Строго говоря, святой Эрик не имел прямого отношения к Стокгольму. Церковь объявила этого короля святым за то, что он обращал в христианство финнов. Об этом его подвиге напоминает и статуя: фигурка финна распростерта у ног святого короля.

В ратуше много залов, украшенных колоннами из шведского гранита, народной живописью и лепкой. Самый парадный из них — Золотой зал с тяжелыми, окованными медью дверями. Он весь в золотой мозаике и аллегорических портретах знаменитых людей Швеции. В нем принимают знатных гостей из других стран. Здесь же чествуют лауреатов Нобелевской премии.

Альфред Нобель, уроженец Стокгольма, происходил из семьи, которая переселилась в Россию еще в первой половине прошлого века. Два его брата стали преуспевающими нефтепромышленниками, Альфред же вернулся в Швецию, увлекся химией и прославился изобретением динамита. Он обзавелся собственными предприятиями во многих странах мира и нажил большое состояние.

За год до смерти Альфред Нобель написал завещание. Все его миллионы должны были остаться в надежных банках, а проценты на этот капитал ежегодно распределяться между людьми, которые принесли человечеству наибольшую пользу в науке и литературе или лучше других поработали для братства народов.

С тех пор Нобелевские премии получили многие ученые, литераторы, политические деятели. Кандидатов на премию отбирают в Швеции. Иногда этот отбор кажется нам странным. Понятно, когда премией за укрепление мира был отмечен Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский путешественник, за последние десятилетия своей жизни много сделавший для укрепления дружбы народов и организовавший в 1921 году международную помощь голодающим Поволжья. Понятно, когда эту премию присудили Мартину Лютеру Кингу, борцу за права негров в Соединенных Штатах Америки, погибшему от пули убийцы. Но среди лауреатов мы найдем и таких деятелей, как, например, французский премьер-министр Аристид Бриан, основательно потрудившийся в свое время над созданием блока империалистических государств против Советского Союза…

Одними из первых лауреатов Нобелевских премий в области физиологии и медицины еще в начале века стали Иван Петрович Павлов и Илья Ильич Мечников.

Нобелевских премий в области науки удостоены советские физики Павел Алексеевич Черенков, Илья Михайлович Франк, Игорь Евгеньевич Тамм, Лев Давидович Ландау, Николай Геннадиевич Басов, Александр Михайлович Прохоров и химик Николай Николаевич Семенов.

В 1965 году Нобелевская премия по литературе была присуждена Михаилу Александровичу Шолохову.

В решении о присуждении премии говорилось, что диплома лауреата советский писатель удостаивается в знак признания художественной силы и честности создателя эпохального произведения об исторических годах в жизни русского народа.

Шведские газеты называли Шолохова автором одного из величайших русских романов, человеком, занимающим сегодня место среди немногочисленных классиков мировой литературы.

Премии лауреатам вручает шведский король. Это происходит в большом Концертном зале, расположенном в самом центре столицы. Приглашенные съезжаются туда в цилиндрах, черных фраках и белых галстуках-бабочках. Вся церемония начинается под звуки фанфар и обставлена очень торжественно.

Потом король приглашает лауреатов к себе на обед. Наконец, устраивается большой банкет в Золотом зале ратуши, где собирается несколько сот гостей.

Рассказывая о том, как все происходит, чиновник, сопровождавший посетителей ратуши, заметил:

— Там, наверху, есть кухня, где сразу можно приготовить обед больше чем на тысячу человек. Но столько людей мы редко приглашаем обедать, да! Это дорого. Налогоплательщики этого не хотят.

Вечная тема: налоги и налогоплательщики! Разговоры тут очень однообразны: налогоплательщики жалуются на непомерно высокие налоги.

И если ратуша — любимое здание стокгольмцев, то дом, где помещается главное налоговое управление, все дружно проклинают. Какие только названия для него не придуманы!

