– Но он слишком много знает, – вставил Миллс, подумав, что Джонсон и вправду мог слинять.

– Когда здесь все закончим, найди его и добей.

– Да, сэр. Хорошая мысль.

– А теперь вон. Я занят.

Дин кивнул, потихоньку вышел в коридор и вздохнул – дело в шляпе. Сухой осадок: могло быть и хуже.

          * * * * *

ПИСЬМО ВСЕ НЕ ПОЛУЧАЛОСЬ ТАКИМ, КАК ХОТЕЛОСЬ, а нужно было еще запрограммировать пять бомб. Много времени это не займет, да и впереди еще двадцать четыре часа, но всегда существует некоторый риск. Нельзя допустить, чтобы его увидели, нельзя попасться. И никому нельзя доверить такую работу.

Пожалуй, все-таки не стоит спешить с установкой таймеров. Тот, который в театре, лучше включить вечером, а тот, что на пляжной палубе, выставить рано утром. Остальные же в течение дня. Если все делать постепенно, мимоходом, так будет умнее всего. Вряд ли удастся бегать от палубы к палубе и одну за другой ставить бомбы на боевой взвод, не вызвав при этом ничьих подозрений.

Гребанный Джонсон. Он знал о бомбах и должен был находиться здесь, в преисподней, когда они взорвутся. Ларкин еще даже не приступил к операции, а один выживший уже есть.

Он открыл черновик и прочитал написанное, потом все удалил и начал снова.

Хватит с них и голимой правды.

ПЕРЕОДЕВАЯСЬ К ГЛАВНОМУ СОБЫТИЮ ЭТОЙ НОЧИ, художественному аукциону, Кэйл никак не мог выкинуть из головы разговор Ларкина и Дина Миллса о Джонсоне. Повезло, что исчезновение охранника не заставило их насторожиться. Однако после многозначительных слов Ларкина: «Когда здесь все закончим, найди его и добей», стало очевидным, что на борту что-то назревает.

Первым на ум пришло ограбление, которое, вероятно, произойдет до того, как они причалят в Сан-Диего. С мерами безопасности, предусмотренными во время круиза, казалось бы, пассажирам нечего опасаться, однако, если сами сотрудники службы безопасности затевают преступление, все становится возможным.

Кэйл уже предупредил своих людей по телефону, чтобы были начеку и сегодня, и следующие два вечера. Он собирался переговорить с Санчесом и выяснить, нельзя ли раздобыть оружие для их группы. Служба безопасности наверняка неплохо снаряжена, но вряд ли на борту имеется целый арсенал. Да, проблема не из легких. И все же Кэйл чувствовал бы себя увереннее, затаив лишний козырь в рукаве против вооруженных боевиков Миллса.

Сразу вспомнился пистолет Джонсона. Черт, жаль, что тот сгинул за бортом вместе с хозяином.

Если ограбление – допустим, что задумано именно ограбление, – пройдет без физического насилия, то лучшей стратегией для Кэйла и его людей будет невмешательство. Материальные потери можно восполнить. А перестрелка на борту с пиратами – или морскими грабителями, что более точно и менее романтично, – может привести к человеческим жертвам. Да, если бандиты просто возьмут свою добычу и покинут лайнер, он не пошевелит и пальцем. Ради безопасности пассажиров, пусть бегут на все четыре стороны.

В таком случае, пожалуй, не помешает надеть наручники на Тиффани. Ей не всегда удается сдерживать себя.

Сегодня состоится художественный аукцион, и полотна, выставленные на продажу, стоят изрядно. Казалось бы, самое подходящее время, чтобы сорвать куш. Но с другой стороны, и после аукциона эти картины с судна никуда не денутся.

