начнут прощупывать мягкий грунт и, наткнувшись на зарытый Томом гроб, откопают его лопатами и подтащат к «хорнету». Это будет самой сложной частью операции, сулящей немало тяжелого труда и мути. Потом они привяжут длинную веревку к ручке гроба и откроют багажник автомобиля. При этом придется проявить максимальную осторожность, чтобы не дать теннисным шарикам вырваться на волю и всплыть на поверхность. Привязав мешки с шариками по бокам гроба, дабы уравновесить его, Келп и Дортмундер подадут условленный сигнал — три раза дернут за веревку. Тайни тотчас начнет вращать лебедку, а Келп с Дортмундером будут сопровождать ящик на обратном пути к рельсам.

Задача не из простых, но вполне выполнимая. И уж на этот раз Дортмундер все время будет помнить о ПУПе и, если что-то пойдет наперекосяк, немедленно отправится восвояси. Во всяком случае, он искренне на это рассчитывал.

— Я готов, — сказал Келп. — Джон! Ты идешь?

— Куда ж я денусь! — отозвался Дортмундер и, едва переставляя ноги, подошел к «хорнету» и уселся за руль, положив фонарь на колени. Келп занял соседнее кресло, и его губы, державшие мундштук, растянулись в улыбке. Чему он улыбался, хотелось бы знать?

Дортмундер сунул в рот свой мундштук и кивнул Тайни. Тот вынул из-под колес машины сосновые сучья, и... ничего не произошло. Дортмундер сделал руками толкающее движение.

— Знаю, знаю, — отозвался Тайни и, обойдя машину сзади, подошел к ее корме.

Том дежурил у лебедки, а Тайни со Стэном подтолкнули автомобиль, который нехотя тронулся с места и со все возрастающей скоростью покатил под уклон к водохранилищу.

— М-мм! — одобрительно промычал Келп, как только нос «хорнета» врезался в черную воду.

Передние колеса вошли в озеро с легким плеском. Дортмундер полагал, что вода вновь остановит автомобиль, однако его ожидания не оправдались. «Хорнет» вползал в озеро медленно, но верно. Из дырок на месте педалей сцепления и газа в салон брызнула вода, быстро покрыла ноги пассажиров и хлынула из еще большего отверстия, где некогда размещалась приборная панель. Безносый передок автомобиля целиком скрылся в воде. Лобовое стекло и окна рассекали воду, оставляя слева и справа от машины пенный след. Заднее окно было снято вместе с крышей, и вскоре салон доверху наполнился водой, доходившей пассажирам до подбородков. И вновь это ледяное онемение. Однако Дортмундер был к нему готов и воспринял холод довольно спокойно.

Дыши через рот.

Дыши через рот.

Дыши через рот.

Дыши через рот.

Келп оттянул загубник и, крикнув «Работает!» вновь припечатал его к лицу, как только вода захлестнула их с головой, обтекая маски. Из полости дверей, кузова и багажника начали вырываться пузырьки воздуха, поднимаясь к поверхности озера, которое поначалу подернулось рябью, потом опять успокоилось.

Второй замок также оказался цел, и в конце спускавшейся к берегу дороги никого не было. Чего и следовало ожидать.

Боб погасил фары, вылез из автомобиля, оперся костлявым задом о решетку радиатора и, скрестив руки на груди, окинул взглядом водохранилище. Никто и понятия не имел, сколько времени занимает осмотр территории, потому что Боб оказался первым, на кого была возложена эта бессмысленная повинность. Поэтому он не видел никаких причин, мешавших ему недолго побыть наедине с собой.

Безлунная ночь сделалась еще темнее, но в черной пучине неба сверкали крохотные белые точки звезд, разбросанные по небосводу так, словно их узор мог что-то означать. И если бы удалось перенумеровать миллионы этих сверкающих огоньков и надлежащим образом соединить их линией, то человек постиг бы наконец смысл звездного сообщения. Тайну Вселенной. Оставалось лишь отыскать звезду номер один.

