До боли, от которой я становлюсь еще более готовой для него между ног.

— Эй, голубки, вы куда пропали? Ад, тут твоей даме какой-то Саша иззвонился весь. Трезвонит и трезвонит. Может, срочное что… О-оу, — один из друзей Адама присвистнул. — Все, понял, не отвлекаю.

Что я делаю?

Я хочу разнести здесь все, выпустить пар, потому что сам рискую сорваться по-крупному, но мне нельзя пугать впечатлительную девочку, которая сидит уже одетая на шинах и жует свою губу.

— Нам нужно прекратить все это, — она бросает в меня гранату, а я стою как вкопанный и даже подойти к ней не могу, потому что в этом случае точно доведу начатое до конца.

— Что ты сказала? — я прекрасно все расслышал, но у меня тупо в голове не укладывается, что стонавшая пять минут назад в моих руках малышка способна вот такое выдать.

— Мы должны…

— Ни хуя мы никому не должны, Принцесса. Какого черта ты вообще несешь сейчас? На тебя так действует имя моего братца? — все-таки подхожу к ней.

Не касаюсь, но кожей чувствую ее страх.

Меня боится?

Поводов нет. Я никогда с ней ничего против воли не делал. Случаи, когда «нет» говорила лишь ее гордость — не считаются.

Потому что на самом деле она хотела.

— У меня есть обязательства перед моей семьей. Я приняла кольцо от Саши, я не могу подвести родителей. Это ты можешь думать только о себе, Адам, а у меня нет таких привилегий, даже если я бы очень хотела попробовать что-то с тобой. Всегда это знала и была гото…

— Заткнись, солнышко, или это сделаю я. И в этот раз тебе не понравится, — я хочу искусать ее губы в кровь, чтобы она больше не могла нести всю эту ахинею, но мастерская — не лучшее место для наших разборок. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы трезво смотреть на вещи, так что я отвезу тебя домой. Мы поговорим позже, Принцесса, когда у меня исчезнет желание сделать твою задницу такой красной, что ты еще очень долго не сможешь нормально сидеть.

На обратном пути Ева не прижимается ко мне с прежним энтузиазмом. Ей приходится это делать, чтобы не слететь с байка на каком-нибудь повороте, а я все равно остро чувствую ее маленькие ладошки и усилившуюся хватку, когда на очередном светофоре я слишком резко вдавливаю газ.

Около дома Принцессы я сам сбрасываю ее руки, быстро слезаю и помогаю ей выбраться из шлема.

В этом чертовом комбинезоне верхом на моем байке, с растрепанными волосами и припухщими губами она выглядит еще горячее. Если я сейчас же не провожу ее домой, то соседей ждет очень интересное кино для взрослых.

Я не могу сейчас слышать ее голос. Не хочу слышать все это долбаное дерьмо, что льется из ее рта, потому что вся эта ее хренова жертвенность пробуждает что-то звериное внутри меня.

Ева пытается давить на меня молчаливым упреком, а мне хочется встряхнуть ее и в постели выбить из ее головы все лишнее, чтобы она действительно научилась жить для себя без оглядки на общественное одобрение, которое по сути своей тот еще наигранный фальшивый пшик.

— Адам… Послушай, я надеюсь, что ты ничего никому не расскажешь… Пожалуйста, не разрушай то, что у меня есть, — она лепечет все эти пустые просьбы, а я думаю о том, когда она успела разглядеть во мне мужика, который бежит каждому встречному рассказывать о цвете трусов новой подружки.

— Фигню несешь, Принцесса. Тебе помочь дойти или сама справишься? — спрашиваю, едва остановив ладонь, чтобы не поправить волосы цвета темного шоколада.

Такой шоколад не просто закидывают в рот, потому что вдруг хочется сладкого — его растягивают по кусочкам под какой-нибудь хороший терпкий вискарь и наслаждаются моментом, когда можно перекатывать дольку во рту языком и открывать новые грани.

Ева — это плитка с острым перцем. Сначала привычная сладость, а потом оболочка растворяется и появляются жгучие крупицы начинки. И не всегда это сочетание приятно.

А иногда потом еще несколько дней расхлебыыаешь последствия.

