После работы получил "трофей", батон ещё тёплой колбасы из колбасного цеха и из пекарни два горячих кирпича хлеба, белый и чёрный. Быстрый выпуск газеты зарекомендовал меня как "трудягу". Коллектив принял за своего, а свои с работы тянули, что могли. Лозунг был при СССР "на работе ты не гость", к нему добавляли "унеси хотя бы гвоздь". Сам грешен, в институте радиолюбительством занимался, думаете детали покупал?

Дома уже знали о Юрке, жалели его, но выпив рюмку под горячий хлеб с тёплой колбаской и ещё одну "за упокой души", забыли Кима и заговорили о первом рабочем дне. Мы обстоятельно обсудили, чем сегодня пришлось заниматься в конторе. Потом пошёл к себе, уроки никто за меня не сделает. В прошлой жизни почти круглым отличником школу закончил. Надо и сейчас быть не хуже. Тренировки тоже дело важное. Но пока поболтал с родителями, пока сделал уроки, уже пора баиньки, на упражнения времени почти совсем не осталось. Однако хоть глаза и слипались, прошёл комплекс полностью. А то знаю себя — сегодня дела, завтра уважительная причина, так и брошу заниматься.

Утром пошёл на занятия и тут же из соседнего дома вышла Ирка, хотя обычно она раньше меня ходит. С ней дошли до школы, обсуждая смерть Юры. На традиционном месте опять собралась толпа ребят, но выслушивать одни и те же новости по десятому разу не хотелось, потому не стал задерживаться, прошёл в класс. Ириска, как и остальные девчонки, сначала зашла в раздевалку. Они там снимали свои трико и рейтузы перед занятиями. У нас холодно, а брюки женщины практически не носят, но перед мальчишками хотят выглядеть постройнее. Мы тоже носим под штанами либо кальсоны, либо треники, хотя перед уроками их не снимаем. Север, студёно у нас. Валенки обычная и привычная обувь. Перчатки никто не носит, даже вместо варежек люди предпочитают меховые рукавицы. Чуть позже, когда потеплеет, народ вместо валенок наденет сапоги. Школьники и работяги попроще кирзовые, они дешёвые. Мужчины с пониманием предпочитают яловые. Да, тяжеловаты. Зато не протекают и практически неубиваемые, долгие годы служат хозяину. Модники щеголяют в парадных офицерских сапогах из хрома. Блестящих, лёгких, тонких. Кстати, весьма недешёвых, 28 рублей пара, если не шить, а покупать в магазине. Один недостаток — грязи боятся. За пару сезонов теряют блеск, протираются и рвутся. Так что в тундру в них лучше не ходить. Полуботинки одевают только на танцы и то до клуба идут в сапогах. Асфальта-то нет.

Слухи о Паке вовсю летали по школе, но к большой перемене острота спала, ребята переварили ситуацию и успокоились. Тем паче, завтра у нас школьный праздник, посвящённый 1-ому Мая. Сначала торжественная часть, потом концерт школьного ансамбля, а потом танцы! Не клубные, на которые нас не очень-то и пускают, а свои, школьные, для учеников 7-ых — 10-ых классов. Такое мероприятие отменять никто и не думал, так что постепенно обсуждение переключилось на извечные темы. У девочек "что надеть?", у мальчишек "как пронести?". Для поддержания отношений, и чтобы старшаки на праздники не цеплялись к нашим, тишком сунул трояк Крюку и пояснил:

— На организацию школьного досуга от рабочего класса, она же сельская интеллигенция.

— Дай пять, пацан! — радостно завопил Вова и ринулся делиться радостью с друзьями.

Подошёл делегат от десятиклассников, поблагодарил и весомо сказал:

— Если кто рамсы попутает и к тебе надираться будет — зови поможем.

Поболтали про новое прозвище Зуба, почему-то его стали звать Вася Пушкин, и новое погоняло ему нравилось. Ещё один парень сменил прозвище. Бывший Жиган, а ныне Крыса обзавёлся могучим фиником под глазом. Василий клялся, что он тут не при чём. Вчера пришёл к отцу Жигана, рассказал о ситуации с общаком и поинтересовался, как быть. Отец сам был из деловых, от звонка до звонка отмотал две ходки, завязал, но понятий придерживается. Сказал разберётся и, похоже, объяснил сыну неправильность его слов и опасность деяний.