Может быть, это Солнце, наша звезда? Может быть, мы не способны охватить картину, потому что сами являем собой ее часть? Надо бы поговорить об этом с Манфредом.

Уже на первых занятиях с психоаналитиком Боб открыл в себе глубины, о которых не подозревали ни школьные учителя, ни члены его семьи, а тем более — полузабытые приятели детства. До сих пор Боб не задумывался о том, как мыслит человек, каковы его взаимоотношения с миром, пространством и временем.

Что значит человек по сравнению с бескрайними просторами космоса и бесконечным потоком времени? Может быть, Тиффани и не была тем идеалом, с которым Боб мечтал провести всю свою жизнь до последнего дня, но ведь и он сам, честно говоря, тоже не подарок.

Среди миллионов звезд немало таких, у которых есть свои планеты, и на многих из них существует жизнь. Нет, не человеческая жизнь, но и не чудовища и пришельцы из фантастического фильма. Может быть, эти инопланетные существа дышат не кислородом, а метаном. Может быть, они похожи на наши растения или на наших животных, но только разумны. А может быть, существуют в форме радиоволн. И существуют они миллиарды лет, с самого начала Вселенной, которое невозможно себе представить, и будут существовать до самого ее конца, о котором невозможно даже помыслить. Какова же роль Боба и Тиффани в этом бесконечном потоке бытия? Едва ли их жизнь имеет очень уж большое значение.

Так что к этому следовало относиться спокойно и, главное, не волноваться. И поменьше думать о сексе — в конце концов именно секс довел Боба до его нынешнего состояния. И поменьше переживать из-за работы, морских чудищ и непроходимой тупости приятелей и сотрудников. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть, — существование одинокой беспомощной души в бескрайнем океане пространства и времени, в бездне Вселенной.

Боб размышлял о живых существах, неведомых созданиях, находившихся в миллионах и миллиардах миль отсюда, живших своей уникальной, неповторимой жизнью, короткой, словно искорка.

— Но эта жизнь — моя, — прошептал Боб, принимая свою судьбу, принимая все — Тиффани и Манфреда, своих безмозглых приятелей и ничтожество своего существования на этой заурядной планете, вращающейся вокруг самого обычного Солнца на задворках громадной Галактики. — Я принимаю тебя, — прошептал Боб, обращаясь к Вселенной.

Пузырьки. Крохотные воздушные пузырьки разорвали поверхность воды где-то справа, еле заметной линией рассекая черную гладь озера. Несколько маленьких пузырьков, нарушивших покой воды. Боб безмятежно улыбнулся. Где-то там, в глубине, плещется рыба.

«Хорнет» замер на месте, и Дортмундер принялся осматриваться. Как только они полностью погрузились в воду, продвижение существенно замедлилось, однако это было им весьма на руку. Машина еле ползла, зато не поднимала мути, и каждый раз, когда Дортмундер направлял фонарик на рельсы, он замечал, что вода ненамного мутнее, чем была.

Впрочем, это отнюдь не значило, что она была чистой. Куда уж там! Тусклый свет фонарей по-прежнему едва пробивался сквозь бурую завесу мохнатых молекул грязи, и Дортмундеру оставалось лишь надеяться, что эти чудовища представляли собой совсем не то, на что они были похожи.

На сей раз видимость была намного лучше. Точнее говоря — была хоть какая-то видимость. Луч света хоть бы немного проникал сквозь муть, медленные грязевые потоки и коричневую толщу воды, выхватывая из темноты склизкое дно, ржавые рельсы, по которым двигался автомобиль, и замшелые пни слева и справа от путей.

Келп похлопал Дортмундера по руке, указывая вправо на невысокую кирпичную стену, мимо которой они как раз проезжали и от которой под прямыми углами уходили в темноту еще несколько. Фундаменты зданий. Представить, что когда-то там жили люди, было очень трудно. Где-то там, в темноте.