Арестованных сковали по двое, и капитан Эрлингтон с эскортом солдат повез их в Тауэр. Гарнизон в крепости был поставлен под ружье. С того времени, как Престон, Тистлвуд и Уотсон оставили Тауэр в 1816 году, количество солдат в крепости было уменьшено до десяти человек; но теперь за один час гарнизон Тауэра вырос до пятидесяти гренадер.

Заключенные были размещены, в нескольких башнях. Тистлвуд получил почетнейшее жилище – Кровавую башню, место заключения и смерти стольких выдающихся людей Англии. Последний ее узник к их числу явно не принадлежал.

Никто из заговорщиков, за исключением Тистлвуда, который однажды уже содержался в Тауэре, не живал прежде так хорошо, как теперь. Как лица, обвиняемые в государственной измене, они подпали под правила, составленные для лиц знатного происхождения. Постоянный огонь в камине, хорошая постель, обильные пища и питье делали их жизнь в стенах тюрьмы приятнее, чем на воле (при аресте в их карманах не было обнаружено ни гроша). Сторожа им прислуживали, подавали кушанья, убирали комнаты и топили камины. Жить за счет казны оказалось весьма недурно.

В комнате каждого узника день и ночь находились два сторожа, один караульный стоял у дверей снаружи. К ним никого не допускали и не позволяли им видеться друг с другом. Капитану Эрлингтону было приказано ни на минуту не отлучаться со своего поста. Но, несмотря на все эти предосторожности, мало кто в Англии верил, что арестованные являются серьезными преступниками; весь заговор считали правительственной провокацией, так как имя Тистлвуда было памятно еще по прошлому процессу, в ходе которого против него не нашлось улик.

На суде обвиняемые валили все на Эдвардса, который будто бы подталкивал их к преступлению, поил и давал деньги. В парламенте подняли вопрос о его аресте, но сын немецкого барона уже исчез из Лондона, – возможно, не без помощи правительства. Эдвардс был шпионом и провокатором, а не государственным изменником. Зачем беспокоить такого нужного человека формальным арестом, если его все равно потом придется освободить?

В результате правительство так и не решилось казнить всех участников заговора. Суд приговорил к смерти только Тистлвуда, Бранта, Ингса, Дэвидсона и Тида. Эскадрон кирасир под бряцание шпор и храп лошадей проводил к месту казни последних узников Тауэра.

Со смертью Тистлвуда и его товарищей государственные преступления в Англии, разумеется, не прекратились. Время правления Георга IV оказалось прославлено мятежами не менее, чем царствования предыдущих королей. Но заключение в Тауэр было настолько опошлено последними процессами, что правительство уже не решалось вызвать новую бурю насмешек и сарказмов.

Спустя три месяца после казни спенских заговорщиков, нарушив свое обещание, в Англию внезапно возвратилась королева Каролина. Возмущенный король начал бракоразводный процесс, подобного которому Лондон не видывал со времен Генри VIII. В общем, Георг IV вполне мог засадить супругу в Тауэр, сославшись на десятки прецедентов, но королевская тюрьма бесповоротно уронила свой статус, приняв в свои стены таких людей, как Тистлвуд. К тому же Георг IV был крайне непопулярен. Народ в Лондоне устроил овации Каролине и ее защитникам. Поэтому министры отложили дело; королева осталась на свободе и фактически была признана невиновной, хотя доказательства ее неверности были куда очевиднее, чем в деле несчастной Екатерины Арагонской.

После этого Георгу IV опротивели государственные процессы, и это чувство унаследовал его преемник, Вильгельм IV. Кроме того, нравы неуклонно смягчались, и это отразилось на уголовном законодательстве. На долю королевы Виктории выпало немало восстаний и покушений на ее жизнь. Один фанатик выстрелил в нее из пистолета, другой из ружья, третий не успел нажать на спусковой крючок. Раньше всех этих преступников непременно заточили бы в Тауэр. Но Виктория придерживалась мнения своего предка, Георга III, который считал жажду царственной крови признаком умопомешательства. Поэтому один цареубийца был посажен в Бедлам, второй отправлен в ссылку, а третий угодил в обычную тюрьму.

В викторианскую эпоху Тауэр окончательно превратился в то, чем он и является по сегодняшний день – диковинный осколок средневековья, привлекающий любопытствующих туристов со всего света, овеянное легендами, самое древнее и самое романтичное здание Лондона. Королевская тюрьма, как и королевская власть, стала частью английской традиции.