— Привет тебе, Император Смит, — сказал Чиун.

— Это пока все, миссис Микулка, — отпустил Смит свою седовласую секретаршу.

— Может, пригласить служителя? — предложила та, с опаской поглядывая на странного старика.

— Нет необходимости, — сказал Смит. — И пожалуйста, не соединяйте меня ни с кем.

Миссис Микулка удивленно подняла бровь, но тихо закрыла за собой дверь.

— Я не вызывал вас, Чиун.

— Тем не менее ваше удовольствие от нашей встречи возвращено вам стократ.

— Римо не с вами? — усаживаясь, спросил Смит и поправил свой галстук выпускника Дартмута.

У него были редкие седые волосы, а на лице застыло выражение человека, который только что обнаружил червяка в своем яблоке. Он был еще молод, когда занял свой пост в КЮРЕ, и успел состариться на этой службе.

— Римо еще не вернулся с последнего задания, — сказал Чиун. — Но это сейчас неважно.

— Странно, — сказал Смит. — У меня есть сведения, что его объект... ликвидирован.

Чиун улыбнулся. Смит всегда испытывал трудности, говоря о смерти.

— Еще одна драгоценность в вашей короне, — поздравил он, удивляясь, почему это Смит и успех, и горькое поражение воспринимает с одинаково кислой миной.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы меня так называли, — сказал Смит. Император! Вы прекрасно знаете, что никакой я не император.

— Могли бы быть, — сказал Чиун. — Ваш президент прожил большую жизнь.

Кто знает, не пришло ли время для кого-нибудь помоложе?

— Благодарю вас, нет, — сказал Смит, который давно отчаялся объяснить Чиуну, что он служит президенту и вовсе не претендует на кресло в Овальном кабинете. — Чем я могу быть полезен вам, Мастер Синанджу?

— Разве вы забыли? — горячо удивился Чиун. — Пора возобновить контракт между Домом Синанджу и Домом Смита.

— Соединенными Штатами, — поправил Смит. — Ваш контрагент Соединенные Штаты. Однако срок нашего договора истекает только через шесть месяцев.

— Оформление сделок, отягощенных трудностями и проволочками, торжественно сказал Чиун, — лучше начинать загодя.

— Вот как? А я полагал, что мы просто возобновим старый контракт.

Насколько я понимаю, он заключен на весьма щедрых по отношению к вам условиях, не так ли?

— Великодушно щедрых, — согласился Чиун. — Учитывая недопонимание, на котором они основывались.

— Недопонимание?

Смит смотрел, как Чиун разворачивает свою циновку, раскладывает ее на полу, тщательно расставляет целый набор свитков и только потом усаживается сам. Пришлось даже встать, чтобы письменный стол не мешал наблюдениям.

Смит вздохнул. Не в первый раз участвовать ему в подобных переговорах.

Теперь Чиун не проронит ни слова, пока Смит тоже не усядется на пол. Он безропотно взял со стола карандаш, блокнот с желтыми официальными бланками и неловко уселся на ковре лицом к корейцу. Пристроил блокнот на колене. После стольких лет за клавиатурой компьютера карандаш в пальцах казался неповоротливым, словно банан.

— Я готов, — сказал Смит.

Чиун развернул свиток, и Смит узнал копию последнего подписанного между ними контракта. Эта была на специальной рисовой бумаге с золотым обрезом, которая сама по себе стоила сотни долларов. Еще одна никчемная трата.

— А, вот, — нашел то, что искал, Чиун. — Отвертка.

— Прошу прощения?

— Это юридический термин. Отвертка. Разве вы никогда не слышали? Они есть в большинстве контрактов.

— Вы хотите сказать — увертка. Однако наш контракт имеет жесткие условия соглашения. В нем нет уверток.

— Как говорят в моей деревне: «Никогда не поправляй императора. За исключением случаев, когда он ошибается». Сейчас как раз такой случай, Великий владыка. Отвертка имеется в пункте касательно обучения белого человека искусству Синанджу.

— Насколько я помню, за это вы запросили отдельную плату.

— Крохи, всего лишь крохи за то, что полагал великим позором и непереносимым стыдом. Однако, как выяснилось, я совершил ошибку.

