Нужен баланс! А игрек равен двум.

— Я все!

— Гончарова? Уже? Ну неси, сдавай. — улыбнулась учительница, а я всем сердцем и душой порадовался, что с переходом в «среднею школу» у нас сменилась не только классная и расписание, но и учителка математики!

Со старой бы я точно ушел в двояки — не любила она меня! Не любила! Слишком умной считала, и гнобила.

И ладно я! А вон Егорку Стрелецкого вообще загноила! Он из-за неё, умудрился на второй год остаться. Вернее, пойти в четвертый «г», единственный класс параллели, что учился по программе один-четыре. Бедный парень! Что в первом был отличником, а из-за той мымры…

— …мм… и как ты пришла к такому ответу? — поинтересовалась преподавательница, изучив мой ответ.

— Легко! — выдал я, а учительница в ответ сделал жест, приглашая к доске.

Будет мне сегодня пятак в дневнике — растянул я рот до ушей.

И еще всю неделю потом думал, как умудрился не заметить ту запитую, из-за чего все решение пошло по звезде, а я получил только четыре. Надо быть, внимательнее! Запятые не только на русском и литературе судьбы решают.

— Ать, два, ать-два, гантелька…

Вообще-то, это бетонный пасынок! Ну, его обломок. И не гантелька, а штанга, если уж на то пошло — тяжелая! Здоровая! Для двух рук сразу! И больше меня весом раза в два.

Блин! Как бы её не стырили отсюда — поймал я движение краем глаза. На стройку все же не только я один хожу. И даже не только наркоманы, что просто ищут угол потемнее, где можно тихо уколоться. И даже не только бандиты! Уголовники, что разок тут кого-то пытали, оставив после себя лужу крови и море брызг — дилетанты! Да разок желали тут сбросить тело — я тогда чуть на пулю не словил! Но зато тело тут они так и не сбросили — на счастье! А то бы тут еще и милиция бы завелась.

И даже не только любопытные туристы! В лице школьников и студентов, что, то на слабо, то просто так, заваливаются в «призрачный недострой». Воры! Во главный контингент этого здания! Хотя они, не смотря на то, что тащат все, даже то, что прибито и привинчено, себя такими не считают. Несунами они себя мнут. И не воруют, а тащат.

И неважно что! Хоть кусок газетки! Отломать-оторвать, выкинуть в окно и утащить! Приезжают на КАМАЗах… и на жопорожцах — увидел я побитую машинку подокном, сливающеюся с битым кирпичом своей битой, но ярко алой краской.

— И много ли ты на этом упрешь? — спросил я пустоту, садя на подоконник попу, и точно зная, что меня услышат.

Ведь тут, по «стройке», а вернее уже её руинам, просто нереально ходить бесшумно! Тот же битый кирпич… бетонная крошка, шприцы, оставленные наркоманами каким-то ветром занесенных на верхние ярусы. И прочее — не способствуют бесшумному движению! Так что… человек, что сейчас решил сменить подъезд на иной, как видно от греха, для меня — просто не может оставаться незамеченным.

В невидимку я плох! Всегда был таким. Но на слух — никогда не жаловался. Тайные мисси — это не моё. Но вот как контрстелс — это да, это я могу. И мне не мешает, ни завывание ветра, ни пение птиц, ни даже шум машин автомагистрали неподалеку. Да и детские голоса… школьников, что прутся на поиски приключений сюда же — тоже, не отвлекают.

Блин! Да что им всем тут сегодня надо?! Сегодня такой хороший день… а, ну да. Походу пора прятать свою любимую штангу — переломанный пополам бетонный столб — не мной переломанный! Было так! С арматурой, соединяющей две половинки в единую конструкцию. Куда подальше, и валить отсюда тайными тропами через полузатопленный подвал. А то меня так спалят мои же одноклассники за не очень приличным делом — занятием спорта!

Шахта лифта, вздох, и прыжок вниз. Посадка на воду как на бетонную плиту, и красная пелена перед глазами до скрежета зубов. Двойной удар от перегрузки в результате резкой остановки и отката Силы за своё использование.

Погружение в воду по колено, на все тот же строительный лом на дне, и движение средь плавающих на поверхности шприцов к запасному выходу из здания.

