— Ты… подожди, что? Ты хочешь, чтобы мы воспитывали Лаки вместе? Как настоящая семья? — его глаза расширились, как будто он даже надеяться боялся на то, что я предлагал.

— Нет, детка, — поправил его я и улыбка Беннета тут же начала угасать, поэтому я поспешно продолжил, — я не имел в виду взять его на воспитание. Я говорил о том, чтобы попытаться усыновить его. Если он захочет, чтобы это были мы, то так и будет. Мы должны спросить у него…

У Беннета вырвался какой-то звук, и он сгреб меня в крепкие объятия, а я автоматически обхватил его за спину, чтобы ближе прижать к себе. Мое сердце колотилось, как бешеное от его взволнованного вида, и мне стало интересно, сколько еще раз в нашей жизни мне посчастливится увидеть эту чистейшую радость на его лице.

— Зендер, ты сейчас серьезно? — выдохнул он мне на ухо. — Если нет, то ничего страшного, но я не хочу питать иллюзии, если ты…

— Да, Бенни. Конечно же, я серьезно. Лаки — отличный парень, и он заслуживает такого замечательного отца, как ты.

Беннет отстранился, чтобы посмотреть на меня, его глаза блестели.

— Как мы.

В моей груди образовалась свинцовая тяжесть.

— Думаешь? Я не буду ужасным родителем?

— Разумеется нет. В конце концов, мы с тобой оба учились у лучшего. Не так ли?

Он смотрел мне в глаза, и я знал, что Беннет имеет в виду моего отца — человека, который водил нас на концерты наших любимых групп и на игры Янки, который научил нас ловить рыбу и разводить костер. Человека, который любил нас обоих безоговорочно и научил нас ценить тяжелый труд и преданность семье. Человека, который позволил бы нам быть вместе без малейшего осуждения. Если мы с Беннетом и могли стать хорошими отцами, то только потому, что мой отец показал нам идеальный пример. Мое горло сжалось.

— Бенни, — шепнул я. — Мне так его не хватает.

— Я знаю. Мне тоже.

Беннет склонился и прижался к моим губам в мягком поцелуе, чтобы дать мне возможность взять себя в руки, пока я не смогу вновь говорить.

— Мы нужны Лаки. Так будет правильно. Я перееду в Нью-Йорк. Я уже давно подрабатываю фрилансом, пишу контент для нескольких спортивных сайтов по активному отдыху. Вероятно, мне удастся превратить это в постоянную работу, так что я смогу быть дома, когда Лаки возвращается из школы…

— Нет, Зендер, — перебил Беннет, — я не хочу, чтобы ты переезжал в Нью-Йорк. Тебе там не место.

И прежде чем я успел возразить, солгав ему, он улыбнулся.

— Мы с Лаки могли бы переехать сюда. Это твой дом, и я не собираюсь требовать у тебя, чтобы ты его бросил.

— Нет. Это у тебя очень важная работа, — исправил его я. — Ты не можешь бросить Фонд. Я перееду на восток.

Беннет сделал глубокий вдох и пересел на диван лицом ко мне, скрестив ноги и взяв обе мои руки в свои.

— Зендер, с этого момента ты — моя «очень важная работа». Ты и, надеюсь, Лаки тоже. Думаю, Хэйвен в Колорадо гораздо лучше подходит для Лаки, чтобы продолжить взрослеть, чем Нью-Йорк. Ты же видел каким он был в горах. Просто светился от восторга. Представляешь, как мы втроем могли бы ходить в походы и кемпинги? Рыбачить и сплавляться по реке? Жизнь в огромном мегаполисе нам не подходит. Ни одному из нас. Нам троим необходим свежий воздух и пространство для нового старта.

Боже, это звучало потрясающе. Как сбывшаяся мечта. Я потянул наши соединенные руки, чтобы привлечь его ближе для поцелуя.

— Звучит идеально. Но я хочу, чтобы ты знал, мой новый старт с тобой, не важно где именно, хорошо?

— Даже если я решу переехать в нудистскую колонию? — взгляд Беннета заискрился весельем, и он не смог не рассмеяться.

Я сузил глаза глядя на него. Может, моя любовь все-таки не была такой уж безусловной.

Когда через несколько мгновений Беннет успокоился, я несильно оттодвинулся, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Вчера вечером… ты упомянул Джейка. Почему?

Его пальцы бессознательно потянулись, чтобы заправить мои волосы за ухо.