Раз Ирка стала ходить вместе со мной в школу, решил усугубить отношения. На большой перемене посмотрел на запястье, где обычно носят часы. Конечно ничего там не обнаружил, их подарят мне только на 16 лет. Озабочено спросил:

— Ир, у тебя время есть?

Та взглянула на свои часики и стала было отвечать:

— Сейчас…

— Ты не поняла! Я про свободное! Может на праздники в кино вместе сходим?

Ирка вновь вспыхнула, а её подружки переглянулись.

— Вумный, ты что такой борзой вдруг стал? — вонзила в меня грозный взор Лёлька Комарова, наш классный комсомольский вожак и ревнитель морали.

— Чего сразу борзой? Не нравится ей фильм, пусть скажет, может мы тогда с Попиком и Соколом пойдём.

Колька Попов сразу согласился составить компанию, а Жека с тоской признался:

— Денег нет. Мать унюхала запах курева, теперь бабулек не даёт.

— Я башляю, заработал, на тебя хватит, — обещаю приятелю.

Общим собранием, где ни моего, ни Иркиного мнения не спрашивали, было решено идти в кино на 15–30 в воскресенье. Восемь человек решили составить нам компанию. Когда брали на раздаче жратву, я ещё прикупил большую шоколадку "Алёнка" за 80 копеек. Не раскрывая фантик, поломал на дольки, потом аккуратно вскрыл упаковку и подсунул севшей "случайно" рядом со мной Ириске, которая без Маши Юн и Маши Ким последние дни в столовку не ходила.

— Угощайтесь, девчата.

Ириска, не глядя на меня, взяла один кусочек. Остальному шоколаду подруги тоже не дали пропасть, по дольке разделили между всеми девчонками.

— Ты почему сначала ломал, а потом открыл? — поинтересовалась Лиана.

— Гигиена. Руки в шоколаде через фантик не испачкаются, — просвещаю молодёжь. — Опять же, людям неприятно в рот тащить, что кто-то облапал.

Девчата с уважением посмотрели на меня, типа клёво придумал.

На работе вывесили второй плакат. Молодые ветераны улыбались с фотографий. Зинаида Петровна в кокетливом беретике и кудрявой чёлкой, выбивающейся из-под него. Здесь она самая старшая по званию, младший лейтенант. Судя по знакам различия, служила в авиации. Орден Красной Звезды и три медали. Самуил Яковлевич, с шикарными будёновскими усами, старшина. На груди медаль "За Отвагу". Остальные рядовые. Фотографию дяди Вити, молодого гвардейца с двумя медалями и тремя полосками за ранения, разглядывает старый дядя Витя, весь расписанный синими наколками. Увидев меня, он кивнул на доску:

— Хорошо нарисовал. Спасибо тебе от всех ветеранов.

— Что вы такое говорите! Это вам спасибо, если б не вы, то и нас бы не было.

Старик не захотел пререкаться, а тяжело шаркая ушёл к себе в мастерскую. Я не стал объяснять, что моего тут только подписи к фотографиям, ему было не до того. Меня опять накормили в столовке, велели приходить обедать каждый день, рассказали поселковые сплетни, поохали про покойника, Макар уже умер, операция его не спасла. Симка, стерва, опять продинамила с сайками. Скоро людям чай пить будет не с чем. Что она у себя в пекарне думает? У Ваньки опять новая. Когда-нибудь подлецу корень оторвут и правильно сделают! А Ленка, которая Сергеева, беременная, хочет девочку. Её козёл требует мальчика, но кто ж его спрашивать будет? Слушая такие актуальные вести про малознакомых людей, чувствую — в нашем славном коллективе я прижился.

Потом меня дёрнули в кабинет Марка Аркадьевича, где торжественно вручили охотничий билет, книжку кооператора, документы на оружие, жёсткую сумку с мелкашкой и коробки с патронами. Засим отправили домой до "после праздников". Трофеем получил трёх (!) килограммовый бисквитный торт с красивыми масляными розочками. Фирменный, из нашей пекарни. Понятно почему спровадили, последний рабочий день, отмечать будут. По терминологии будущего "корпоратив". Естественно, крепко примут, а перед молодым такое неудобно себе позволять.