— Сама справлюсь, — бурчит и пытается обойти меня, но я быстрее.

Подхватываю девчонку на руки и расплываюсь в ухмылке, когда она нечаянно задевает коготками мою шею в попытке зацепиться крепче, а не вырваться.

— Ты не умеешь выбирать правильные ответы, — ухмыляюсь ей в губы и снова целую Принцессу.

— Если его выбрал ты, еще не значит, что я тоже должна.

Только вот я не слышу протестующих визгов и не ощущаю попыток заехать мне локтем в глаз, чтобы я вернул ее на землю и отошел желательно на другую улицу.

На кофе я не напрашиваюсь. Нам обоим лучше остыть, чтобы не наговорить лишнего. И если Принцесса не сможет меня задеть, потому что просто не умеет делать это, то у меня есть все шансы рухнуть на дно в ее глазах.

Антон звал вечером в клуб, вспомнить былые времена, когда у нас бывала одна девчонка на двоих. У него там есть какая-то «отличная кандидатка с потрясными сиськами», которая очень хочет попробовать сразу два члена, и это предложение вообще-то должно меня заинтересовать, потому что я люблю иногда потрахаться затейливо.

Но есть одно маленькое слишком правильное «но» с татуировкой на заднице, которое роняет всю привлекательность той самой, с не такими уж вообще-то и впечатляющими сиськами, девахи. Я не хочу наматывать на кулак рыжие волосы, как и не хочу увидеть на своем члене идеальные пухлые губы.

Мне просто не надо эту, как там ее звали, Карину, потому что даже если она возьмет меня до горла — в мозгах все равно засела другая девочка.

Я отравлен Евой.

— Слушай, Тох, без обид. Ну вообще не вставляет, — в клуб я все-таки пригнал, но теперь приходится съезжать с темы траха на троих. Рассказывать о Принцессе я не хочу, потому что Тоха сразу начнет доебываться и сыпать своим сарказмом, из-за которого потом будет ходить с фингалом под глазом. Или под обеими, я не уверен.

— Да ладно тебе, Ад, мне больше достанется. Ты вообще видел эту нимфу? Я уже сам пожалел, что предложил тебе, а тут ты так удачно в монахи подался. Осталось доказать девчонке, что один член может быть не хуже, и у меня будет отличная ночка с на все согласным рыжеволосым очарованием. Такие девочки на дороге не валяются…

— Слюни подбери, придурок, закапаешь тут все, и твое обожание сбежит, потому что никому не нравятся водопады во рту во время прелюдии с поцелуями, — я знаю, что Антона отпустит, после того как он поимеет эту девчонку, но сейчас он реально напоминает преданного раба, к которому с небес спустилась богиня красоты.

Малышка, конечно, симпатичная, такой себе ходячий набор мужских фетишей, но… Блять.

Ее зовут не Ева.

— А ты че такой загруженный? Проблемы? Если что, я всегда готов выслушать. ну и поржать заодно, — Антон буравит меня заинтересованным взглядом, а я отмахиваюсь и опрокидываю в себя сразу весь виски из стакана, жестом прося официантку повторить мне пойло.

— Кризис среднего возраста.

— Да ты доживи сначала до него. И какой вообще может быть кризис, когда вокруг столько красивых женщин? — он вскидывает руки, весь такой довольный из себя владелец лучшего, по его мнению, для мужика бизнеса, а я поддаюсь его напору и мельком окидываю зал взглядом. — Завтра систему видеонаблюдения менять. Наткнулся на какую-то херовую контору, камеры постоянно сбоили. Так теперь они мне только новые оплатят, еще и сверху за моральный ущерб накинут…

Тоха начинает вещать что-то еще про бизнес, а я цепляюсь за последнюю не пропущенную мимо ушей фразу и понимаю, как привязать Принцессу к себе.

Хотя бы на время.

Пусть потом строит из себя примерную женушку, а мне просто надо вдоволь поиметь ее во всех позах.

— Ева, дочь, ты чего так долго возишься там? Я тебя и так заждался уже.

Подпрыгиваю на месте от голоса отца и едва не падаю в самую пыль, потому что совершенно не ожидала встретить в собственной квартире кого-то еще.