— Не важно. Не имеет значения.

Я поглаживающе скользнул ладонью сверху-вниз по его теплой коже.

— Все, что ты думаешь и чувствуешь, имеет для меня значение, Беннет. Между мной и Джейком ничего нет. И никогда не было.

— У него есть чувства к тебе.

— С чего ты это взял? — спросил я, удивленный и его заявлением, и тем, с какой уверенностью он его сделал.

Беннет пожал плечами.

— Просто то, как он смотрит на тебя… плюс некоторые другие моменты. И, в общем-то, я не могу его за это винить, — добавил он со слабой улыбкой.

Мысль о том, что у моего друга были чувства ко мне, а я даже об этом не догадывался, беспокоила меня, но по сути ничего не меняла.

— Только ты, Бенни. Так всегда было и всегда будет. Скажи мне, что ты это знаешь.

Он мгновение внимательно смотрел в мои глаза, а затем провел пальцем по моей щеке и слегка сжал челюсть.

— Я знаю, — наконец, произнес он, и я притянул его ближе к своей груди. — Как думаешь, почему он никогда не говорил тебе о своих чувствах?

— Понятия не имею. Я даже не знал, что он гей, — заметил я, запутавшись пальцами в волосах Беннета. — Вчера он сказал мне кое-что… что жизнь слишком коротка, чтобы не говорить то, что на самом деле думаешь, но полагаю, он не воспользовался своим собственным советом.

— Думаешь, он что-то скрывает? — вдруг спросил Беннет.

— Что ты имеешь в виду?

Он снова немного сместился, чтобы посмотреть на меня.

— Не знаю. Просто кажется, что ему здесь не место, понимаешь? Стетоскоп и то, как он говорил о моих травмах… мне кажется, что за этим кроется что-то еще.

Я прижал его обратно к груди, поглаживающе скользя кончиками пальцев вверх-вниз вдоль спины.

— Меня бы это не удивило, — признался я. — Много людей, которые приезжают сюда, бегут от чего-то.

— Как ты?

— Да, как я.

— Но больше нет, — негромко сказал Беннет, пока его пальцы бессознательно разглаживали ткань моей рубашки.

— Нет, больше нет, — я прижался губами к его виску. — Никогда больше.

Уже по дороге на встречу с тетей Зендера я начал немного нервничать.

— Ты уверен, что это место называется «Голозадые Акры»? — поинтересовался я в третий раз.

— Детка, ты серьезно спрашиваешь меня об этом снова?

— Просто не уверен, что это правильное название.

Он повернул ко мне голову, отвлекаясь от дороги, и вопросительно приподнял бровь.

— Отлично, — пробормотал я. — Но пообещай мне еще раз, что они не заставят меня раздеться.

Зендер не спеша прошелся по мне взглядом сверху-вниз, и к тому моменту, как он закончил, хотел я того или нет, но начал дышать гораздо тяжелее.

— Ты хочешь раздеться? — поинтересовался он, намеренно растягивая слова.

Теперь хочу, подумалось мне.

— Заглохни, — бросил ему я.

— Потому что это всегда отличная мысль в «Укромном Убежище Ягодиц».

Я уставился на него.

— Видишь? Вот. Вот почему я уверен, что ты не сказал мне, как это место называется на самом деле. Ты уже называл его «Поместье Голых Ягодиц», «Дом Отдыха для Мягких Мест» и «Лесная дыра». И, богом клянусь, я слышал, как не так давно ты окрестил его «Джунгли Голых Колышущихся Грудей». Так как же оно в действительности называется?

Его губы изогнулись в ухмылке, когда он свернул на узкую дорогу.

— Там есть знак. Сам посмотри.

Я быстро повернул голову, чтобы успеть прочитать, что написано на знаке, но когда заметил маленький деревянный билборд, понял, что смотрю уже на его заднюю часть.

— Ублюдок, — пробормотал я.

Мы подъехали к одноэтажному каменному зданию, которое судя по виду знавало и лучшие времена и когда вышли из внедорожника Зендера, я заметил небольшую расписную табличку рядом с входной дверью.

Медвежьи Акры.

Я глянул на роскошного засранца рядом со мной, а он от души расхохотался. Просто видеть, как он полностью расслаблен и при этом абсолютно доволен собой, стоило каждого глупого названия, которым он наградил это место. Я не мог не засмеяться вместе с ним.