– Нет, – ответила она, потому что так и было. Хоть она и сидела в одиночестве, за ней наблюдали по меньшей мере четверо. Она не поднимала взгляд от барной стойки.

– Жаль, – заметил незнакомец. – Как и я.

В его голосе слышались такие глубокие интимные нотки, что Дженнер против собственной воли опять посмотрела ему в глаза. И душа опять ушла в пятки. Дженнер видала и более привлекательных мужчин, но, черт возьми, ни один из них не источал такой мужественности. И больше всего сбивало с толку то, что незнакомец ничем особо не выделялся. Высокий, но не слишком, мускулистый, но не перекачанный. Короткие темные волосы, голубые глаза и намек на вечернюю щетину на волевом подбородке. На нем были черные брюки и белая шелковая рубашка с закатанными по локоть рукавами, но даже в этой простой одежде он выглядел элегантнее всех присутствующих мужчин, хотя те вовсе не грешили отсутствием вкуса. В целом он смотрелся чертовски привлекательным, но дело было скорее в его харизме, чем в какой-то отдельной внешней черте.

Бармен поставил перед ними напитки. Обрадованная вмешательством, Дженнер потянулась за корабельной пластиковой картой, но сосед опередил ее, подав бармену свою со словами «Плачу за оба».

– Разумеется.

Теперь придется снова взглянуть на него, а ведь как не хочется. Она устремила взгляд на нос собеседника, потому что его глаза слишком выбивали из колеи.

– Благодарю. – Она постаралась сохранить максимально нейтральный тон.

– Не за что, – ответил незнакомец, потянувшись мимо нее к бармену, чтобы забрать карточку.

И в этот момент корабль слегка качнуло влево. Это было первое движение лайнера, которое ощутила Дженнер, но и его оказалось достаточно, чтобы лишить равновесия нескольких пассажиров, уже хвативших лишку.

Справа началась суматоха, раздался вскрик, внезапно сосед подался вперед и уперся руками в стойку с обеих сторон от Дженнер, как щитом, заслоняя ее своим телом. Он выдохнул с легким «уф!», когда кто-то потеснил его, и на мгновение прислонился грудью к спине Дженнер так, что ее голова оказалась прижата к его плечу.

– Прошу прощения, – произнес мужчина в унисон с еще чьими-то извинениями и отодвинулся.

– Сволочь! – послышался нетрезвый женский голос, дрожащий от злости. – Я все видела! Ты даже за выпивкой не можешь сходить, не облапав  какую-нибудь бабу!

Дженнер осторожно оглянулась. Прямо за их спинами стояла фигуристая брюнетка с экзотическими миндалевидными глазами. Она вырядилась в обтягивающее красное вечернее платье, подол которого заканчивался буквально несколькими сантиметрами ниже пятой точки, а ноги на высоченных каблуках заметно покачивались – то ли от движения теплохода, то ли от количества выпитого алкоголя. Брюнетка уставилась на Дженнер, объемные свисающие серьги засверкали, когда она вскинула голову.

Дженнер почувствовала, как незнакомец вздохнул, как поднялась и опустилась его грудь.

– Ты пьяна и привлекаешь нездоровое внимание, – тихо сказал он. – Давай вернемся за наш столик.

Мужчина, который недавно оступился и чуть не повалился на Дженнер, огляделся, моргая и будто бы пытаясь уловить смысл ситуации. Его трезвости хватило, чтобы выговорить:

– Не, это я виноват...

– Я сама знаю, что видела своими глазами! – резко бросила скандалистка, не обращая внимания на невнятные слова и подступая к незнакомцу, спасшему Дженнер от падения со стула. – Понять не могу, зачем ты вообще меня пригласил...

– Я тоже, – его голос был жестким и угрюмым. – Но с каждой минутой жалею об этом приглашении все больше и больше.

– А это легко исправить! Забирай свои манатки и проваливай, ублюдок! – выкрикнула брюнетка, и по ее щекам потекли ручейки разбавленной слезами туши. Все больше народу замолкали и оборачивались полюбоваться на спектакль, и Дженнер ощутила себя пассажиром терпящего крушение поезда без всякой надежды на спасение.

Она в отчаянии огляделась, надеясь ускользнуть.

Незнакомец наклонил голову, его лицо стало напряженным.

– Сомневаюсь, что ты можешь выгнать меня из моей собственной каюты, Тиффани, но знаешь что? Забирай ее себе, потому что лучше уж я буду спать в прачечной, чем проведу еще хоть минуту в твоей компании.

