– Нет, – сказала она официанту. – Ему также «Цезарь». Никакой заправки, сыра или гренок. И принесите, пожалуйста, дольки лимона.

Официант послушно кивнул, а Кэйл был слишком ошеломлен, чтобы возразить.

Она улыбнулась.

– Лимонный сок – лучшая замена жирной заправке. Ну же, Кэйл, с твоим холестерином ты не должен есть красное мясо и вообще ничего жареного. Не понимаю, о чем ты думал!

– Я тоже, – сказал он со значением, ясным только ей.

Остаток обеда прошел относительно мирно, хотя Кэйл с тоской поглядывал на сэндвич и картошку фри в тарелке Дженнер. Линда и Нина забавлялись, видя, как повлияла на крутого парня любовь, как он безропотно позволяет командовать собой. Кэйл съел свой салат, и Дженнер подумала, что это не самая большая жертва, принесенная во имя его непонятной цели. Если они с Сид могли терпеть положение пленниц, то и он вполне мог сжевать безвкусный салат. Эти страдания отнюдь не равнозначны. Но пища доставила ей настоящее удовольствие в первый раз с тех пор, как Дженнер ступила на борт «Серебряного тумана». Ей действительно понравился обед. Она очистила тарелку, не давясь, и как следует распробовала блюда, особенно жареную картошку, которой искренне наслаждалась.

Трапеза подходила к завершению, и беседа свелась к кратким замечаниям о ближайших планах. Признак того, что пора расставаться. Кэйл все еще вел себя безупречно вежливо, но Дженнер почти ощущала его напряжение; он стремился сбежать, пока она не придумала что-нибудь еще. И поделом ему.

Когда Дженнер положила салфетку на стол, в ресторан вошел Фрэнк Ларкин. Она заметила его не сразу, но была так настроена на Кэйла, что тотчас почувствовала, как он резко сменил фокусировку. Она автоматически стала озираться в поисках того, что привлекло его внимание.

Большинство людей в ресторане смотрели на Ларкина, так что ее поступок не выделялся. Как если бы они были в Голливуде и вошел Спилберг. Ларкин не был знаменитостью, но являлся влиятельной персоной и обладал невероятной властью вдобавок к своему огромному состоянию. Он не сел за столик, а двинулся по залу, заговаривая с некоторыми пассажирами. По наблюдениям Дженнер, он уделял внимание самым богатым и могущественным мужчинам из присутствующих. Ни одна женщина, казалось, не стоила его взгляда. Ее радар снова запищал, когда она заметила едва уловимый оттенок презрения в выражении его лица.

– Вот наш хозяин, – без всякой связи с прежней темой сказала она и повернулась к Линде и Нине. – Вы что-нибудь разузнали о нем? Чем он занимается? Кроме организации благотворительных круизов, конечно.

Кэйл встал и потянул Дженнер за руку, якобы помогая ей подняться. Предупреждающе сжал ее пальцы.

– Чем он занимается? – подняла брови Линда. – Политика, финансы, все виды бизнеса. Я задавала вопросы и выяснила, что он один из закулисных кукловодов в Вашингтоне, один из тех, кто дергает президента за веревочки.

«Ну разве это не интересно?» – подумала Дженнер.

– Я забыл взять с собой таблетки, – сказал Кэйл, оттаскивая ее от стола. – Мы должны вернуться в каюту.

– Увидимся утром, – прокричала Дженнер через плечо. – Пять сорок пять!

Когда они отошли от ресторана на достаточное расстояние, в место без публики, Кэйл схватил Дженнер за руку, развернул ее и прижал к ограждению. Подслушивать здесь было некому – вот почему он остановился именно тут. Ветерок развевал волосы Дженнер, и она запрокинула голову, чтобы насладиться приятным ощущением.

Кэйл взялся руками за перила по бокам от нее и держал ее, словно в клетке, наклонив голову так, что его синие глаза оказались на одном уровне с ее. Дженнер встретила пристальный взгляд с совершенно невинным видом.

– Ты настоящая чертовка, знаешь? – с чувством произнес он. – Клянусь, когда утром ты спускаешь ноги на пол, дьявол содрогается и восклицает: «О, дерьмо, она проснулась!»