Если бы сам Кэйл готовил ограбление, он бы выбрал для операции одно из официальных мероприятий, когда публика при параде. Когда бриллианты извлечены из сейфов и представлены на всеобщее обозрение наравне с произведениями искусства. Полотна можно вырезать из рам и спрятать в водонепроницаемые тубы. Наличные? Их будет не так много, потому что дорогостоящие покупки принято оплачивать чеками и вряд ли кто-нибудь станет таскать по карманам пачки банкнот. А нет ли на борту еще чего-то, о чем он попросту не знает? Чего-то или, не дай бог, кого-то настолько ценного, что любой риск оправдан?

И обязательно должен быть предусмотрен путь отступления. Скорее всего, где-то поблизости болтается другое судно, до которого грабители планируют добраться на спасательной шлюпке или на вертолете, если там оборудована посадочная площадка. Самым безопасным было бы дождаться, когда лайнер окажется недалеко от суши, потому что, как только сигнал бедствия пойдет в эфир, каждая лоханка поспешит на помощь. Береговая охрана, корабли с военной базы… и под прикрытием такой катавасии нетрудно слинять с концами.

Кэйл вполне допускал, что охранники сговорились ограбить пассажиров, но ведь есть еще и экипаж! Лайнер огромен, и на нем повсюду можно встретить людей в форменной одежде. Неужели кто-то рискнет обчистить, по сути, целый городок? Даже если все до одного сотрудники службы безопасности участвуют в заговоре, что маловероятно, в возможных сценариях преступления, который прокручивал в голове Кэйл, было слишком много слабых звеньев, ставящих затею под угрозу срыва.

Так что здесь на самом деле готовится? Массовое похищение людей? Чтобы потом требовать выкуп у сотен богатых семейств и высокодоходных компаний? От этого предположения у Кэйла мурашки побежали по спине.

Сегодня же вечером нужно найти способ обсудить с капитаном Ламберти свои опасения. Лучше всего отвести его в сторону и открытым текстом рассказать о возникших подозрениях, а если понадобится, и о том, почему и каким образом Кэйл дошел до мыслей таких. Капитан наверняка знает, что следует предпринять, чтобы предотвратить ограбление или похищение пассажиров. Санчес уже составил список охранников, предположительно готовящих преступление. Кэйл раздумывал, не позвонить ли капитану прямо сейчас, но без визуального контакта вряд ли удастся его заставить воспринять сообщение всерьез, а не как бред параноика. У Райана сложились достаточно хорошие отношения с капитаном Ламберти, чтобы донести до него тревожную информацию, и Санчес может вставить весомое слово от себя. Да уж, поспешишь – людей насмешишь.

А если и это не сработает, то просмотр видео с камер наблюдения и звонок из округа Колумбия с ручательством за их группу, не оставят капитану другого выбора, кроме как им поверить.

Взгляд Кэйла привлекла Дженнер, вышедшая из ванной, где она укладывала волосы. Вечернее платье – черное с белой отделкой – облегало и подчеркивало небольшую, но чудесной формы грудь. Низкий вырез дразнил его.

Эта женщина не переставала изумлять, а он-то думал, что ничто в мире больше не сможет его удивить. Она никогда не отступала под его напором, никогда не пыталась его отодвинуть – не считая той первой ночи. И сейчас она смотрела на него зорко и смело, словно видела его насквозь.

Кэйл не думал, не гадал, что в его жизни может случиться такое, что в его жизни может случиться Дженнер Редвайн.

– Еще один подобный взгляд, и ты не выйдешь из каюты этим вечером, – пошутил он, хотя, черт его побери, если в шутке не было лишь доли шутки.

– Я не против, – улыбнулась Дженнер.

Кэйл не стал рассказывать ей о своих подозрениях. Ни к чему волновать ее понапрасну. Черт, волновать? Да она потребует пистолет. Или вооружится туфлей.

Нет уж, лучше смолчать и не выпускать ее из вида.

          * * * * *

ФРЭНК ЛАРКИН НАКОНЕЦ-ТО НАШЕЛ ПОДХОДЯЩИЕ СЛОВА для своего прощального письма. Он не стал расписывать свое презрение к богатым паразитам, которых заберет с собой на тот свет, и к тем, кого вынужден невредимыми оставить в прошлом, но сумел изложить главное.