Тиффани!

Боже! Страшное озарение ледяным душем обрушилось на Дженнер. Это был Кэйл.

СЦЕНА СТАНОВИЛАСЬ ВСЕ СКАНДАЛЬНЕЕ И БЕЗОБРАЗНЕЕ.

Лицо Тиффани побагровело, она принялась выкрикивать бесcвязные оскорбления. Кэйл не отвечал. Ему и не требовалось ничего говорить. Выражение лица было достаточно красноречивым: Кэйл смотрел на вопящую брюнетку как на мерзкое насекомое. Ошеломленная Дженнер Редвайн застыла от ужаса на барном табурете бок о бок с ним.

До того как прозвучало имя «Тиффани», Дженнер выглядела лишь слегка смущенной, невольно оказавшись втянутой в шумную ссору. Кэйл пристально следил за соседкой и уловил точный момент, когда та связала концы с концами и поняла, кто он такой. Она действительно не подозревала его вначале. Он счел излишним предупреждать ее об изменениях в сценарии, потому что хотел добиться более правдоподобной реакции, хотел застичь ее врасплох. И это удалось.

Вот только Дженнер Редвайн оказалась не единственной, кто был застигнут врасплох.

Забавно, до какой степени впечатление при очной встрече отличалось от сложившегося по фотографии. Судя по снимку, Кэйл предполагал, что эта женщина способна причинить неприятности, но по завершении дела они легко расстанутся раз и навсегда. Увидев Дженнер воочию, он осознал, что перед ним натуральная катастрофа, но переиграть ситуацию уже никак не выйдет.

Она была невысокой – чуть ниже среднего роста – и довольно худой, но ее худоба выглядела естественной, а не как если бы она нарочно морила себя голодом. С другой стороны, в противовес маленькой груди у Дженнер была отличная круглая попка. Не большая, но... округлая. Ему нравились округлости. В данном случае даже чересчур нравились.

Она не потрудилась нарядиться. Фэйт сообщила, что Дженнер вообще не переодевалась, поднявшись на борт. Но даже в простых серо-желтых брюках и изумрудно-зеленой безрукавке она выделялась из окружающей толпы. Конечно, это впечатление в какой-то степени обуславливалось тем, что он наблюдает за ней в интересах дела, но и на объективный взгляд она заметно отличалась от остальных: несгибаемо прямой осанкой и манерой так поглядывать на людей, что те потихоньку проверяли, не изгваздались ли в чем-нибудь. Настороженная агрессивность чувствовалась в каждом ее движении, в каждой позе, и это подсказывало, что Дженнер Редвайн готова к серьезной борьбе, и бог в помощь любому, кто окажется на ее пути.

Придется следить за ней каждую минуту, потому что эта женщина не позволит себя запугать и не станет покорно исполнять все, что ей велят. Едва эта мысль оформилась в мозгу Кэйла, она сползла с табурета и попыталась обойти соседа стороной, словно желая избежать неприятной сцены.

Умница Тиффани, заметив маневр подопечной, мигом нашлась и воскликнула:

– Не пытайся сбежать, прикинувшись невинной овечкой! Я видела, как ты флиртуешь...

– Я вас не знаю, – оборвала скандалистку Дженнер.

Кэйл воспользовался моментом, чтобы сменить позицию, будто невзначай преградив путь к бегству. Дженнер бросила на него ледяной взгляд, прищурив зеленые глаза. Судя по виду, она бы с радостью размозжила обоим комедиантам головы.

– И его я тоже не знаю, поэтому нечего втягивать меня в вашу идиотскую разборку.

Тут, наверное, она увидела какого-то знакомого, потому что пожала плечами, словно говоря «черт знает что творится». Хорошая девочка; все ее действия выглядели вполне естественными. Похоже, Дженнер оказалась лучшей актрисой, чем отрекомендовала себя перед Бриджит.

Вовремя подоспела Фэйт, положила расхристанной Тиффани руку на плечо и что-то тихо ей сказала. Та заплакала, настоящие слезы заструились по щекам – как, черт побери, ей удался этот фокус? – и Фэйт наконец увела истеричку из бара. Вокруг воцарилась тишина. К Кэйлу подковылял Райан с сочувствующим видом. Он тоже чертовски хорошо притворялся. Действительно прихрамывал, но самую малость. Появляясь в общественных местах, он всегда преувеличивал свою хромоту, культивируя ее как часть разыгрываемого образа, и Кэйл ни разу не видел, чтобы Райан забыл о мнимом «увечье».