Эти строки приписываются самому Шекспиру, и действительно, в печатном издании «Генриха IV» он повторил их: «Олдкастл умер мучеником». Человек, написавший эти слова в царствование королевы Елизаветы I, без сомнения, был пуританин.

В конце Столетней войны в Тауэр попал французский принц крови – герцог Карл Орлеанский. Этот воин, поэт и политик, один из предводителей французского рыцарства, был взят в плен королем Генрихом V в битве при Азенкуре.

Жизнь Карла Орлеанского – внука Карла V и отца Людовика XI – это эпопея любви и войны, славы и поражений, страданий и покорности судьбе. Природа и обстоятельства сделали победителя, Генриха V, и пленника, Карла Орлеанского, не только врагами на поле битвы, но и соперниками в любви. Оба они были влюблены во вдову Ричарда II, красавицу Изабеллу, эту «прелестную женщину», как называет ее Шекспир. Генрих V был тогда еще наследником, принцем Уэльским, молодым, но опытным воином. В тринадцать лет он уже руководил вторжением в Шотландию, в пятнадцать – дрался в первых рядах своих солдат. В народе ходили легенды о его чудовищных попойках и кутежах, но поэты, которым он покровительствовал, видели в нем юношу «мужественного и добродетельного». По правде сказать, в той боевой жизни, которую он вел, было мало времени для попоек и кутежей.

В отличие от него, Карл прославился на другом поприще – он был поэт, музыкант и изящный придворный кавалер. Поэтому совсем неудивительно, что Изабелла предпочла его наследнику английского престола. Генрих затаил злобу.

Совместная жизнь счастливых супругов была кратковременной. Уже через год после свадьбы Изабелла умерла при родах, и девятнадцатилетний Карл, превращенный горем в поэта, оплакал ее смерть в стихах, которые прославили его.

Из государственных соображений он должен был вторично жениться на Боне, дочери Бернарда, графа Арманьяка, предводителя партии орлеанистов при дворе безумного Карла VI. Эта принцесса стала нежной матерью для девочки, оставшейся сиротой после смерти Изабеллы.

Между тем принц Генри, сделавшись в 1413 году королем Генрихом V, подтвердил притязания английских королей на французский престол. Эти притязания теперь были крайне неосновательны. Если династия Плантагенетов действительно состояла в родстве с французским королевским домом, то парламентский акт, сделавший Ланкастеров английскими королями, не давал им никакого права претендовать на французскую корону. В связи с этим изменился и характер войны: если раньше Англия отстаивала свои континентальные владения от нападения Франции, то теперь война даже с точки зрения феодального права превратилась в ничем не прикрытое терзание более слабой нации. Единственным оправданием захватнической политики Генриха V были интриги, которые вот уже пятнадцать лет плелись во Франции против Ланкастерского дома (Франция не признала воцарение Ланкастерской династии и постоянно натравливала Шотландию против Англии).

Когда летом 1415 года Генрих V вторгся в Нормандию, чтобы добыть себе французскую корону, юный поэт поднял оружие для защиты своей родины и собственных прав на французский престол.

Первым подвигом Генриха V в Нормандии был захват Гарфлера. Но во время осады в английской армии распространилась дизентерия, и дальше Генрих V двинулся, имея под рукой лишь кучку людей. На полях у Азенкура путь ему преградили шестьдесят тысяч французских копий. Противники встретились прямо на дороге, с обеих сторон окруженной лесом. Уверенные в победе французские рыцари не обратили внимания, что выбранная ими позиция была гораздо удобнее для защиты, чем для нападения, так как мешала использовать численный перевес.

Один рыцарь из свиты Генриха V, устрашенный многочисленностью противника, выразил пожелание, чтобы в этот час под Азенкуром собрались все рыцари Англии. Король презрительно прервал его:

– Я не хотел бы иметь здесь ни единым человеком больше. Если Бог дарует нам победу, то будет очевидно, что мы обязаны ею Его милости, если нет, то тем меньше будет потеря для Англии, ибо нас немного.