«Всплытие», подъем на лестнице, минута на работу локаторами — все чисто! Ребятня вошла в здание через парадный вход, подъезд за номером один, вороватый мужик с мятой машинки все так же ползает по третьему, в поисках поживится. И я, протиснувшись в узкий лаз меж гнилых досок, оказываюсь на свободе.

На улице, с торца здания, сокрытый от любопытствующих прошлогодним бурьяном и горами песка — результатом работы экскаватора, копавшего фундамент для строительства недостроенного дома. Скромной тенью, средь буйного пейзажа.

Туфли жалко. Надо было идти парадным ходом! Мамка меня за них, конечно, не убьет — и не узнает! Туфли «рабочие», то есть приговоренные на снос. Её, мамины, и которые я должен был выкинуть месяц назад.

Но я не выкинул! Отпилил пятку с каблуком ножом, а остальное напяливаю на ноги! Получилось вполне неплохое… подобие тапочек. К которым я уже было хотел пришить завязки, чтобы не слетали когда не попадя, но… вода, плюс песок, равно крокодил.

— Аррр! Дай нам каши! Дай! — оттянул я подошву от всего прочего, сняв «туфлю» с ноги — Мы очень голодны! Ррр!

А может можно приклеить? Угу. И дня два еще побегать. Тогда уж лучше гвоздями сразу!

— Эх. Походу все таки придется выкинуть — произнес, глядя в даль и возвращая обувку обратно на ногу.

Пойду, на пляж! На наше городское море. Где никто не купается, но загорать начинают уже с весны. Где много-много песка, и еще больше окурков. Что как бы еще шесть лет назад, когда мне было три, был чист как слеза младенца!

Впрочем, тогда и в самом пруде еще вполне охотно купались даже взрослые. И его вода, не напоминала прокисшее пиво.

Море, солнце, песок… хотя ключевое слово тут отпуск!

— Урааа! Каникулы! — проорал кто-то неизвестный во дворе, во всю глотку и на весь двор.

И судя по тому, что у нас на дворе уже июнь, светит солнце, и пух с тополей уже сто лет как отлетел и оказался смыт в канаву, это кто-то из отстающих. Ну, или студентов. Хотя те вроде еще учатся. Студентов первокурсников, во! Или одиннадцатиклассников? Или… вообще, не ученик!

— УРААА!

Ну да, голос больно басовитый.

А мы пакуем чемодан, Мама, сегодня отрабатывает последний, короткий! День, и уже завтра мы сядем на поезд и поколесим к морю. Билеты уже куплены, вещи, эх, приготовлены…

— Отвратительный купальник! — растянул я перед собой полностью закрытый купальник.

Его купила мне мать, когда из бассейна вновь пожаловались, что я опять щеголяю в трусах. Правда не ясно кто ей оттуда на меня настучал, учитывая что цирк с «где твой верх?» не устраивался уже более полугода, даже не смотря на то, что я на занятие по плаванию в последнее время хожу как в старые добрые.

Я просто забываю надеть! Ну, поначалу так было. А потом, понял, что на мой вид более уже никто не реагирует — игнорируют, как старую шутку! И обозрел. Получил новую трепку от маманьки, новый купальник, что так ни разу не надел.

— В… женский половой орган такую фигню — выдавил я, глядя на данное «бикини», и старательно затрамбовал под диван.

Досталь дубль два, клон-близнец, только побольше — мамина версия эталона пляжного целомудрия!

— Не мам, с таким купальником, ты себе мужика точно не найдёшь!

А ведь ей по факту только тридцать шесть! Что для этого мира… ну, ношенная, но приемлемая бабенция! Молода, хоть и сорта второго, красива, умна и состоя… ну, просто обученная. Опять же — сирота… правда, довесок имеется — я! Нехилый такой, довесочек, что в представлении любого нормального мужчины уже скоро образуется в непомерных размеров дыру семейного бюджета.

А еще может сам приплод принести.

Так что тут нужна тяжелая артиллерия! А не скромность пожилой леди. Мамань себя явно не уважает, раз собралась такое носить — под диван! Там, кстати, уже тесновато от неугодных шмоток — надо будет при случае в монасты… нее, на тряпки! Там такое… в монастырь на тряпки! А то мама спалит.