— В таком случае вас никто не собирается спрашивать!

— В таком случае вас тоже!

— Имейте в виду: завтра приезжает жених, а через три недели состоится свадьба!

— Надеюсь, свадебная фата будет вам к лицу!

— А сразу после свадьбы вы отправитесь во дворец своего супруга и впредь будете трепать нервы уже ему!

— Убирайтесь из моих покоев!

— С радостью. Я сказал вам всё, что собирался.

И герцог покинул комнату, напоследок громко хлопнув дверью.

Выждав для верности пару минут, мы с Илоной устремились в гостиную.

— Вы это слышали? — возмущённо воскликнула Мирейа.

Несколько рыжих прядей выпали из причёски, придавая девушке взъерошенный, пожалуй, даже слегка демонический вид. Её волосы вообще было гораздо легче растрепать, чем уложить.

Мы утвердительно кивнули. Про соседнюю комнатку с щелью Мирейа хорошо знала и нередко специально устраивала встречи «с глазу на глаз» именно там, чтобы какая-то фрейлина могла подслушать разговор.

— Это же произвол! Это… это наглость, которая не имеет границ! Что он о себе возомнил? И кем он считает меня, своей рабыней?

— Скорее младшей родственницей, — попыталась сгладить острые углы Илона.

— И на этом основании он думает, что вправе распоряжаться моей жизнью?

Глаза Мирейи гневно сверкнули. Попытка сгладить углы не прошла, напротив, они ощутимо выпирали наподобие рёбер давно голодающего человека.

— А вы подождите всё-таки до завтра, — предложила Илона. — Мало ли, вдруг мужик вам понравится?

— Быть такого не может, — убеждённо заявила Мирейа.

— А всё-таки представьте себе, — настаивала фрейлина. — Вот входите вы в зал, и тут он, буквально принц на белом коне, так прямо на этом коне в зал и въезжает. А потом конь задирает хвост и… Да, романтические истории — не моя сильная сторона, — развела руками Илона. — Но я всё равно считаю, что надо сначала взглянуть на жениха, а уж потом начинать сердиться.

— Очень даже сильная, — не согласилась Мирейа. — Ты всё правильно описала. Я уже даже начала чувствовать запах. Именно так пахнет вся эта история!

— Вот ведь негодяй! — процедила я, качая головой.

— А, ты видишь, видишь? — тут же подхватила Мирейа. — А я всегда говорила: мой брат — законченный мерзавец!

— Да я не про вашего брата, — отмахнулась я. — Нет, он тоже, конечно, вредитель порядочный. Но я готова поспорить, что столь блистательная идея со свадьбой принадлежит не ему.

— А кому же?

— Кэмерону Эстли, конечно.

Лично мне это казалось совершенно очевидным.

— Ну, не перегибай палку, — с сомнением протянула Илона. — Ты не можешь знать этого наверняка.

— Ещё как могу. Герцог — при всём уважении к вашему брату, — покосилась я на Мирейу, — соображает не слишком быстро. Нет, я не называю его глупцом, он по-своему умён. Но его ум, как бы сказать… не сколько неповоротлив. Свежие идеи, умение найти неожиданный выход из ситуации — не его стихия. Для этого у него есть Эстли. Вполне вероятно, что жениха действительно подбирал герцог, но именно Эстли подал ему мысль избавиться от вас подобным образом. И вот это, — я устремила уверенный взгляд на Илону, — я знаю наверняка. Так бы и расцарапала лицо мерзавцу.

— А я заодно — моему братцу, — подхватила Мирейа.

— Ну ладно, коль пошла такая пьянка, то и у меня есть во дворце пара-тройка человек на примете, кому я не прочь подправить внешность.

Поняв, что успокоить нас не удастся, Илона сменила тактику и решила разделить наш кровожадный настрой.

— Не беспокойтесь, леди Мирейа, — воинственно заявила я, — вы не выйдете замуж за этого маркиза. Я костьми лягу, но свадьба не состоится!

— Спасибо, Несси! — Мирейа растроганно заключила меня в объятия. — Я знала, что всегда могу на тебя положиться.