— Какого рода? — осведомился Смит, предчувствуя, что, как всегда, ошибка Чиуна выльется ему в круглую сумму.

— Я обучал совсем не белого! — со счастливой улыбкой сообщил Чиун.

Смит нахмурился.

— Что вы имеете в виду? Разумеется, Римо — белый. Не могу отрицать, достоверно, кто были его родители, мы не знаем. Однако достаточно лишь взглянуть на него, чтобы понять, что он белый.

Чиун терпеливо покачал головой.

— Ни один китаец, ни один японец, ни один не-кореец доныне не был способен усвоить учение Синанджу. Этот же предполагаемый белый схватывает все на лету, как никто до него за всю историю моей скромной деревушки.

— Так ведь это, на мой взгляд, как будто неплохо? — осторожно спросил Смит, не понимая, куда Чиун клонит.

— Еще бы! Это означает, что Римо на самом деле — кореец.

И Чиун пробормотал по-корейски несколько слов.

— Что это вы сейчас сказали?

— Всего лишь назвал его по имени — Римо Великолепный. В нем течет корейская кровь. Другого объяснения быть не может.

— Может, американцы по природе своей восприимчивы к Синанджу? предположил Смит. — Ведь других американцев до Римо вам не приходилось учить.

— Не смешите меня, — с гримаской презрения отмел это предположение Чиун.

— Римо усваивает Синанджу успешнее любого корейца. Следовательно, Римо не белый.

— И, следовательно, теряют силу ваши прежние требования относительно компенсации за обучение белого.

— Именно так, — кивнул Чиун.

Смит внимательно всмотрелся в лицо корейца, однако прочитать, что за ним кроется, не сумел. С лицом Чиуна Смиту это вообще никогда не удавалось.

— И вы хотите сказать, что согласны из-за этого получать меньше денег? прямо спросил он.

— Разумеется, нет! Я подписал контракт на то, чтобы обучить для вас белого, и, зная белых, вы могли получить в результате такого прыгуна-бегуна, который с шумом и кряканьем колет доски ребром ладони. Вы же получили настоящего, неподдельного Мастера Синанджу. Вы с большой выгодой вложили свои средства, и это, по справедливости, требует поправок не только в нашем будущем контракте, но и радиоактивных — за все годы назад — выплат.

— Вы хотите сказать — ретроактивных, имеющих обратную силу?

— Да. Значит, договорились. Я знал, что вы все поймете, Мудрый властитель.

— Я понял не все, — резко сказал Смит, — и не хочу разводить антимонии, пока не пойму. Скажите попросту, каковы ваши претензии на этот раз?

Спокойным, размеренным жестом Чиун развернул другой свиток.

— У нас не претензии, — обидчиво сказал он. — У нас разумные требования, и состоят они в следующем. — И начал читать:

"Два горшка изумрудов, неограненных. Двадцать горшков бриллиантов различной огранки. Без дефектов. Восемь рулонов шелка времен Таньской династии. Различных цветов. Одна персидская статуя царя Дария. Из дерева гофер[1]. Двенадцать бушелей рупий..."

Он прервал чтение, заметив, что Смит предостерегающе поднял руку.

— Мастер Синанджу. Многое из перечисленного относится к музейным редкостям.

— Да?

— Таньский шелк, например, огромная редкость.

— Конечно, — сказал Чиун. — Иначе бы мы его не просили.

— Я вообще сомневаюсь, сохранился ли он до наших дней.

— Почему же? Сохранился. У меня он есть. В Синанджу, в сокровищнице моих предков.

— Зачем же вы хотите еще?

— Вы никогда не задавали такого вопроса раньше, во время наших прежних переговоров, когда я просил у вас обычного золота. Вы никогда не говорили:

«Мастер Синанджу, зачем вам еще золото? У вас ведь уже есть!»

— Верно, — сказал Смит. — Но это же совсем другое дело!

— Да, — согласился Чиун с широкой улыбкой. — Другое. На этот раз золота я не прошу. У меня его вдоволь благодаря вашей щедрости. Но должен сказать, что в древние времена заслуги моих предков не всегда оплачивались золотом. И мне бы хотелось, чтобы эта добрая традиция была соблюдена и сейчас.