Не знаю, как насчёт разжалобить, но позабавить призрака мне точно удалось.

— Если ты готова сплетничать целую неделю, значит, у тебя точно что-то серьёзное, — заметила она.

Я про себя отметила, что предложение закопать кого-нибудь на кладбище она таким весомым аргументом не считает.

— Очень, — признала я.

— Что стряслось?

И я рассказала ей о последних событиях. О плане герцога выдать сестру замуж, о моём знакомстве с маркизом и о хранящемся у Конрада портрете, который мы могли бы использовать в качестве козыря в этой борьбе.

— Но ты ведь знаешь, что я при всём желании не смогу принести тебе эту картину? — напомнила Майя. — Мы не имеем возможности воздействовать на материальный мир.

— Я знаю. Но ты окажешь мне огромную услугу, если просто выяснишь, где этот портрет находится. Для тебя ведь не являются преградой замки и стены. Ты можешь заглянуть внутрь любого сейфа. А с тем, как достать оттуда портрет, я буду разбираться отдельно.

Теперь я, затаив дыхание, ждала, каким будет её ответ.

— Конечно, это против правил, но думаю, что я могу тебе помочь, — проговорила девушка. — Хотя негласные ограничения и существуют, они всё больше относятся к теории. На практике почти никто из наших не может говорить с людьми, а почти никто из вас не может нас слышать — шорохи и тоскливые завывания не в счёт. Поэтому и о вмешательстве в человеческую жизнь речь как правило просто не заходит… Да, я попытаюсь помочь, — повторила она, подумав ещё немного. — Я солидарна с вашим планом. Мы, женщины, должны поддерживать друг друга, даже после смерти. Это единственное средство выстоять в мире мужчин. Я не желаю Мирейи такой участи, как брак с совершенно непривлекательным для неё мужчиной, единственной целью которого является её приданое. Это напоминает мне крайне неприятную историю, которая произошла когда-то с Эльвирой Альмиконте.

— Эльвирой Альмиконте? — нахмурилась я.

Сколь ни напрягала свою память, это имя ни о чём мне не говорило.

— Это было не в твоё время, а в моё, — улыбнулась Майя. — Так что не напрягайся. Эльвира Альмиконте — это родственница Мирейи. Кажется, троюродная прапрабабушка или что-то в этом роде… Признаться, я не слишком хорошо разбираюсь во всех этих семейных древах. В общем, женщина из рода Альмиконте, жившая в моё время. Она была старше меня. И её история всколыхнула тогда весь высший свет.

— А что с ней произошло? — искренне заинтересовалась я.

— Её выдали замуж, — ответила Майя с таким неожиданно жёстким смешком, что у меня мороз побежал по коже. — За человека из хорошей семьи, кстати сказать, тоже маркиза, одобренного всеми её родственниками. Потом выяснилось, что у него была постоянная любовница, а на Эльвире он женился лишь для того, чтобы получить её внушительное приданое.

— И что было дальше?

— Свадьба состоялась. Приданое он получил. А дальше избавился от Эльвиры, чтобы получить возможность жениться вторично, на сей раз на той самой любовнице. Его план провалился из-за ерунды. Сейчас я уже не помню подробностей. Какая-то улика всплыла на свет, его заподозрили в убийстве, а дальше, конечно, поднялся шум, устроили серьёзное расследование… В общем, в конечном итоге его казнили.

— Но Эльвире от этого не легче, — пробормотала я.

— Это точно, — согласилась Майя. — История, конечно, давняя, к тому же Эльвира не принадлежала к главной ветви семейства Альмиконте. Титул герцога наследовал её кузен, а не брат. Да и вообще, ты же знаешь: в аристократических семьях предпочитают не вспоминать о неприятном прошлом, тем более когда оно не делает чести родственникам жертвы. Так что не удивлюсь, если на данный момент о подробностях все забыли.

