Однако к стволу я всё-таки отошла и застыла в тени, надеясь таким образом привлекать к себе поменьше внимания.

К счастью, ни герцог, ни Мирейа на данном мероприятии не присутствовали: им это не пристало по статусу. На лужайке толпилось около двух десятков придворных и — чуть поодаль — примерно столько же слуг.

Секундант Эстли нажал пружину золотых карманных часов. Крышка откинулась, и, взглянув на стрелки, мужчина громко объявил, что пришло время начать дуэль. После традиционного предложения примириться и однозначного отказа, секунданты отошли на относительно безопасное расстояния. Дуэлянты извлекли из ножен шпаги. Клинок Эстли дважды со свистом рассёк воздух. Затем противники встали в ан-гард. И ненадолго застыли в этом положении. Правая рука согнута в локте, шпага — на уровне глаз противника, левая рука тоже согнута и поднята над головой. Потом один неуловимый знак на уровне взглядов — и оба пришли в движение. Первый выпад, первая защита. Перенос корпуса на выдвинутую вперёд ногу, выпад, укол…

Читая модные романы, в которых описываются дуэли, можно подумать, будто такие поединки длятся целую вечность. Полчаса, ну, в крайнем случае минут пятнадцать. В действительности же этот процесс занимает в большинстве случаев десять-двадцать секунд. Буквально несколько выпадов — и кто-то из противников попадает в цель. Слишком опасные это игры, без особых шансов на продолжительное обоюдное везение. Вот и теперь прошло не более десяти секунд — и всё закончилось. Я даже не успела сориентироваться в этом вихре резких движений, а Широ уже садился на землю, прижимая руку к кровоточащей ране в боку.

— Желаете продолжать? — осведомился Эстли, опустив шпагу и подойдя к противнику.

Тот покачал головой и тут же прикрыл глаза; лицо исказила гримаса боли.

— Лекаря, быстро! — крикнул Эстли.

Лекарь, конечно же, был наготове, как и всегда в подобных случаях. Он уже спешил к раненому в сопровождении обоих секундантов. Сдав виконта профессионалу с рук на руки, Эстли отошёл к краю лужайки и принялся одеваться. Помогал ему уже знакомый мне Роберт. А граф по-прежнему выглядел так, словно возвращался к делам после короткой необременительной прогулки.

Отвернувшись к дереву, я украдкой утерла платком отчего-то вспотевшее лицо. А отведя руку, с трудом сдержала стон. С белого платка, расшитого золотой нитью, на меня с язвительной усмешкой смотрели инициалы «К.Э.»

Рана виконта Широ заживала долго. После дуэли он не мог и дальше выполнять свои обязанности при дворе, и потому вскоре отбыл в своё родовое поместье.

Желающих повторить его опыт при дворе не нашлось. Больше наносить мне прямые оскорбления никто не решался. Да и перешёптывания за спиной вскоре затихли.

Казалось, неприятности остались позади. Сплетники переключили своё внимание на другие скандалы, более свежие и более обоснованные. Привычное течение моей жизни почти полностью восстановилось, и произошло это гораздо быстрее, чем я ожидала. Но вскоре случилось то, что перевернуло эту жизнь с ног на голову. И я успела сполна пожалеть о том, что не отделалась такой ерундой, как досужие сплетни.

Камердинер герцога с каменным лицом возвестил меня о том, что его сиятельство желает срочно видеть меня в своём кабинете. Я последовала за ним. Войдя, присела в глубоком реверансе и опустила глаза. Герцог велел мне садится, сам же прошёлся по комнате. Кажется, он бы в неплохом настроении; во всяком случае, уж точно не так зол, как во время нашей прошлой встречи. Пользуясь его передвижениями, я быстро сверкнула глазами по сторонам. На столе кипы бумаг, в остальном в комнате — идеальный порядок. В одном из кресел для посетителей сидит очередной герцогский советник и внимательно читает какие-то документы, водя пальцем по строчкам. Взгляд на секунду задерживается на картине, за которой расположен сейф. Рама висит идеально ровно.