Намерение герцога выдать Мирейу замуж, не спрашивая на то её согласия, чрезвычайно взволновала меня и разозлила. Причина столь эмоциональной реакции заключалась не только в моей заботе и искреннем сочувствии Мирейе, но и в моём более глобальном отношении к бракам по принуждению. А основано это отношение было на личном опыте.

Когда-то, по моим ощущениям, давным-давно, но в действительности лишь четыре года назад, родители надумали выдать меня замуж. Не так чтобы они стремились от меня отделаться. Я в общем и так им не слишком мешала. Сколько себя помню, они жили своей жизнью, а я своей. Меня фактически воспитала кормилица; среди заменивших семью людей, щедро делившихся со мной душевным теплом, были ещё некоторые слуги, а также наш кастелян. Последний на некоторое время стал для меня неким подобием не то дяди, не то старшего брата; с ним я могла поговорить на отвлечённые темы и обсудить интеллектуальные вопросы, которые слугам были не слишком интересны или книги, которых они не читали. Родители же всю дорогу были рядом, но скорее в образе неких дальних родственников, которые появлялись, улыбались, говорили между делом пару слов, и снова испарялись. У них были свои дела — карточные игры, балы, скачки, да мало ли что ещё. И самое главное, такой образ жизни всех устраивал, так что тут я как раз не жалуюсь.

Но вот потом наступил момент, когда у семейства Антего вдруг закончились деньги. Впрочем, как я теперь понимаю, вовсе не вдруг. Хоть мой отец и являлся графом, состояние у него с самого начала было не огромное. При разумном использовании оного тем не менее можно было прожить вполне достойно. Штука заключается в том, что разумное использование денег не входило в число достоинств моих родителей. Как отец, так и мать предпочитали жить на широкую ногу, не слишком задумываясь о последствиях. И в один прекрасный момент оказались на грани разорения.

Но им повезло. В один выгодный проект они всё-таки деньги вложили. А именно в меня. Как известно, молодая дочь, получившая хорошее воспитание, привлекательная внешне и принадлежащая к графскому роду, — это прекрасный способ заработать кругленькую сумму. Если, конечно, выгодно её продать. Тут уж предпринимательская жилка, до сих пор никак не проявлявшаяся в моих родителях, сработала на ура. Жених нашёлся очень быстро. Барон Ренуар Лужье. Тридцати четырёх лет, недурён собой, и, хотя немного ниже нас по титулу, чрезвычайно, умопомрачительно богат. И был вполне готов, получив в свой дом юный цветок в моём лице, материально возместить моим родителям такую потерю.

Не то чтобы я пришла в восторг от планируемого брака, но и в штыки, как Мирейа, эту идею не приняла. Скорее решила выяснить как можно больше про своего жениха до первой с ним встречи, которая должна была стать и помолвкой. И стала собирать информацию. А вот собранные сведения чуть не заставили меня поседеть в девятнадцать лет. Слухи про жениха ходили пренеприятные и, мягко говоря, пугающие. Если судить по этим слухам, он был самым настоящим садистом. Запорол до смерти шестерых слуг. Не до смерти — так и вовсе без счёта. Насиловал горничных. Да и другие услышанные мной подробности никак не вписывались в картину мира, которую привыкла рисовать себе юная графская дочка.

Естественно, я не стала скрывать полученную информацию. Наоборот, пошла к родителям с просьбой отменить все договорённости с бароном. и подробно объяснила им, каковы причина моего отказа. У меня не возникало ни малейших сомнений в том, что после этого речь о свадьбе даже не зайдёт.

Тем более велико было моё удивление, когда родители отмахнулись от этого рассказа, как от назойливой мухи. Право слово, стыдно, дорогая дочь, прислушиваться к досужим сплетням. Люди всегда болтают, такова их природа. Тем более про богатых и знатных людей — ведь у них много завистников. А слуги что? Слугам всегда кажется, будто их наказали несправедливо, даже если в действительности для порки была вполне уважительная причина. Смертельный исход такого наказания? Преувеличение. Ну, и наконец, даже если у всех этих обвинений и есть хоть какие-то основания, то, что богатый человек позволяет себе с горничными, он никогда не позволит себе с женой. Так что мне беспокоиться буквально-таки не о чем.