Дженнер улыбнулась. Она не сомневалась, что Кэйл сделает все, чтобы достичь своей цели, но больше не думала, что он в качестве средства давления или из мести причинит боль ей или Сид. Он все еще контролировал ситуацию, но недавно на несколько драгоценных минут она взяла власть в свои руки. На несколько минут стала ведущей. Возможно, позже за это придется поплатиться, но она получила то, что хотела, – заставила его понервничать.

А еще удалось узнать больше о Фрэнке Ларкине. Политика и финансы, да? Широкое поле деятельности для шпионажа, и, хотя непонятно, что на самом деле происходит, разгадка не за горами.

– Пойдем, возьмем твои пилюли, милый, – пролепетала она, похлопав Кэйла по груди и слегка оттолкнув его.

– В мире не найдется таблеток… – начал он, но осекся и, закрыв глаза, помотал головой.

Она это сделала. Заставила его заткнуться. Похоже, денек удался, если учесть все, что уже успело случиться.

ФРЭНК ЛАРКИН ОТКРЫЛ ДВЕРЬ В СВОЮ КАЮТУ, надеясь обрести уединение и покой, но вместо блаженной тишины его обволок невыносимый шум.

Айзек, его личный стюард, был поглощен работой и не услышал, что дверь открылась. Ничего удивительного, когда рев чертова пылесоса заглушал любые звуки. Ларкин нарочно хлопнул дверью, и наконец привлек внимание Айзека.

Тот поднял голову и выключил пылесос.

 – Мистер Ларкин, не ожидал, что вы вернетесь так скоро.

 – Вижу, – буркнул Фрэнк, проходя в комнату.

Айзек был примерно его возраста, но выглядел лет на десять старше. Слишком худой, с глубокими морщинами возле глаз и рта и с белыми волосами вместо патины благородной седины. На лице слуги отражались годы черной работы, плечи поникли, а руки изуродовал артрит. Но именно Ларкин страдал, именно он доживал последние дни. Где же справедливость?

Что ж, если ему суждено отдать концы, в одиночестве покидать этот мир он не собирается. Как и все остальные на этом гребаном корыте, Айзек тоже умрет, просто пока не знает, что ему уготовано. Удовлетворение от этой мысли немного облегчило боль Ларкина. Даже пульсация в голове отчасти утихла.

– Принеси аспирин и стакан воды, – приказал он, подходя к дивану и осторожно усаживаясь. Каждое движение, каждый звук причиняли боль, но никак нельзя позволить себе выдать навалившуюся немощь вне этих стен. – До чего голова раскалывается, – тихо выдохнул он в пустоту, когда Айзек ушел в спальню за аспирином из аптечки, размещенной в шкафу. Сквозь открытую дверь Ларкин заметил застеленную кровать и понял, что уборка почти завершена. Слава богу.

Привычно исполнительный стюард быстро принес лекарство и бутылку воды.

– Желаете стакан и немного льда, мистер Ларкин?

– Нет, этого хватит. – Пара таблеток не усмирит его боль, но совсем ни к чему, чтобы об истинном состоянии его здоровья кто-то заподозрил, пусть даже Айзек. Хотя тот вряд ли насторожился бы, даже если бы хозяин потребовал целую упаковку аспирина. Слуга умом не блистал.

Проглотив таблетки, Ларкин рявкнул:

– Закончишь уборку позже.

Не было нужды изобретать причину или отговорку: Айзек, как обычно, слепо выполнил приказ и тихо ушел, забрав с собой чертов пылесос.

Оставшись в одиночестве, Фрэнк направился к аптечке и взял целую горсть аспирина. Бросил в рот все таблетки и запил несколькими большими глотками воды из бутылки. В текущей ситуации намечающаяся язва вряд ли имеет значение. Аспирин хотя бы временно утихомиривал боль, а сейчас Ларкину требовалось именно это. Всего несколько чертовых минут без мучений.

Рак поедал его.

Стук в дверь ножом вонзился в висок. Если Айзек вернулся, если пришел, зная, что Ларкин хотел побыть в одиночестве… придурок не доживет до взрывов.

Но на пороге стоял Дин Миллс. Впустив его в каюту, Фрэнк аккуратно прикрыл дверь. Захлопни он ее с силой, возможно, удалось бы частично выплеснуть ярость, но грохот… Шум ему противопоказан.

Дин сказал:

– Сэр, несколько человек интересуются, как смогут убраться отсюда после…

– Мы не станем обсуждать пути отступления, – отрезал Ларкин. – Я уже все устроил.