— Леди Инесса, — объявил Конрад Альмиконте, останавливаясь напротив меня. — Ваш недавний поступок чрезвычайно меня расстроил. Вы — порядочная, хорошо воспитанная женщина, по-видимому, случайно совершившая ошибку. Поэтому вы меня поймёте. Учитывая, что вы — первая фрейлина леди Альмиконте, ваше поведение бросает тень как на мою сестру, так и на весь двор.

— Я очень сожалею, ваше сиятельство, — кротко сказала я, низко склонив голову.

— Не сомневаюсь в этом ни секунды. Но, увы, вашего сожаления недостаточно. Под угрозу поставлена честь — ваша, леди Мирейи, а также и моя. Поэтому необходимо принять срочные меры.

Я сидела, всё так же опустив голову, и ждала. В том, что сейчас мне на шею опустится топор, сомнений не возникало. Вопрос заключался лишь в том, в какой цвет будет окрашено лезвие. Меня вышвырнут из дворца? От правят в ссылку в какое-нибудь дальнее поместье, или просто на улицу? Или и вовсе попытаются сослать в монастырь? Оставалось лишь покорно ждать приговора. И постараться с честью его принять. В конце концов, все эти годы я, образно говоря, балансировала на канате и прекрасно осознавала, что это может плохо закончиться.

— Однако вам не следует волноваться, — «подбодрил» меня герцог. Я поняла, что волноваться надо вдвое сильнее, чем прежде. — Я уже нашёл решение для вашей проблемы. Так что в ближайшее время всё будет улажено наилучшим образом. — Он ободряюще улыбнулся. — Единственный выход из вашего положения — это замужество. Конечно, после того, как вы погубили свою репутацию, это становится непростой задачей. И тем не менее я её решил. Я нашёл человека — благородного и добропорядочного, который готов взять вас в жёны, несмотря на недавние события. Так что считайте, что ваша жизнь устроена.

Он замолчал. Не то считал, что уже сказал всё, что нужно, не то ожидал, что я рассыплюсь в благодарностях. Но вместо этого я тихо спросила, до конца не поднимая головы:

— Мне будет позволено узнать, кто этот человек?

— Ну конечно! Это барон Йовальд Тунивен. Через неделю он уезжает в свой замок. Вы отправитесь вместе с ним как законная супруга. Свадьба состоится через шесть дней. Об организационных вопросах можете не беспокоиться. Приданое я тоже беру на себя. Можете меня не благодарить.

Ну что ж, хорошо, что могу не благодарить. Пожалуй, я воспользуюсь этим правом.

Не помню, как я дошла тогда до своих покоев. Ноги несли меня сами, а мысли с трудом пробивались в голову сквозь звон в ушах. Лорд Йовальд Тунивен. Если не ошибаюсь, пятидесяти семи лет. Хозяин баронства, расположенного за пределами герцогства, на самой границе королевства. То есть настолько далеко, насколько можно было придумать. Герцог молодец… Любопытно, герцог ли. Или это тоже Эстли? Шум в ушах усилился. Какой-то он забавный: как будто громкий и весёлый звон многочисленных колокольчиков. И что же теперь делать? Не знаю. И не могу думать, пока так звенит в ушах…

Всё так же не замечая ничего вокруг, я позволила камеристке себя переодеть и привести в порядок причёску. В душе поселилось страшное ощущение дежавю. Моя свобода осталась позади. Моей жизнью снова распоряжаются. Её снова собираются изменить раз и навсегда, отдав её во власть совершенно чужого человека. И я опять бессильна что-либо предпринять.

Я попыталась хоть как-то себя успокоить. Объяснить самой себе, что между нынешней ситуацией и обстоятельствами пятилетней давности — большая разница. Я плохо знаю барона Тунивена, но нет никаких причин ожидать, что он окажется похож на Лужье. Насколько мне известно, он действительно добропорядочный человек, спокойного темперамента и даже мягкохарактерный. Кроме того, и я сама уже не та, что прежде. И, если понадобится, готова когтями и зубами отстаивать своё право на личное пространство… Мысли помогали мало. Умом я понимала, что всё верно, но ощущение всё равно оставалось таким, словно над шеей завис топор. И медленно опускается с течением ускользающих минут. А виски сдавливает чувство собственного бессилия.