Батяна помотал головой.

— Ну правильно! Где-ж тебе помнить, когда ты все по командировкам разъезжал. — фыркнула тетка, протерев пальцем по косяку — Пыльно тут у вас, прибрались бы что ли — фыркнула вновь, и кряхтя и бурча удалилась тем же макаром, что и пришла — через дверь и не прощаясь.

Мебель. Тут же всплыл вопрос с деньгами. Они у нас есть, но «на книжке». И… там свои какие-то заморочки с ожиданием и подтверждением. А без этого всего… наличности не так уж много. Так что вся наша мебель ограничилась действительной парой кроватей, и одиноким кухонной мойкой без всего.

— Ничего, потом что понормальнее купим! — выдала мать, пока мы с отцом на пару сношались с этим чудом Енженерной мысли для мойки посуду ручным способом.

Кто вообще такую ересь как тут придумал?! Это же жесть какая-то! Как это… каким… вот… как… аааа…

Спать легли мокрыми, голодными, и недовольными — смеситель подцепить так, чтобы он не тек, так и не смогли. Завтра придётся вызывать специалиста.

— Ну ничего сами не можете сделать! — выдала тетя на запрос телефона мастера, но номерок все же продиктовала.

Профи пришел, плюнул, тукнул, храпнул, для бодрости, крякнуло, разворотил нам пол мойки, все залив водой, что я стал опасаться за штукатурку соседей, но установить смеситель без течей, так и не сумел.

— Бракованный! — сказал, и удалился.

Вместе, со смесителем.

Пришлось покупать новый! И вновь сношатся. Но на этот раз удалось воткнуть без течей. Там оказалась такая резиночка, маленькая, незаметная, которую если не докрутить, выдавливает, она уплывает, и…

А еще, я неожиданно узнал тайну! Отец, разоткровенничался, после «секса» в отсутствии маманьки, что убежала договариваться с учителями-директорами школы о моём зачислении.

Оказывается! Вся идея с переездом идет от него! Вернее — от соседки. Родной батиной тетки, что вдруг, да после свадьбы, воспылала желанием видеть внучку и племянника у себя под боком. Квартиру предложила для жилья — вот эту вот. С переездом, обустройством подсобить.

Батька хотел отказать! Послать и… сказать, что его и так все устраивает. Но разговор подслушала мамань. И… понеслось… загорелось… воспылала. Дальше её было уже не остановить, и это я уже все видел — носилась по квартире с горящими глазами. Как фанатичка её богу! Фанатка рока, оттраханная его звездой.

— Ап-чи!

Да в чем дело то?! Я уже заколебался чихать, честно слово! Бессмысленно и беспощадно! Как пес, нанюхавшийся перца. Но ведь не простуда это! И не гриб! Хотя… температура вообще-то есть. Да и давление слегка выше обычного, как после небольшого марафона. И сопли, тоже, присутствуют. Может реально простыл? Да ну нафиг! Не верю! Вот не верю я в подобное! Так не бывает.

— Саш, а что у тебя лицо красное? — поинтересовался отец.

— М? — пощупал я своё лицо.

А зеркала та нет. К тетки что ль сходить? Да ну её.

— Процесс работы сказывается! Улыбнулся я, и отодрал седалище от пола. — Пойду, умоюсь.

В грязной старой ванне, в старой страшной ванной.

Что-то меня совсем развезло! Рожа — красная! Температура — высокая! Для меня высокая — тридцать восемь и ноль. Кожа пупырышками пошла, в прыщи, в прыщи. Никогда такого не было! Разве что в самой первой жизни, когда я ни о какой Силе и слыхом не слыхивал. А с ней и быть не может! Словно я подхватил каких-то особо опасных паразитов! Или просто химическое отравление.

Причем, судя по отклику тела — именно второе! Но… где и чем? И какой химией я отравился?! Вернее — и продолжаю травиться! Ведь учитывая специфику строения моего организма, разве что только выпитая ртуть за место воды… о боже! Я что… где?! Когда… и как!?

А еще мамка поперла меня в новую школу именно в таком состоянии. Ну, немножко замалевала пудрой рыло, чтоб не так заметно было — я не сопротивлялся, ибо устал с ней бороться, да и рожа без пудры реально стременная. Так тоже стременная, но не настолько. И повела знакомить с учителями и классом.