Холодным октябрьским утром английские лучники пошли в атаку. Их бешеный напор вызвал ответную ярость французов – и все французское войско плотной массой двинулось через болотистый луг прямо во фронт английской армии. Лучники встретили врага тучей стрел и, отступив под напором французских рыцарей, спрятались в лесу, откуда продолжали пускать стрелы.

Генрих V лично повел кавалерию на стальную лавину французских всадников, катившуюся на позиции англичан. В этой битве король проявил безумную храбрость, его жизнь дважды подвергалась опасности: в первый раз он был поражен ударом французской палицы; в другой – верхушка его шлема была срублена мечом герцога Алансонского. В конце концов, численное превосходство французского войска обернулось против него. Скучившиеся на узком пространстве, поражаемые со всех сторон английскими стрелами, французские рыцари не выдержали и побежали, давя друг друга и находившуюся сзади пехоту. На Азенкурском поле остались лежать около одиннадцати тысяч французских рыцарей и пехотинцев и больше ста принцев и знатных дворян. Среди тех, кто стяжал себе славу в этом сражении, не было воина храбрее Карла Орлеанского, принца-трубадура: Генрих V нашел его истекающим кровью на груде убитых им англичан и сам отнес в свой шатер. Сначала раненый твердо решил умереть и отказывался от пищи, но мало-помалу его удалось вернуть к жизни. Генрих V отослал его в Тауэр и назначил за него громадный выкуп в триста тысяч золотых монет.

В сущности, Генрих V предпочитал удерживать Карла пленником, нежели получить за него деньги, так как королю, женившемуся на сестре Изабеллы принцессе Екатерине, было важно, чтобы у Карла Орлеанского, ближайшего родственника Карла VI, не было наследников. Благодаря проискам главного соперника Орлеанского дома герцога Бургундского Генриху V была обещана корона Франции после смерти Карла VI, и этот предательский договор был утвержден в 1420 году в Труа рукой безумного французского короля!

И действительно, несмотря на то, что Генрих V умер в 1422 году, в разгар своих военных успехов во Франции, – умер с характерным для него сожалением, что не дожил до завоевания Иерусалима (он мечтал о новом крестовом походе), – Карл Орлеанский провел в Тауэре ни много ни мало двадцать пять лет! Все это время он писал стихи на французском и английском языках, которыми владел одинаково хорошо, – лирические сетования о потерянной любви. В них он обращался и к отсутствующей супруге, но подлинной его музой была Изабелла – лучшие его стихотворения посвящены ей.

В «Королевской книге стихотворений», подаренной королем Генрихом VII его невесте Елизавете Йоркской и ныне находящейся в Британском музее, среди множества великолепных иллюстраций есть любопытные сцены из жизни Карла Орлеанского в Тауэре. На одном рисунке он, сидя в банкетном зале Белой башни, сочиняет стихи, окруженный свитой и стоящей на часах стражей; на другом, облокотясь на окно, смотрит вдаль, вероятно, вспоминая милую Францию; на третьем у подножия Белой башни обнимает посыльного, принесшего назначенный выкуп; на четвертом он уезжает из Лондона вместе с этим гонцом; наконец, на последнем рисунке садится на корабль, который должен отвезти его на родину.

К тому времени французы уже очистили свою страну от захватчиков. Своим освобождением Карл был обязан тому, что сыновья Карла VI умерли один за другим, не оставив потомства, и таким образом отпрыски принца-трубадура должны были наследовать престол Франции.

В Париже Карл уже не нашел в живых Бону, а его дочь от Изабеллы превратилась в тридцатилетнюю красавицу. В интересах государства он начал жизнь сызнова, и женился в третий раз на принцессе Марии Клевесской, от которой имел сына, названного в честь деда Людовиком. Этот ребенок и стал впоследствии королем Людовиком XI, окончательно объединившим Францию.

После смерти Генриха V (1422) Англия оказалась ввергнута в многолетнюю междоусобную войну, получившую название войны Алой и Белой розы. Она была вызвана соперничеством двух могущественных родов – Ланкастеров и Йорков (в гербе первых была изображена алая роза, в гербе вторых – белая).