Я задумалась. Может, и забыли; это действительно вполне вероятно. Мне, во всяком случае, ни разу не доводилось слышать даже намёки о чём-либо подобном. Тем более нелепо ожидать от маркиза Дориона, при всей моей к нему неприязни, что он надумает повторить то преступление, которое совершил когда-то муж Эльвиры. И тем не менее меня не покидала мысль: а может быть, Мирейа знает эту историю? И помнила о ней с самого начала, с того момента, как герцог заявился к ней со своим заявлением? Но просто не сочла нужным или желательным говорить об этом вслух. Да, Мирейа не является скрытным и сдержанным человеком. Но зачастую мы молчим именно о том, что пугает сильнее всего.

Майя не стала откладывать выполнение своего обещания в долгий ящик. Я осталась ждать в комнате, а она отправилась в кабинет герцога, и уже минут через пятнадцать вернулась, кажется, вполне довольная результатом.

— Есть там этот портрет, — сообщила она, видя, что я пребываю в состоянии крайнего нетерпения. Я облегчённо выдохнула. — Спрятан простенько, за картиной. Справа от входа, на полотне изображён какой-то пейзаж, я хорошенько не разглядела. Я её не трогала, но, думаю, надо просто немного наклонить, обычно это работает именно так. Внутри — пустое пространство, там лежит портрет. Больше ничего, остальное в другие тайниках. Ох, и сколько же их там, я тебе скажу! — Майя восторженно покачала головой. — Просто уникально. То ли ваш герцог великий политик, то ли просто маньяк, боящийся каждого шороха, а может, так, коллекционер-любитель. Но сейфы у него рассредоточены по всему кабинету, всех возможных видом, и без замков, и с замками, и с разными хитростями… В общем, это была ужасно любопытная экскурсия. Но подробнее я тебе не расскажу: если нарушать правила, то всё-таки по минимуму.

Спорить я и не думала, поскольку узнала именно то, что мне было необходимо. Теперь оставалось каким-то образом извлечь портрет из кабинета.

Эту задачу я поручила Саманте. Дело в том, что незадолго до описываемых мною событий штат горничных во дворце увеличился, и обязанности служанок были определённым образом перераспределены. В результате некоторые женщины, прежде убиравшиеся исключительно в покоях Мирейи и фрейлин, были переведены «на мужскую территорию». То есть приблизились, помимо всего прочего, к покоям герцога. И с одной из этих горничных — той самой Самантой — мы, как бы это сказать, плодотворно сотрудничали. Горничная может порой проникнуть туда, куда не попасть фрейлине, и услышать то, что не дойдёт до ушей благородной дамы. А благородной даме вроде меня бывает чрезвычайно полезно оставаться в курсе всего неблагородного, дабы не напрасно проедать свои десерты на месте первой фрейлины.

Итак, я объяснила Саманте, что от неё требуется и где находится искомая вещь, а сама осталась ждать её в своих покоях. Принялась ходить из угла в угол. Напомнила себе, что надо быть более сдержанной, села на стул, но почти сразу же вскочила и продолжила мерить шагами комнату. Такое повторилось несколько раз. Минут через десять я всё-таки не выдержала и решила прогуляться по коридорам, дабы перехватить Саманту по дороге. Главное — не подходить слишком близко к территории герцога, чтобы, чего доброго, не привлечь к этому факту ненужное внимание.

Мысленно ограничив прогулочную территорию, я пару раз прошлась туда-сюда, когда услышала шум, доносящийся с интересующей меня стороны. Быстро развернулась (в тот момент я шагала в направлении собственных покоев) и стала напряжённо ждать. Топот шагов приближался. Когда шедшие возникли из-за угла, я с трудом сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами, и изобразила на лице выражение наивного недоумения.

Лорд Эстли снизошёл до простой служанки и шёл, самолично держа Саманту за локоть. Правда, на галантное ухаживание это походило меньше всего. Даже на расстоянии мне было очевидно, что держит он крепко; то же самое подтверждалось то и дело сжимавшимися от боли зубами горничной.

— О, леди Антего! — воскликнул он, по-своему обрадовавшись нашей встрече. Впрочем, эта радость не сулила мне ничего хорошего, о чём вполне красноречиво свидетельствовал не только рассерженный взгляд, но и избранное графом обращение. Он не так уж часто называл меня по фамилии. — Я собирался передать эту девицу с рук на руки дворецкому, но, полагаю, вы являетесь даже более подходящей кандидатурой. Это ведь служанка из вашего штата?