— Здравствуйте дети! — улыбнулась вовсю ширь мама, оглядев весь класс разом.

Я тоже сделал это самое, но вот улыбаться что-то не захотелось.

На дальних партах, трое, не стесняясь никого, курят траву — и это я от сюда вижу! И это седьмой класс! Учительница тоже должна видеть, как и мать, но походу — игнорирует. Избранные какие? Для учительницы. А у матери просто очки розовые, с очень толстыми стеклами.

Слева у стеночки… притаились девочки. Что меня в своих фантазиях уже разложили и разобрали на запчасти. У классной парты — стола учительницы, сидит ботан. Один, но явно нервный. А еще там парочка определенных лиц, уткнулись в телефоны. Завидую, однако.

Блин! Как рожа чешется!

— Ну, у нас как бы урок идет. — сказала учительница, глядя на мать — Но проходи, представься классу — уже мне — тебя ведь Сашей зовут?

— Угу. — буркнул я, выходя на середину «подиума» пред общественностью.

— А меня Марина Федоровна — и замолчала, как видно ожидая, что я начну наконец свою приветственную речь.

Ну я и начал, хрепя вдруг севшим голосом, под смешки ребят. Рассказал кто, откуда… но дальше продолжить не успел — у учительницы проснулся зуд в какой-то точке, и она, буркнув что-то нечленораздельное, похожее на «ужас», практически приказала мне садиться на любое свободное место, натурально вытолкав улыбающеюся от уха до уха мать в коридор.

— С ребятами думаю на перемене познакомишься. — докинула в след, и закрыла дверь с той стороны, оставляя меня наедине с классом.

Я вновь оглядел представленный контингент. И куда мне садиться? К ребятам с травкой? Нееее! Предпочту любыми путями сеть подальше. Желательно — к окошку. Но в этом ряде, если не считать одинокого ботана, что на меня буквально нашипел — ну точно псих! Свободные места только в конце. Там их много! Ряд напротив стола учителя, и вначале сидят умники, а середнячки с ряда утекли давно. Но… последние парты на всех эшелонах заняты одними теми же астральными рожами.

Средний ряд… забит в хлам и яблоку некуда упасть до самой последней парты с одиноким телом, и косячком. Левый у стенки, к стайке девочек… ага! Они уже обозначали свои позиции, подвигаясь и покидав ранцы на свободные места.

— Мымра! — прилетел мне в ухо ластик.

— Уродина!

— Провинциальная дура!

— Страшилище!

В класс зашла учительница.

— Ну? Что стоишь? Вон, садись к Хохряковой — кивнула она на одно из мест, занятых портфелем.

Я поплелся туда, сдвинул чемодан не смотря на сопротивление девчонки — получил линейкой по макушке от соседки.

— Марина Федоровна! Я не хочу с ней сидеть! — соскочила девица, чей портфель я двигал.

— Соколова!

— Нет! — топнула онаножкой.

— Ну садись тогда к Ждане — получил я новое указание места, но та самая «Жданна», тут же соскочила, ударив на упреждение:

— У меня занято! Тут Артур седеть должен!

— Но сегодня же его нет!

— А друг придет?

Учительница покачала головой.

— Ну садись тогда за любую свободную парту.

Я вздохнул, и поплелся к пребывающим не здесь курякам. Этот учебный год обещает быть по истине запоминающимся.

Но этот учебный день для меня не стал цельным. Уже к концу урока, у меня распухла рожа так, что на это даже обратила внимание преподаватель. Отправила в медпункт, а оттуда, меня послали домой и к врачу. Выписав пару каких-то странных таблеточек, что я от греха подальше предпочел не пить.

Ну их нафиг! Без упаковки, без всего! Вынутые из пластиковой банки без этикетки! Стремно как-то подобное внутрь совать, как ни посмотри! Я может и слон, но не бессмертен! А так глупо… подставляться — зачем?

Дома, обнаружилась пустота. Родители куда-то уехали, то ли за мебелью, толи по работам, так что я оказался впервые за долгое время предоставлен сам себе. И к врачу естественно не пошел!

Сам себе хирург! Смыл остатки несмазанной пудры, и завалился спать. Но маме позвонили из школы, и она естественно, повела меня в больничку сразу, как явилась. Каким чудом прием участкового педиатра совпал с текущим поздним часом?!