— Скребущий дом, — сказал мне один швед, — выскребает из карманов денежки.

— Как! Вы не знаете, где налоговое управление? — удивился другой. — Такое, представьте, высокое противное здание на Ётгатан. Высокое, как налоги. И очень, очень противное!

Позднее, когда мне довелось около месяца прожить в Стокгольме, я не раз ходил мимо двадцатичетырехэтажного «скребущего дома». Самое обыкновенное здание, не хуже и не лучше многих других. Но попробуйте убедить в этом шведа!

— Поганый дом, — возразит он. — Просто удивительно, как он не рухнет от всех проклятий, которые на него сыплются. И если бы вы знали, какие там несимпатичные чиновники!

Говорят, что жизненный уровень в Швеции самый высокий в Европе. Вполне возможно. Статистика доказывает, что на каждые сто шведов производится больше машин, холодильников, пылесосов, телевизоров, чем, скажем, на сотню итальянцев или на сотню французов. Я готов поверить, что итальянский рабочий может в чем-то завидовать шведскому.

«Да, налоги у нас высоки, но зато…» — многозначительно говорили мне знакомые шведы.

Верно, в шведских магазинах более чем достаточно товаров на любой вкус. Многие товары дороги, но и те, что подешевле, в общем, добротны и красивы. Большинство людей хорошо одето. В редком шведском городе не увидишь новую школу, больницу, новые жилые дома. Не так давно, снова проехав почти всю Швецию, кроме самых северных ее окраин, я почти всюду видел строительных рабочих, которые взрывали гранит для котлованов, возводили стены цехов, расширяли дороги.

По темпам жилищного строительства Швеция обогнала почти все капиталистические страны. Однако шведские газеты пишут, что в городах заведены длинные списки людей, нуждающихся в квартире. В Стокгольме в этих списках к концу 1969 года было больше шестидесяти тысяч человек. Некоторые ждут своей очереди много лет.

Я уже рассказывал вам о Бертиле Герроу, с которым впервые путешествовал по Швеции. Когда мы въезжали в какой-нибудь город, он неизменно брался за автобусный микрофон:

— А тепэррр вы видеть новый дома, как и везде в Швеции. Да, да, это очень важно…

Увлекаясь, господин Герроу иногда допускал невинные преувеличения. Так, он сказал, что совсем скоро у каждого шведа будет своя автомашина. Однако кто-то, заглянув в справочник, вычитал там, что одна машина приходилась на девять шведов. Это очень хорошо, но девять шведов — не все равно, что каждый швед. Тут выяснилось, что и у самого господина Герроу, переводчика, литератора, имеющего весьма высокий для Швеции заработок, пока что есть только мотоцикл, правда — с вместительной коляской.

— А, да, да! Автомобиль — не еще! — сказал он.

Господин Герроу пригласил нас к себе домой. У него было трое маленьких ребят, и жил он довольно тесно.

— О, скоро буду иметь большой квартира! — уверял он. — Очень скоро! Да, да!

Случилось так, что лишь одиннадцать лет спустя мне удалось вновь услышать голос своего знакомого. У меня был его старый адрес и телефон, но я, помня наши разговоры, стал листать новейшую телефонную книгу. Звоню. Ну конечно, восклицания, воспоминания и под конец сожаление: завтра господин Герроу уезжает в отпуск, нам не удастся встретиться, но вот адрес на случай, если я задержусь в Стокгольме до его возвращения.

Адрес оказался прежним. Тут я заметил, что и телефон все тот же, старый. Значит, с квартирой «очень скоро» не получилось. Новая квартира «не еще»…

Об автомобиле я не спрашивал. Им господин Герроу наверняка обзавелся. В мой последний приезд одна автомашина приходилась уже всего на четырех шведов. Но газеты жаловались, что человек становится придатком, рабом машины, уличные пробки таковы, что некоторые предпочитают оставлять автомобиль дома и добираться на работу пешком или в вагоне метро.